Ворон (ЛП) - Заварелли А.

— Хочешь знать, что я думаю, детка? — Скарлетт скрещивает ноги и разглаживает складки на платье.

— Нет. — Вращаю головой из стороны в сторону, пока шея не начинает хрустеть. — Не хочу.

Но ее уже не остановить. Все как обычно.

— Думаю, тебе стоит отдать все свои сбережения какому-нибудь частному сыщику и сосредоточиться на том, что ты хотя бы можешь контролировать. Например, пойти в колледж, ну или сделать что-нибудь стоящее в своей жизни.

— Хм-м, — фыркаю я. — И это говоришь мне ты. Почему я могу это сделать, а ты нет, Скарлетт?

Она затихает на мгновение, ее красивое лицо искажает гримаса поражения.

— Ты не должна этого делать, — настаивает она.

— А ты не должна торговать своим телом сегодня вечером, — парирую я.

Она вздыхает и заканчивает фразу за меня.

— И все-таки мы обе это сделаем.

— Так уж вышло, Скарлетт. Мы с тобой безнадежный случай, но Талия…

Я не заканчиваю мысль. Да, в этом и нет необходимости. Мы обе знаем, что Талия была самая неадекватная из нас. У нее никогда не было шанса. Даже сейчас, когда я произношу ее имя, все внутри меня сжимается от горя.

Скарлетт, может, и видит мое состояние, но старается не делать из этого трагедии, потому что знает меня как облупленную.

— Позволь помочь тебе, — предлагает она.

Не часто мне приходится чувствовать, как разливается тепло в моем холодном, мертвом сердце. Но когда мой взгляд останавливается на миниатюрной Скарлетт, расположившейся на диване, оно оживает. Под ее непробиваемой броней из колючей проволоки заточено золотое сердце.

Она слишком хороша, чтобы общаться с такими, как я, и все же она здесь, со мной.

— Держись подальше от всего этого, прошу тебя, — говорю ей. — Ты ведь понимаешь?

Светлый огонек, зажегшийся в ее глазах за минуту до этого, меркнет, но мы обе знаем, что это ради ее же блага. Скарлетт склонна к саморазрушению. Ей порою нравится быть безрассудной.

Такой уж у нее чертовски странный способ справляться с тем, что с ней произошло. Но мне не по нраву такое ее поведение.

Я же совсем другое дело. Мы обе знаем, что это мой последний день в Южном Бостоне. Завтра я переезжаю в дешевый мотель где-то в Роксбери, чтобы начать новый этап в своей жизни, в мире, из которого вряд ли выберусь живой. Надеюсь, что не повторю судьбу Талии. Я не собираюсь еще кого-то впутывать в эту заварушку, так что мы заранее договорились, что Скар лучше будет оставаться в неведении.

Я буду ужасно по ней скучать.

Она самый близкий человек, который у меня остался на этом свете. Родственников никогда не было, а мать умерла еще до того, как я начала ходить. Рак.

Но ведь у меня был отец, разве нет?

Он был чертовой легендой.

Джек Уайлдер по прозвищу «Стальной кулак». Действующий чемпион по боксу в захудалом подпольном мире Бостона. Был таким, пока его не стало. Когда русские не смогли побить его на ринге, они решили исполосовать его тупым ножом в темном переулке.

Я думаю, отец всегда знал, что на этом свете он не жилец. Он лишь ускорил процесс, связавшись с мафией. Полагаю, ему казалось, что если я пойду по стопам Уайлдеров, то смогу бороться. У меня молоко на губах еще не обсохло, а он уже учил меня, как правильно наносить удар. Он не знал ничего другого. Этот человек ел, дышал и жил боксом. Он не раз твердил, что не силен в математике и не научит меня готовить, но может показать, как защищаться.

Для меня это было бесценно. Я рано научилась скандалить, но при этом никогда не извинялась за свои выходки. Он показал мне, что не обязательно быть большой и сильной, главное знать, как ударить по больному месту. И русские ударили меня туда, где больнее всего, отняв его у меня.

В юном тринадцатилетнем возрасте я с этим ничего не могла поделать. Но с Талией все обстоит совсем по-другому. Мудаки типа русских и ирландских бандитов, которые управляют «Слейнтом», полагают, что безнаказанно могут делать все, что им заблагорассудится. В большинстве случаев, возможно, это и правда, но они еще не встречались с такими, как я.

