Заставлю тебя полюбить (СИ) - Асхадова Амина

На нашем пути появился Эльдар.

— Нам нужно поговорить, сын.

— Я в курсе про Слуцкого, — процедил Давид, — поэтому и забираю Жасмин. Я сам разберусь. Кто ее муж, в конце концов?

— А дети? Всю жизнь на нянек оставлять будете? Ты еще в Италию Жасмин увези.

Давид сжал мою руку крепче. До боли, но мне было все равно. Я прикусила губу, с вызовом посмотрев на Эльдара.

Он побагровел даже. От вседозволенности своего второго сына.

— Отец, при всем уважении, — сквозь зубы, — я тебе не Эмин и не Рустам. От твоих слов не завишу.

Мы спешно покинули особняк, но я на всю жизнь запомнила ощущение своей глупой улыбки на губах.

Эльдар проиграл. Давид все еще меня любит.

Но в автомобиле было все иначе. Не ласково и не нежно. Давид вцепился в руль и вез меня в неизвестном направлении. История повторялась. Давид все такой же бешеный и непредсказуемый, только теперь за плечами — брак и дети.

— Где кольцо, что я тебе дарил? Почему сняла?

— Я все сняла, — призналась честно, — захотела.

— Захотела, значит?

Прикусываю губу, тревожно глядя на темную дорогу. Только снег освещал края и уличные фонари.

— Ты не соизволил ответить мне ни на один мой звонок. Так, какая тебе разница — ношу я твои подарки или нет?!

— Мне достаточно было услышать, что ты не одна. Я отдавать тебя не собираюсь, Жасмин. Никому.

— Я…

— Лучше молчи. Информация дана, чтоб ты знала.

Давид вспылил, эмоции на лице. Желваки на скулах, тяжелое дыхание. Костяшки побелели, как он Слуцкого живым отпустил — неизвестно.

Давид привез меня в целый комплекс, на лифте мы поднялись высоко-высоко и оказались в номере. В просторном и невероятно теплом. Я с удовольствием скинула с себя верхнюю одежду и стала греться… рядом с Давидом стало холодно. Страшно.

Я не знала, чего от него ожидать.

Внезапно раздался звук. Щелчок камеры будто.

Справа была большая кровать, а слева я увидела видеопроектор. На нем была девушка. Молодая, красивая. С темными волнистыми волосами. С его земель.

— Это она? — резко спросила я.

— Жасмин, успокойся.

— Зачем мне выступление твоей любовницы? Зачем ты привез меня сюда? Зачем?!

Я оттолкнула Давида.

Порываясь пощечину дать.

Снова.

Но последнее, что я увидела — как недобро загорелись темные глаза. Давид перехватил меня, развернул к экрану и заставил смотреть.

Внутри нестерпимо жгло. В уголках глаз тоже.

Я отвернулась, а он все равно смотреть заставил. Пятерней ухватил за подбородок и лицом повернул. Насильно.

Девушка заговорила.

Она выглядела робкой. На лице ее были шрамы — я только сейчас заметила.

— Я ничего не понимаю. Она говорит не на русском, — пробормотала с трудом, пальцы Давида сжимали челюсть.

— Субтитры читай, — велел Давид грубо.

Сквозь зубы начала читать. И слушать ее звонкий голос.

— Привет, Жасмин. Давид говорил мне, какая ты ревнивая, поэтому эта запись для тебя. Меня зовут Лаура, и я сестра Давида по линии отца. Единственная, к сожалению. Мы живем вдвоем в нашем новом доме. Целые годы я прожила в браке с человеком, которому меня продал отец. Муж избивал меня и… много, что делал со мной. Ты видишь по моему обезображенному лицу.

На самом деле на ее лице было лишь несколько шрамов, но было видно, как девушка не принимала себя. Она обняла себя за плечи тонкими запястьями — на них шрамы были глубже и шире.

Давид отпустил меня, когда я успокоилась. Я была поражена.

— Сначала, когда Давид только приехал сюда, он воздавал по заслугам нашему отцу и всем моим братьям, которые не подчинились новому укладу жизни. Укладу, где нет насилия и убийств. Или почти нет.

Лаура печально улыбнулась.

— Потом он пришел за мной, чтобы спасти. Это было долго и страшно. Давид также нашел свою маму, но несколько месяцев назад она умерла. Она была тяжело больна. Если до этого у тебя были вопросы, чем занимался Давид весь год, то теперь ты знаешь, что он побывал в настоящем аду. А еще он безумно тебя любит. В нашем доме много фотографий — твоих и ваших детей.

