Дровосек для Булочки

Сперма упругими струями вырвалась наружу, Серафима почувствовала это, мышцы влагалища сократились, по телу разлился жар и пронеслась дрожь. Они кончали одновременно, Терехов накачивал свою Булочку спермой, а она принимала ее, дрожала всем телом.

– Господи… м-м-м-м-м…

– Больно, да? Извини.

Серафима совсем забыла о травмах мужчины, оперлась на его грудь, которая была плотно обмотана бинтами.

– Ничего, иди ко мне, дядя Сема так до свадьбы не доживет, перед глазами искры, и голова кружится.

– До какой свадьбы? – Серафима напряглась, слезла с Семена, эйфория оргазма как-то сразу прошла.

– Надеюсь, золотой.

– Я не поняла, ты женат?

– Уже нет, но надеюсь, что скоро снова буду. Не думал, что буду произносить такие слова вслух еще когда-нибудь.

– Значит так, да? Значит, я тут его выхаживаю, удовлетворяю, волнуюсь, стараюсь не переломать еще больше ребер, а у тебя свадьба?

– А давай ты снова подерешься с Клавой, только, чур, голая, как в тот раз.

Серафима пылала праведным гневом, она сейчас была готова сама свернуть этому веселому бородатому дровосеку шею.

– Да пошел ты!

– А ну, стоять!

– Отпусти меня! Отпусти немедленно!

Терехов сцепил зубы, не дал девушке встать, опрокинул на кровать, прижимая к себе.

– Ты такая сексуальная, когда сердишься.

– А ты скотина!

– А это наша первая ссора, но даже она меня возбуждает, – он потерся пахом о бедро, укусил за грудь.

– Ты невыносим!

– Отвратительный.

– Ужасный!

– Скотина, маньяк и извращенец.

– Да, все именно так.

– И я люблю тебя.

– Да, ты любишь… что? Что ты сказал?

Виноградова обмякла, гнев сменился сентиментальностью, на глаза навернулись слезы. И как в таком огромном, брутальном, даже жестком мужчине умещается все это?

– Булка, ты станешь моей женой?

– Женой?

– Еще раз переспросишь, затрахаю до обморока, как поправлюсь, сейчас сил мало.

А вот сейчас был самый нужный момент, чтоб открыться и признаться во всем Серафиме. Девушка молчала слишком долго, Терехов уже начал нервничать, хотя такого за собой раньше не замечал.

– Я должна тебе признаться.

– Так.

– Это случилось совсем недавно, точнее, случилось давно, не так давно, но узнала я недавно.

– Так, так.

– Я беременна.

– Так, так, так.

– И это все?

– Ты – что?

Возбуждение спало, Терехов тряхнул головой, улыбнулся, информация доходила плохо.

– Я люблю тебя.

– А до этого, что сказала?

– Что беременна, осенью у нас будет ребенок.

– Мальчик.

– Почему мальчик?

– Ну не девочка же.

– А если девочка?

– Назовем ее Ефросинья.

– Сдурел?

– Для Косогор самое то.

– Нет.

Никто и не подумал, почему они вдвоем так легко перешли на выбор пола и имен. Может быть, потому что сейчас это было важнее предложения руки и сердца? Или важнее ссор не из-за чего?

– Так ты выйдешь за меня, третий раз спрашиваю?

– Да. А где кольцо?

– Завтра будет, не хотел Павлику поручать такое ответственное задание.

– А когда свадьба? – Серафима улыбалась, гладила Семена по голове, перебирая пальчиками волосы, в его объятиях было так уютно и тепло, что ей хотелось мурлыкать кошечкой.

– Завтра.

– Так быстро?

– Не люблю тянуть.

Терехов считал, что мужику не стоит тянуть, зачем ждать месяц то, что можно сделать завтра за десять минут? А всю эту мишуру с платьем и гостями он Булке устроит потом, если она захочет.

– А расскажи, как ты целовался с подружкой мамы? А может, и не только целовался?

– Не только. Я покажу.

Семен этой ночью показал гораздо больше.