Я ‒ дочь Джека Уайлдера. Третье поколение американцев с ирландскими корнями, и по моим венам бежит кровь чемпиона. Я выросла на улицах Южного Бостона и не боюсь никого. Я доберусь до каждого из этих ублюдков, и сделаю это с улыбкой на лице. А когда все закончится, они пожалеют о том, что повстречали на своем пути или связались с Талией Паркер.

Будто бы прочитав мои мысли, Скарлетт бросает в мою сторону понимающий взгляд.

— Не хочешь на всякий случай взять мой счастливый нож?

— Не-а, — усмехаюсь в ответ. — Тебе он пригодится с твоими-то клиентами. Мое тело ‒ смертельное оружие.

Мое чувство юмора на этот раз даже не выбивает Скарлетт из колеи.

— Все не так просто, как тебе кажется, Мак. Я бы многое могла еще сказать. Но не забывай, каково это — быть в меньшинстве.

Я вскакиваю с коврика для йоги и машу руками.

Знаю, что она права, но виду не подаю. Скарлетт продавала свое тело годами. Ее душа давно сбежала с коробля. Она лучше всех знает, что значит быть в меньшинстве.

Ужас все еще читается в ее глазах. И все равно каждый день она продолжает подвергать свою жизнь риску. Я уже давно смирилась с ее решением. Вы ведь не можете поменять пятна леопарда. Люди со сломанной судьбой только сами могут себя изменить.

Что касается меня, то мне больно от осознания того, что не могу переписать собственную историю. Что бы не произошло с Талией, этого уже не исправить. Мне не под силу это изменить. Но я получу ответы: достану доказательства для агента Кэмерон. Представляю, как войду к ней с улыбкой на лице и брошу их на ее унылый стол, тем самым скрасив весь ее гребаный год.

Скарлетт смотрит, как я делаю растяжку, с притворным равнодушием. На ее лице все то же скучающее выражение, что и каждый день во время моих трех часовых занятий йогой. Но даже ей не скрыть тот отблеск гордости в глазах за мои успехи.

Не зря же в последние полгода я полностью им себя посвятила. Сочетание комплекса упражнений из боевых искусств, йоги и пилатеса помогает мне оставаться сильной и сфокусированной, поддерживать мышцы в тонусе. Скарлетт говорит, что я могу использовать это в свою пользу, потому что при росте сто пятьдесят семь сантиметров я выгляжу не страшнее разъяренного котенка. Люди недооценивают меня, и я планирую воспользоваться этим по полной.

— Ты надерешь им всем задницы, — заявляет она.

— Я всегда так делаю. — Шлю ей воздушный поцелуй и направляюсь к холодильнику за бутылкой воды.

— Просто… будь осторожна. Ладно?

Останавливаюсь на полпути, слыша легкую дрожь в ее голосе. В горле застревает ком невысказанных чувств и эмоций.

Быстро заглушаю их.

— Сколько времени у тебя есть? — интересуюсь у нее.

— Час, — говорит она. — Достаточно времени, чтобы устроить тебе быстрый опрос на тему «как поставить мужика на колени». Теоретически, конечно.

Она говорит так, словно меня заведомо ждет провал. А я лишь потираю руки и растягиваю губы в злом оскале.

— Давай, Скарлетт. Дерзай.

Бостон ‒ культурный плавильный котел. Город с богатой историей по части коррупции, угнетения и кровопролития. Этот город был построен усилиями иммигрантов. Таких, как мой прадед.

Когда он вместе с братьями покинул Ирландию, чтобы избежать британской экспансии, они мечтали о лучшей жизни.

Не ведая, они стали частью общества, которое приняло их за отбросы в тот самый момент как они сошли на твердую землю.

Но всем известно, что ирландцы славятся своим боевым духом, поэтому они так легко не сдались. Тогда все боролись за то, чтобы отхватить свой кусок пирога. Были сформированы альянсы, велась борьба за территории. Выходит, со временем практически ничего не изменилось. Коррупция теперь лучше скрыта, но созданные ранее альянсы все еще существуют. Конечно, банды переживали свои взлеты и падения. Итальянцы, ирландцы, русские… они все были выжжены дотла и подобно фениксу воскресали чаще, чем я могла бы сосчитать. В этом вся суть организованной преступности, она никогда не исчезнет. Если один босс падет, то всегда найдутся другие игроки готовые занять его место и взять бразды правления в свои руки. Все хотят управлять этим городом.