Изабелловая масть (СИ) - Данина Дарья

— Правда? — мои брови взлетели, демонстрируя наигранное удивление, — ну надо же?.. Ты прозрел?

— Ну… — он нервно одёрнул узел галстука не шее, — она выглядела немного иначе.

— Иначе? — сузив глаза, я невольно задержал дыхание, — конкретнее?

— Её лицо… — прочистив горло, он отвёл взгляд, — оно было избито.

Кажется, у меня ушла земля из-под ног. На миг в глазах потемнело, а рука крепче стиснула рукоять пистолета. Указательный палец дрогнул, едва не выбивая этому придурку мозги.

Сделав резкий вдох, и я впечатал в лобную кость холодное дуло. Пропихнув по глотке тошнотворный и удушливый ком, я всё же взял себя в руки.

— Сейчас ты расскажешь мне всё, — выделяя последнее слово, — расскажешь и покажешь. Иначе, Богом клянусь, я не только порву твою пасть, но и вырву твой язык. А после намотаю его на твою же шею. Ты меня услышал?

Вера

Резкие, визгливые звуки скрипки, заставили меня открыть глаза. Увидев яркий свет, я снова зажмурилась. Я бы могла решить, что уже умерла… если бы не дикая головная боль. Но я не помню, чтобы меня снова били. Скорее всего, это отклики сотрясения. Меня тошнило ещё больше, а головокружение усилилось. Комната ходила ходуном.

Скрипка…

Казалось, что музыка звучит прямо у меня в голове. Так громко…

Я вновь открыла глаза. Эта музыка действовала на и без того взвинченные нервы. Мои ладони упёрлись в мягкую и длинную ворсу. Ковёр… я в доме.

Приподнявшись на трясущихся руках, я огляделась. Комната, в которой я находилась, не была похожа на клетку. Или пыточную. Она была похожа на кабинет. Тёмная древесина, полки, заставленные книгами. Большой письменный стол… совершенно пустой. И кресло, обтянутое чёрной кожей…

Это не тот дом, где меня держали до этого.

Я сделала глубокий и болезненный вдох перед тем, как подняться на ноги. Они едва держали меня. Доковыляв до двери, я дёрнула за ручку в попытке отрыть её. Но дверь была заперта.

— Вера, соберись, — тихо прохрипела, делая шаг навстречу окну.

Это был первый этаж и абсолютно незнакомый ухоженный двор. Решётки…

На моих губах умер саркастичный смех. И, опустив голову, я лбом коснулась прохладного стекла.

В ушах звенела раздражающая слух скрипка. Медленно обернувшись, я снова осмотрела кабинет. И спустя полминуты заметила небольшую колонку, висевшую под высоким потолком.

Поначалу хотела подвинуть кресло и, встав на него, вырубить это чудо техники. Но я была слишком слаба. Пить… мне так сильно хотелось пить. Жажда осушила не только мою глотку, но и губы. Разбитые и потрескавшиеся, по ощущениям они напоминали мне наждачную бумагу.

И на мне больше не было обуви. Так же как и верхней одежды. Они забрали её.

Пётр…

Заметив как сильно трясутся мои руки, я обняла себя за плечи.

Он нашёл меня.

Всё произошло так быстро. Я была так глупа и наивна. Я должна была быть осторожнее. Я должна была догадаться.

Полиция приехала слишком быстро. Быстрее, чем я могла себе представить. Десять минут? Но мигалки и звук сирены вселили в меня уверенность в том, что я, наконец, спасена.

Стискивая плед на своих плечах, я встретила стражей правопорядка. Один из них почтительно и осторожно держал меня под локоть не переставал мне повторять о том, что всё будет в порядке. Второй разговаривал с персоналом автозаправки. Мне открыли дверь служебного автомобиля и помогли забраться внутрь, заботливо ограждая мою голову от удара о крышу авто…

А спустя пару минут езды, полицейская машина остановилась на обочине. Дверь рядом со мной распахнулась, заставая меня врасплох. Хватая губами прогорклый воздух, я смотрела в глаза, полные издёвки и ярости одновременно.

Пётр.

— Какая встреча, — бодро произнёс он, а через секунду я почувствовала жалящий холод на своей шее.

Замерев, я тяжело задышала. Не поворачивая головы, я перевела взгляд на полицейского, сидящего впереди. Повернувшись, он прижал к моей глотке нож.

