Радужная пони для Сома (СИ) - Зайцева Мария

Вот дурак же! Вместо того, что жрать все, что горит, и курить, все что дымит, мог бы все это время… Дурак! Гребанный дурак…

— Сом! — голос Немого за дверью обрушивает на нас реальность, — в темпе там! У поняшки телефон рвет… Потеряли ее. Сейчас найдут!

Радужка подо мной слабо стонет, впечатывась мягкими губами в шею, а я выдыхаю, пытаясь собрать в кучу то, что осталось от прежнего безбашенного Витальки Сома.

И думаю, что, в принципе, все не так уж херово с моим везением…

В конце концов, Немой мог бы стукнуть в дверь парой минут раньше…

— Ну че, когда первый рабочий день?

Немой щурится в небо, облокачивается на низкие перила эксплуатируемой крыши, куда напрямую выходит дверь его квартиры.

Наши девочки усвистали в торговый центр неподалеку, чтоб потом обвинить в погрешностях геолокацию, а мы выбрались на крышу покурить и прийти в себя.

Я смотрю на сцену летнего театра, на синь реки, такую близкую, что, кажется, прохладой веет оттуда. Хотя, вероятно, так и есть. Не лето уже на дворе, скоро река встанет, покроется льдом, и на его поверхности начнут появляться черные точки любителей зимней рыбалки.

Хорошее место тут, папаша Немого, конечно, со вкусом мужик, такую квартиру сыну забабахал… А у меня дом на блядских четыреста квадратов в центре города… Нихера хорошего…

И вообще нихера хорошего от моих предков нет… Даже работы.

Зачем Немому хвастанул, что буду у папаши работать? Дебил все же… И чего теперь, врать?

Нахуй.

— Никак… — выдыхаю я, не глядя на приятеля, — не буду там работать…

Немой молчит, не комментирует, и это, как всегда, парадоксальным образом заставляет меня говорить, поясняя ситуацию.

— Понимаешь… Они для меня место освободили, какого-то бедолагу выкинули… И сразу дали понять, что нихера работать я не буду, не дадут, потому что, типа, тупой. Хочет сын барина развлечься, ну хер с ним… Попрыгаем, за такие-то бабки… Я глянул на это все… И затошнило.

Немой продолжает молчать, щуриться на сцену, словно видит на ней, пустой сейчас из-за завершения сезона, что-то, только ему понятное. Или, может, вспоминает чего. А я чувствую потребность дальше болтать, пытясь донести свою точку зрения.

— Я не хочу так, понимаешь? Заебало! — невольно повышаю голос, потому что кажется, что Немой меня не слышит, не понимает! А мне почему-то очень нужно, чтоб понял! — Я хочу доказать, что могу! Хоть что-то… Понимаешь? Я не хочу, чтоб меня все воспринимали, как сына барина! Я — не он! Я — другой! Понимаешь, мой отец… Да он сам такой же, как и я! Тоже наследничек… Без башки… Вот дед был… Глыба. Это же он все сделал, все собрал, ну ты в курсе, у тебя тоже дед же…

Немой косо режет взглядом, предупреждая, чтоб не лез не на свою территорию, и я замолкаю, признавая это. У Немого реально другая ситуация, у него как раз папаша все собрал, в двухтысячных очень даже нехило погуляв не только здесь, но и в столице. Собственно, за свои “прогулки” и мотает сейчас срок. Доматывает. Выйдет вот скоро… А дед у Немого вообще его отца не принял, выкинул из своей жизни и из жизни внука. Сам его воспитывал, тянул, как мог. А мог он, говорили, много. Чемпионская династия же, до сих пор его портрет висит у нас в парке на аллее Почетных граждан города. Жесткий мужик, говорили. И Немой сильно на него похож даже внешне.

И вот, вытянул… Я никогда не признаюсь, не скажу вслух, но охереть, как завидую цельности и железобетонности Немого. Мне кажется, он вообще не метался никогда, как говно в проруби. Как я.

Принял решение и пер в нужном направлении, не видя никого и ничего. А я… Блять, я реально какой-то скользкий рыб…

— Я хочу сам! Сам!

Блять, даже говорю, как подросток, или еще хуже, как трехлетка капризный, который орет на мать и не позволяет себе вытереть задницу. Потому что хочет сам. И пусть пальцы в какашках, зато сам!

