Елена Прокофьева - Принц Крови

— Вылезайте. Вас ждут.

— Кто? — удивился Филипп. Никаких серьезных дел на сегодня у него не намечалось.

— Уже часа полтора в «Ле Руа» вас дожидается Эмиль Патрю. Он все-таки привел своего птенца.

Филипп обреченно застонал и протянул Лоррену руку, чтобы тот помог ему выбраться из ванной.

— Очень вовремя! Он не соизволил объяснить, почему не смог сделать все сам?

— Не соизволил, но, думаю, и так все понятно: он не хочет убивать свое сокровище. Будет ныть о его молодости и раскаянии, и просить вас о милосердии.

— Он спятил?

— Я не рассказал вам еще одну новость… Черт возьми, я уже чувствую себя утренней газетой! Это вам полагается узнавать все раньше всех, но вы полночи валяетесь в ванной!

— Что за новость? — спросил Филипп, заворачиваясь в халат.

— Приехала Диана.

Филипп застыл с не завязанным поясом в руках.

— По просьбе Эмиля?!

Лоррен только пожал плечами.

— Не знаю. Но сейчас она в «Ле Руа» вместе с ним, выслушивает рыдания и мольбы и утирает слезы, — и его, и свои, и этого мелкого говнюка… Впрочем, думаю, мелкий говнюк даже не притворяется испуганным. С таким-то мастером как Эмиль он уверен в том, что все сойдет ему с рук.

— Два идиота, — все больше мрачнея, Филипп вышел из ванной и далее из спальни, не потрудившись одеться или хотя бы запахнуть халат, — По их милости я попаду на выставку к рассвету, когда все уже разойдутся, и мой маленький Ален расстроится! Я прикончу не только Эмилева птенца, но и самого Эмиля! — прокричал он уже из гостиной.

— Здравая мысль, — отвечал идущий за ним следом Лоррен, — Можете прикончить и Диану. Только собирайтесь быстрее!

— Ты тоже рехнулся с Эмилем за компанию? — возмутился Филипп, — Как вообще можно произносить такое вслух?

В гостиной царил полумрак. Тускло горела какая-то замысловатая лампа на журнальном столике, и кроме этого свет проникал только с улицы. С наступлением темноты прочные жалюзи, закрывавшие окна все светлое время суток, поднимались, превращая наглухо запечатанный склеп в уютную квартиру. Апартаменты принца города не должны были выглядеть как противоядерный бункер. К тому же, у людей в замкнутом пространстве почему-то часто начиналась депрессия. Даже если это замкнутое пространство было роскошно обставлено. От этого их кровь приобретала такой-то пыльный привкус.

В гостиной Филиппа уже дожидался завтрак, тщательно подобранный и сервированный Жаком. Тот прекрасно знал предпочтения своего господина и, не пытаясь предугадать, чего именно ему захочется именно этой ночью, предоставлял выбор. Чаще всего он состоял из трех или четырех блюд, в зависимости от того, насколько удачно прошла охота поставщиков принца.

Сегодня на диване перед работающим без звука телевизором, на экране которого плясали какие-то негры, лежали, переплетясь в объятиях, двое юнцов и самозабвенно целовались. Еще один, совершенно обнаженный, полусидел в кресле в состоянии прострации, бледный до синевы, что было заметно даже в сумеречном свете этой дурацкой дизайнерской лампы. Впрочем, вампиру хватило бы и света от уличных фонарей, чтобы разглядеть все подробности, и Филипп сразу заметил свежие ранки на бедре юноши, как раз в том месте, где близко к коже проходила артерия.

Принц подошел к нему, приподнял голову и заглянул в глаза, они были совершенно мутными и отсутствующими, словно мальчик витал где-то в заоблачных краях. И там ему явно было хорошо, потому что на губах его блуждала идиотическая улыбка. Все равно как под кайфом. Но, конечно, он не наркоман, Жак всегда хорошо следил за качеством доставляемых продуктов. Просто заворожен. И на грани глубокого обморока.

— Он выживет, — на всякий случай сказал Лоррен, подходя ближе, и через мгновение добавил, — Наверняка.

Филипп посмотрел на него с осуждением.

— Жадина, — сказал он, — Когда ты научишься вовремя останавливаться?

Лоррен пожал плечами, что, вероятно, означало «никогда». Виноватым он себя явно не чувствовал. Он никогда не чувствовал себя виноватым, даже если очередной мальчик или девочка все-таки умирали от обескровливания. Это случалось не часто. Но каждый такой случай мог быть причиной больших проблем.

Услышав звук голоса Лоррена, мальчик вздрогнул и взгляд его даже немного прояснился, он повернулся в его сторону, будто хотел потянуться навстречу, но не хватало сил.

— Вот видите, он хочет еще, — усмехнулся Лоррен.

— Если он умрет, — зловеще сказал Филипп, — Я посажу тебя на диету из престарелых американских туристов!

У Лоррена не хватило терпения досмотреть до конца фильм «Сумерки», но самые смешные сцены ему рассказывали и не по одному разу. Новообращенные обожали фильмы о вампирах, какую бы глупость в них не показывали. Филипп тоже частенько смотрел их, хотя сам не очень понимал, зачем это делает.

Лоррен подошел к мальчику и, притянув к себе, поцеловал так жадно, что казалось, хотел выпить из него последний вздох. Мальчик застонал от удовольствия, и Филипп, глядя на эту сцену, тоже почувствовал легкое головокружение.

— Хочу посмотреть, как ты трахнешь его, — проговорил он.

Лоррен оторвался от своей жертвы и бережно уложил юношу в кресле, аккуратно устроив его голову на подлокотнике. Похоже, бедняжка все же отключился.

— Хватит с него на сегодня, — он повернулся к Филиппу и привлек его к себе. Его губы пахли вином и шоколадом. Вероятно, перед знакомством с Лорреном, мальчишка вдоволь угостился сладостями, которыми был уставлен журнальный столик, — Вы забыли, что вас ждут?

— Иди к черту, — пробормотал Филипп, отвечая на его поцелуй, — Ты нанялся ко мне в секретарши?

— Ради того, чтобы ехать с вами, я отложил свои дела, — сказал Лоррен, отодвигая его от себя. — Отложил, но не отменял. И не собираюсь тратить всю ночь на Эмиля и нашу драгоценную гостью. Тем более, еда вас явно заждалась, — добавил он тише.

Мальчики на диване уже успели оторваться друг от друга и теперь смотрели на них. Светленький и темненький. Оба очень хорошенькие. Один из них, похоже, не совсем ясно понимает, где он и что происходит, в его чувствах одно только вожделение и сладкая истома. Зато у другого взгляд вполне осмысленный, горящий азартом и любопытством. Интересно. Похоже, он не заворожен. Как это могло случиться?

— Иди, скажи Жаку насчет машины, — сказал Филипп, — Я скоро буду.

Лоррен не стал говорить о том, что он думает об этом «скоро» и просто ушел.

А Филипп опустился на диван рядом с мальчиками.

Тот, что не был заворожен, и впрямь оказался интересным экземпляром. Действительно красивый, этакий классический скандинавский тип, светлокожий и сероглазый, и похоже, натуральный блондин. Откуда он взялся? Студент по обмену?