Нам с тобой нельзя (СИ) - Орлова Юлианна

Ход дела прост: подняли на уши всех, даже тех, с кем были натянутые отношения. Подключают связи, бывших друзей, друзей друзей, и даже незнакомцев.

Темный раздает указания и спустя долгих три часа, когда Надю и Аишу практически силой уводят в спальню, сдабривая успокоительными, а люди расходятся для выполнения определенных задач, в огромном зале за бокалом виски остаемся мы с Арсланом наедине.

—Я знал, что все эти кончится, — насупившись мужчина наливает в стакан коньяк. Он бесконечно смотрит в телефон.

—Ты о чем?

—Я о тебе и Свете. Только слепой не заметил бы. А проверку мою ты не прошел...—Рашидов откидывается на кресле после нескольких жадных глотков пойла и смотрится на меня подозрительно нейтрально.

—Какую?

Мои мозги плавно превращаются в кисель. Это хреново.

—Когда я о женитьбе заливал. Тебя выдали эмоции, — мужчина складывает руки замком, продолжая меня изучать.

—Переговорщик из меня так себе. Но ты тоже хорош, нашел чем проверять.

—Это моя дочь, я должен быть уверен в ее спутнике жизни, но сейчас ты проебался, Макарский.

Между нами повисает молчание, которое впору рубать топором. Внимательный взгляд теперь уже вряд ли друга проходится по мне сканером, выискивая малейшие детали.

Мужчина упирает указательные пальцы в подбородок.

—Если ты думаешь, что я в восторге, то нет. Ничуть. Но смотришь ты на нее так, как мне бы хотелось, чтобы муж моей дочери смотрел на нее. И в тебе я отдаленно вижу себя, только более безбашеную версию. Однако ты должен сделать максимум для того, чтобы Света никаким боком не касалась твоей теневой жизни. И научись не рубить с плеча. Ты ведь понимаешь, почему с нами это проихсодит?

—Ты бы поступил ровно так же.

—Почему я не трогаю жен и детей, Мак?

—Потому что тронули твоих родственников.

—Всех разом, и я прочувствовал это на своей шкуре в десятикратком размере. Вот почему я даже врагу не пожелал бы этого ада. Так что...учись. С другой стороны лучше, что на своих ошибках учишься. Чужие шишки, очевидно же, что не болят, — Рашидов прикрывает веки и тяжело выдыхает.

—За это тебя уважают.

Темный хмурится и кивает.

—Ты не знал, что она будет в машине? Вернее, не проверял и не думал? — он распахивает глаза и впивается в меня внимательным и колким взглядом.

Мой кивок. Честный ответ. Не знал.

—Ход дела это не меняет.

Когда раздается настойчивая трель мобильника, я все еще размышляю обо всем сразу, но льющийся голос словно бритвой по телу проходится и возвращает меня на землю.

Эта тварь говорит, много и муторно, но я его скрипящий голос узнаю из тысячи. А затем еще один. Родной. Моя девочка. Такого облегчения, как в тот момент, я не испытывал никогда. Живая. Все остальное можно пережить. Я соглашусь на любые условия, поеду, куда нужно, за нее отдам и свою, и чужую жизнь, но для своей девочки я выгрызу лучшее, чего бы мне это ни стоило.

Она не поддается на провокации, не сдается, но и не геройствует. В этот момент хочется уметь двигаться сквозь пространство и время. Ее взгляд горячий, хоть в нем и бесконечная боль, смешанная с толикой страха. Но храбрится. Воробушек.

—Я согласен, — мой взгляд вперяется в экран мобильника Арслана, на котором видно заплаканную и изможденную Свету. Губы синие и кровят, на левой щеке огромный синяк, и только при виде этой картины хочется выблевать свои полумертвые внутренности, стянутые узлом.

Моя кровь отбойным молотком пульсирует в виске, туманя зрение, а руки Рашидова дрожат. Его рука не дрогнула бы никогда, а сейчас дрожит, как у зависимого наркомана. Он стал бледнее стены.

—Ублюдок, я найду тебя и заставлю вопить от боли. Ты будешь подыхать медленно, очень медленно, и будешь просить, чтобы я даровал тебе смерть, но я не буду милосерден, — раскрасневшееся лицо мужчины пылает

Вот только абонент давно отключен, а Рашидов продолжает изрыгать проклятия. Я молча встаю со своего места и обхожу стол, за которым сидит Темный, и встаю у окна.

—Я согласен на его условия. Моя жизнь в обмен на ее.