Меня охватила мелкая дрожь.

Лаура натянуто улыбнулась, будто ее заставили или словно она не умела этого делать. Эта девочка всю жизнь жила в насилии и боли.

— Надеюсь, что когда-нибудь я увижу тебя, очаровательная Жасмин. Я не мыслю жизни без своей новой семьи, в которую Давид пустил меня.

Запись закончилась. Экран потух.

Я молчала, пытаясь прийти в себя. Подошла к большому панорамному окну и едва не задохнулась от вида. После тучного особняка я оказалась в цивилизации. Здесь и воздух был другой — свободный.

Но после всего, что рассказала Лаура — мне стало жутко. Давид отомстил отцу и братьям, спас мать и потерял ее, а еще нашел сестру. И все это для того, чтобы обезопасить меня и детей.

— Лаура немного не в себе. Врачи работают с ней, возвращают к нормальной жизни. Ее психика была подвержена сильному влиянию. Первое время она была даже настроена против меня, пока я не вытащил ее из того дерьма.

— Не представляю, что она пережила. Очевидно, она нуждается в тебе, — заметила я, — мне жаль твою маму. Прими мои соболезнования, Давид.

— Ничего. Когда я приехал, она уже была больна. Мы хотя бы увиделись.

Я кивнула, почувствовав приближение Давида.

— Ты вернулся. Только из-за Слуцкого? Подумал, что я… могу с ним?

Послышался тяжелый вздох за спиной.

— Жасмин, я не хочу превращать твою жизнь в ад.

— Что?

Я задохнулась.

Давид был ближе, чем я думала. Он оперся на стекла, спиной я почувствовала напряженную сильную грудь.

От слабости у меня подкосились ноги, и только крепкая рука, опустившаяся на талию, не позволила мне упасть. Когда он заговорил, его язык стал заплетаться.

— Не будет Слуцкого. Не будет никого, — пробормотал невнятно.

— А что будет? — голос дрожит, в глазах темнеет.

Давид перемещает руку выше, на грудь поверх лифчика. Из меня вырывается выдох. Резкий, тягучий.

Давид наваливается на меня, прижимает к прочному стеклу. Я чувствую холод стекла и жар мышц сзади меня.

— Я. Только я буду. Прости, Жас, но я ни хрена не хороший герой. Я плохой. Даже при условии, что ты будешь счастлива с другим, ты не будешь.

— Наврешь с три короба и снова уедешь. А мне вечность ждать…

— Я больше не хочу ждать. Хочу трахнуть тебя прямо сейчас, — хриплый, пугающий, голос до дрожи.

С этими словами Давид развернул меня к себе, большие руки залезли под водолазку и задрали ее вверх…

Давид готов был сожрать меня прямо здесь. Сказал, что есть серьезный разговор, а сам меня жадными глазами раздевает.

И не только глазами.

— Я просто не понимаю, ты всегда таким был?! — я вспыхнула.

— Каким?

Давид обвел меня туманным взглядом, остановившись на груди. Я тяжело дышала… столько вопросов!

И ни одного ответа.

— Я после других, — я скривилась, — не буду. Не трогай. Пожалуйста.

Давид сматерился, шумно втянув воздух ноздрями. Я отошла на безопасное расстояние. Судя по загребущим рукам, Давид был голоден. И отнюдь не по еде.

— Не было других, — процедил тихо, — ты еще не поняла, что я был охрененно занят?

— Это не показатель!

— Я тебя встряхну как следует. Чтобы язык свой острый прикусила, — пригрозил Давид.

Я сделала еще полшага назад и уперлась в стекло. Внизу было страшно. Потому что высоко.

— Жасмин, — он сощурился, — даже если бы я хотел кого-то трахнуть помимо тебя, не смог бы.

— Что так? Появились проблемы? — замечаю ехидно.

Я вскрикнула: Давид сделал рывок, захватывая меня своими ручищами. И ни шанса на бегство. Вокруг талии крепко сжались пальцы.

Аж дыхание перехватило.

— Прости! Прости! — закричала я.

— Поздно! — прорычал Давид, — надо проверить, нет ли проблем! Ты идеально подходишь, жена.

Резкий бросок, и я оказываюсь на кровати. На большой такой. Словно для этих целей предназначенной — для наказания с плашкой восемнадцать плюс.