Время расплаты (СИ) - Еленина Юлия

— А кто у нас вообще Арсен? Типа криминального авторитета? Крестного отца?

— Скорее всего, ни то, ни другое. Думаю, он просто человек, обладающий информацией, которого многие уважают и к которому обращаются за советом. Сам к власти не рвется, сидит себе тихонько в своем тире, но не любит, когда в городе начинаются волнения.

— Компромат ведь нужен был ему, а не каким-то друзьям? — спросила я, когда мы устроились за столиком и сделали заказ.

— Да, но я не знаю, что там было.

— А думаешь?

— Думаю, что он работал на два фронта. Возможно, полиция или ФСБ и…

— Криминал, — закончила я.

— Да. Так что связи и возможности у него обширные.

Арсен оказался легок на помине. Женя поднял трубку, выслушал и ограничился коротким:

— Спасибо, — после чего бросил телефон на стол.

— Ну что? — спросила я.

— Через пятнадцать минут возле перехода встретимся с Серым, который контролирует район.

— Как будто девяностые на дворе, ей-богу, — покачала я головой.

Женя пожал плечами, и мы молча начали обедать.

До перехода мы дошли пешком. Рядом с ним на аварийке стояла машина, откуда, когда мы остановились, вышел совсем не похожий на бандита из девяностых молодой человек.

— Евгений Алексеевич? — перевел взгляд на меня: — Лилия Николаевна?

После двух утвердительных кивков он тоже представился:

— Сергей, но все меня называют Серым. Спрашивайте.

Внешность нормальная, а вот замашки все оттуда же.

— Нам нужно найти кого-нибудь, кто довольно давно побирается у церкви, — сказал Женя.

Серый задумался ненадолго, потом ответил:

— Есть тут старичок один. Его все называют Вовочкой, платит он исправно, в неприятности не попадает. Чудо, а не попрошайка. Пару дней назад пропал. Я думал, помер где, но поговаривают, что в больницу загремел, кашлял сильно в последнее время.

— Номер больницы вы, конечно, не знаете, — утвердительно заключила я.

— А мне-то зачем? — удивился Серый.

— Спасибо, — поблагодарили мы его и направились к моей машине.

Скорее всего, старичок находится в ближайшей отсюда больнице. Если я не ошибаюсь, приемное отделение там есть.

— Давай на соседнюю улицу, — сказала я.

— Логично, — кивнул Женя. — Но легких путей ты не ищешь.

Через минут пять мы тормозили на парковке для персонала, куда снова попали благодаря удостоверению. В приемном отделении оно нам тоже помогло. Пульмонологии здесь не было, так что мы поднялись на третий этаж в терапию, где медсестра на посту провела нас в палату, конечно, после того как Женя снова сверкнул удостоверением.

Вовочкой оказался довольно милый старичок, в шестиместной палате с которым никого не было. Увидев нас, он удивился:

— Вы ко мне?

— К вам, — ответила, заняв единственный стул, Женя привалился к стене и добавил:

— Из полиции.

— О, как! — Вовочка совсем не испугался, только сел поудобнее на кровати. — И что надо?

— Отца Юрия, священника, который погиб, помните?

— А то! На моих глазах помер.

— Не расскажете все по порядку? — попросила я.

— А вы тогда узнаете, что с моей собакой? — хитро прищурился Вовочка.

— Узнаем, — пообещал Женя и с волнением спросил, когда, наверное, увидел, что я зажмурилась и прикусила губу: — Лиль, ты чего?

Я лишь отрицательно покачала головой. Не успела, упустила… Сейчас подсознание мне что-то выдало, а я не успела это схватить.



Я вроде понимал, как работают человеческие мозги, но, конечно, нестандартные решения Лили отчасти не понимал. Сам бы я пошел в церковь и попробовал поговорить с кем-то из работников, как она и говорила. Обычные оперативно-следственные мероприятия. Хотя, как мне кажется, все допросы есть в материалах дела по ДТП, так что, возможно, наши разговоры были бы пустой тратой времени — проще поднять документацию.

Не думал, что от этого Вовочки мы чего-то добьемся, даже если он видел аварию своими глазами. Но вот Лиля зацепилась за его какие-то слова. Кажется, сама не поняла, за какие именно, и ей это не нравилось. Она хмурилась, кусала губу, но не могла вырвать нужное воспоминание.