— Подвинешься? — пробасил Пётр, забираясь в салон и хлопая дверью. Его взгляд застыл на лезвии ножа, — это лишнее, правда?

Он незаметно качнул головой, и тот, кто должен был защищать, убрал от меня нож, а на смену ему пришла тряпка, пропитанная, кажется, хлороформом…

Это не было похоже на реальность. Всё происходящее напоминало мне сценарий к фильму, жанр которого я никогда не любила. Я была так далека от этого. Я была далека от реальности. А она ужасна и безжалостна. Она открывает нам глаза на те вещи, которых мы раньше не замечали. Мы отрицали их…

А сейчас я стояла посреди душной комнаты, едва дыша. Обхватывала плечи слабыми руками и отчаянно вгрызалась зубами в собственные губы. Если быть откровенной, то я готова была обмочиться от того ужаса, что испытывала, находясь здесь. Смотря в глаза своему палачу. Возможно, не своими руками, но лишит меня жизни. Это уже даже не обсуждалось.

У меня опустились руки. Рухнули последние надежды на спасение в тот момент, когда Пётр переступил порог этого кабинета и злорадно усмехнулся, глядя на мою слабость и беспомощность. Глядя на то, как мои глаза моментально наполнились страхом, стоило ему предстать передо мной.

Если бы он убил меня прямо здесь и сейчас…быстро… наверное, я бы испытала не только облегчение, но и счастье. Может ли боль принести счастье? Сейчас я понимала, что может. Это так странно. Ошеломляюще. Это с трудом укладывалось в моей голове.

— Ожила? — вытащив руки из карманов своих брюк, он сложил их на груди. Затем облокотился спиной на дверь и внимательно посмотрел на меня, задумавшись. — Думаешь, я животное?

Мои губы задрожали. Я бы хотела ему ответить. Сказать что-то, что заденет его за живое. Нет, просить о пощаде я уже не стану. Слишком очевиден его ответ. Он давно принял решение. Такие, как он, избавляются от людей одним махом. И им неважно, кто перед ними: старик, женщина или ребёнок…

— У нас разный взгляд на эту жизнь, Вера, — произнёс с явным акцентом, — мы росли в разной среде… а потому, то, что я считаю нормой, ты считаешь дикостью.

— Это оправдание? — не сумев промолчать, я всё же задала встречный вопрос.

— Да ну, что ты? Какое оправдание? Нет, — качнувшись, он оттолкнулся от двери и сделал небольшой шаг мне навстречу, — это наши реалии. А ты… ты просто оказалась разменной монетой, как это не прискорбно.

Мне стало дурно…

Он откровенничает со мной? Зачем он это делает?

У меня засосало под ложечкой. Внутренности похолодели от трепещущей мысли: меня вот-вот убьют.

— Я не та, — шагнув назад, я вновь увеличила между нами расстояние, — не та, которая вам нужна.

— Я это уже слышал. Но спешу тебя разочаровать: ты та, Вера. Та самая. — вскинув брови, Пётр наигранно удивился. — Или обрадовать?.. Это как посмотреть, верно?

— Ты ошибаешься, — кажется, я уже и сама начала верить в то, что Виктору плевать. На какое-то время я даже забыла о том, что по словам Архипа, Виктор ищет меня. И он должен быть где-то рядом.

Рядом. Но его всё ещё нет.

— Страдают всегда близкие, — он пересёк комнату и остановился напротив окна, — таков наш мир. Ты знаешь, в каком мире раньше жил твой рыцарь, м? — Оглянувшись через плечо, криво ухмыльнулся, — уверен, он и сейчас не так уж далёк от него.

— Я ничего не знаю, — мотнув головой, я покосилась на дверь. Он ведь не запирал её?

— Тогда сочувствую тебе, — холодно проговорил и снова отвернулся, — но… как там говорят? Незнание закона не освобождает от ответственности. Здесь примерно так же.

— Не боишься, что из-за тебя потом пострадают твои близкие? — спросила, пытаясь оттянуть наш диалог. И постаралась незаметно продвинуться к двери.

— Виктор убил моего брата. Единственного, кто у меня был. Я сирота. — Пожал плечами, не поворачиваясь, — Но у меня был брат. Теперь его нет. И, возвращаясь к нижесказанному: близких у меня больше нет. А значит, мне можно не переживать о том, что кто-то пострадает.