Я такое видел один раз на улице, прям прикольно было наблюдать. А вот сейчас сравнение, пришедшее на ум, вообще не прикольное. Дурное какое-то, унизительное для меня.

— Ты же понимаешь, что бабла не будет много? — Немой, как ни странно, не собирается усмехаться, вообще как-то комментировать мое “я сам”. Он, как обычно, вычленяет самое основное из сказанного.

— Понимаю.

— Она — принцесса.

— Твоя Алька тоже!

— Но у меня другая ситуация, — спокойно кивает Немой, — у меня накопления, потом планы… Ты в курсе про открытие фирмы… И я от помощи отца отказываться не собираюсь…

— Так и я не собираюсь! Но хочу сам! Реально, хочу в таком месте, где меня никто не знает! С нуля! Это для меня самого важно, понимаешь? Даже не папаше ее что-то доказать, а себе! Себе! Что я не дерьмо, а тоже могу!

— Тут понимаешь в чем опасность… — Немой выдыхает дым, тушит сигарету о перила, кидает бычок в пепельницу, поворачивается ко мне и смотрит остро и серьезно, — ты можешь попробовать что-то… другое. А потом получишь первые бабки и сравнишь… И скажешь: “Ну его нахер”. Вот в этот момент себя вполне реально окончательно дерьмом почувствовать… Я, когда первую зарплату получил… Мне реально даже на зимнюю резину не хватило бы… А у тебя запросы выше… И девочка твоя… Принцесса… Маленькая совсем… Стремно будет, понимаешь? Опять к отцу просить бабки…

— А ты как решил? — щурюсь я на него.

— Я? Я на дошике сидел… — усмехается Немой, — квартира была в собственности… А бабки отцовские, которые на счету лежали… И лежат… Я не трогал. Я тогда только-только деда похоронил, а он настрого запретил у отца брать. Типа, грязь это, нельзя, иначе сам грязным будешь… Эта квартира… Это не отца же. Это деда, на самом деле. Я его дом продал и купил ее. Он так хотел. И я, когда получил первые бабки за альпинизм, прикинул, сколько мне надо на жизнь… Оставил. А на остальное купил нормальную снарягу, чтоб заказы брать более денежные, и еще оплатил курсы дополнительные… По профессии. Ну и остаток кинул на универ… И все. Остался только дошик. Но ничего, постепенно выплыл. И сейчас я без отцовских бабок по-прежнему. Хотя он предлагает, и я знаю, что там очень нехило уже набежало. Он партнеру своему спецом отдал распоряжение часть от дохода мне перечислять. Я вижу же, сколько там. Но пока… Пока лежат. Сначала я тоже такой гордый был… И память деда… А сейчас… Сейчас уже думаю, что это же тоже мое? Почему не взять на дело?

Я смотрю на неожиданно разговорившегося Немого и в очередной раз ощущаю себя тупарем и ребенком. Мы ровесники, но он старше меня не только внешне, но и по мозгам. И я этому завидую.

И тоже так хочу!

— Я хочу тоже так.

Сам не пойму, как у меня это все вырывается, но не перевожу в шутку. Реально потому что хочу. И кто меня поймет лучше Немого?

Мне приходит в голову, что все пять лет, что мы учимся вместе, он вообще ни разу не дал понять, что нуждается, что у него могут быть хоть какие-то проблемы. Он гулял с нами, детьми богатых людей, на равных, спокойно платил там, где это было необходимо… И воспринимался одним из нас, особенно, когда узнали, кто он, из какой семьи. Как-то вообще сомнений не возникало, что сын Горелого и внук Горелова может себе позволить вообще все. А он в это время выгрызал у жизни свое место. И выгрыз.

Тоже так хочу.

— Есть вариант… — нехотя говорит Немой, и замираю. Неужели, опять поможет? Да ну нахер! — Но ты учти… Если свинтишь, если слабаком окажешься… То лучше не звони мне больше. Понял?

— Понял. Что за тема?

— Сейчас Вовка приедет, спросишь…

Я моргаю, уже понимая, о чем он, и охеревая, что сам не додумался… Это же логично, блять! Логично! Но… Но Немой прав… И насчет слабака, и особенно насчет зарплаты…

— Слышь, Баранкина, если ты еще раз так загуляешь, я Витьку отправлю в спецприемник, а тебя, шваль, на нары!

— А че, у нас в ментовке теперь так разговаривают?