Арслан усмехается и ругается.

—Ты понимаешь, что на его стороне преимущество?! Как мы сможем безопасно вывести обоих?! Мелкого пиздюка надо искать по-тихому и душить голыми руками, а не устраивать публичный акт самопожертвования. Никто мне за это спасибо не скажет. И если ты думаешь, что я собственноручно причиню боль своей дочери, соглашаясь на такие условия, то ты кусок дебила.

Я оборачиваюсь к другу и совершенно спокойно отвечаю:

—Меня выводить не надо. Заберете Свету и все. Он обезумел от потери жены и ребенка, и я не могу рисковать самым дорогим в своей жизни ради возможных выходов из этой ситуации, если сам могу все решить. Евстахов не похож на человека, способного вести переговоры.

Самое главное тут она, остальное — ничего не значащие детали, всего лишь шестеренки в большой машине жизни.

Отпусти

—Не бойся, я удержу. Не бойся!

Знакомый голос звучал громко и успокаивающе, несмотря на злобные нотки, проскальзывающие в нем, но ребенок это сосчитать бы не смог. Для нее голос стал звуком спасительного маяка. 

Малышка хваталась за ветку высокого дерева, не в силах отпустить себя. Нет, она просто не послушалась старших и полезла в свой любимый домик на дереве самостоятельно. Обычно кто-то страховал, потому что куда такой малышке самостоятельно карабкаться на подобную высоту? Никита распахнул свои объятия и утешительно шептал ей нежные слова, вот только маленький ребенок не мог просто взять и отпустить ветку, на которой совсем недавно сидел припеваючи. Даже помыслить не могла, что это могло бы принести вред.

—Никита, мне страшно, я упаду, — рыдала малышка, из последних сил цепляясь за злосчастную ветку, что принесла так много боли маленьким ручкам.

—Я подхвачу, Светик, я прямо под тобой. Ты в полной безопасности, нужно лишь отпустить ручки. Ты ведь устала, маленькая?

Она устала, еще как устала, но стоило глянуть вниз, как адреналин с новой силой ударил в кровь, делая невозможное возможным. Жажда жизни аккумулирует любые потуги, даже те, что кажутся дикими и нецелесообразными.

—Никит! — Света снова жалобно заскулила. Сил оставалось все меньше.

—Послушай меня. Я рядом, тебе бояться нечего. Абсолютно! Когда ты отпустишь ветку, с тобой будет все в порядке, я подхвачу, и мы пойдем лопать блинчики, пока твои мама с папой не приехали, да? А то придется делиться. Просто отпусти ветку, малыш. Ты ведь мне веришь?

Мужчина не хотел напугать девочку, но и высота его знатно «притрусила», так что просто полезть к ней было нельзя, потому что некого оставить тут, чтобы ловить в случае чего. А он не доверял никому, кроме себя, так что вопрос для него оставался непоколебимым. Не углядел, да, но все решит самостоятельно.

А что до Светы, она верила, конечно, ведь это ее лучший друг. Самый лучший. Ее Медведь. Но детский страх от этого никуда не ушел, а приплюсовать к тому, что девочка все равно остается девочкой, на финише получаем крайне ядреную смесь.

—Я ловлю, — донеслось напоследок.

Ладошки прекратили сжимать ветку, и малютка полетела вниз, прикрывая веки, обрамленные пушистыми ресницами, а затем резко в ужасе распахнула. Мир вращался у маленькой девочки перед глазами, а потом померк в темноте иссиня-черной рубашки Никиты. Маленький носик уперся в широкую грудную клетку. В теплых и знакомых руках страх убегал как зашуганный более крупным хищником зверь.

—Я рядом.

Он всегда был рядом для ее безопасности, не замечая, как мир взрослого мужчины стал вращаться вокруг одного единственного человека. Неожиданно мягкой поступью малышка подобралась к нему настолько близко, что другой исход, кроме как впустить свет внутрь, даже не рассматривался жестким и побитым жизнью Никитой.

Все мы рано или поздно пропадаем, тонем, а иногда и выплываем из глубин другого человека. Редко когда это бывает с минимальными потерями, зачастую сопровождается глубокими бороздами в душе. Но случаются же в жизни чудеса? К вам просто приходит правильный человек, и он не спрашивает о возрасте или социальном статусе. Просто берет вас за руку и переворачивает мир с ног на голову, делая максимально много для того, чтобы вы больше не испытывали страданий, боли и переживаний.