— Рассказывайте, — кивнул я Вовочке, но он снова хитро прищурился:

— А купите мне пирожков с мясом, пожалуйста. Здесь внизу продаются.

Взгляд Лили стал более осмысленным, и она улыбнулась:

— Давайте вы сразу расскажете, а потом я вам куплю целый пакет пирожков.

— Тогда еще и с творогом, — довольно попросил старичок.

— Хорошо.

— Значит, дело было так. Сидел я тихонько возле ворот церкви, народу там было немного, но по улицам шастали, с работы как раз все возвращались. Смотрю, выходит отец Юрий. Он вообще неплохой мужик был, ходили к нему, хвалили его, любили. Я же сижу там часто, слышу, как люди переговариваются. Так о чем я там? А! Ну вышел отец Юрий, поздоровался со мной и двинул в сторону дома. Там недалеко от церкви, где улица тупиком заканчивается, частный дом стоит. И вдруг машина, сам не понял, откуда она появилась, как будто из-за соседнего дома вырулила, хотя я не присматривался же, пока не услышал крики.

Я понял, о каком месте говорил Вовочка. Ворота церкви выходили на угол Громова и другой улицы, более оживленной, где действительно можно неплохо заработать в час пик. Улица Громова была небольшой, и дорога в конце нее заканчивалась, не считая поворотов к другим частным домам, построенным кое-как, беспорядочно. Среди них, конечно, есть проезды, но заблудиться там нетрудно. И скорее всего, есть выезд в других местах на соседние улицы.

Лиля кивнула, видимо, тоже поняв, о каком месте говорил Вовочка, а сам старичок продолжил:

— Баба какая-то верещала. Я обернулся и увидел, как машина скрылась где-то в частниках. Быстро дошел до отца Юрия, кто-то уже вызвал скорую, но не успели. Человеком он был пожилым, не дотянул.

— Естественно, машину никто не запомнил, а камер там нет, — заключил я.

— Опрашивали эти, из ваших. Но если не нашли, то никто ничего не запомнил.

Мы замолчали ненадолго, а потом Лиля сказала:

— Я разговаривала с отцом Аристархом…

— Хороший парень, — перебил Вовочка.

— Он сказал, что к отцу Юрию захаживал кто-то из прихода часто, они долго разговаривали.

— Вы знаете, я многих помню из постоянных посетителей, но так, чтобы… Не, не вспомню.

— Вспомните, — уверенно сказала Лиля. — Я вам помогу.

— Как же это? — удивился Вовочка.

Я приготовился к очередному фортелю крутого американского психиатра. Лиля посмотрела на меня:

— Можешь пока за пирожками сходить. Скорее всего, это надолго.

— Я послушаю.

Она кивнула и повернулась к Вовочке:

— Сейчас я попробую систематизировать всех, кого вы помните. Потом мы вычленим уже из порядка, а не хаоса нужное нам воспоминание. Итак, как вы появились возле церкви и кого запомнили первым?

— Отца Юрия, — уверенно сказал старичок и начал делиться своим нелегким путем на паперть.

Я слушал, но пока ничего интересного не уловил. Лиля умела разговорить лучше любого чекиста, и вскоре мы знали о какой-то прихрамывающей женщине, часто посещавшей церковь, о семейной паре, где муж вроде бы лучше повалялся на диване перед телевизором, с таким видом он приходил, как на казнь. Не мои слова, Вовочки. Что-то я уже отвык от работы, даже перестал слушать, засмотревшись на Лилю, пока она не сказала:

— Стоп!

Вовочка замолчал, а я встрепенулся. Что я прослушал? А, про мужика какого-то было, кажется.

— Точно! — согласно кивнул старичок, улыбнувшись. — Он ходил, ходил, а потом пропал. Причем ходил он чаще других, всегда смурной, оставался в церкви, когда другие уже уходили. А один раз выскочил как ошпаренный, мою шапку с монетами ногой подбил, я потом ползал и подбирал. Следом вышел отец Юрий, помог мне немного. Я и спросил, что случилось. Священник только головой покачал да грустно вздохнул, сказав что-то наподобие: не убивай, кто же убьет, подлежит суду.