Спаси меня от себя (СИ) - Орлова Юлианна

Мягкой поступью он приблизился к замкнутому сердцу и щепетильно подобрал ключик, пусть позже несколько раз я пожалела об этом и даже хотела уйти, когда он в порыве опьянения замахнулся на меня, но слава Богу, не ударил.

Спустя время, когда в очередной попойке перебрал настолько, что загремел в больницу, — валялся в ногах и молил прощения, лишь бы я не уходила. И казалось бы, все наладилось пару месяцев как. Казалось, мы вместе все перебороли, ведь я по-настоящему дорожила и дорожу им.

Но после вчерашнего, что наконец-то оборвало последнюю ниточку терпения, я перестала быть стойким оловянным солдатиком, превратилась в один миг в девушку, которая захотела жить спокойно. Какие бы чувства ни испытывала к нему, это не может больше продолжаться.

Я не могу биться о стенку безразличия и упрямства всякий раз, когда говорю о «кодировании», ведь и правда вижу в этом выход, но, к сожалению, только я.

Дело было в том, что когда он пьет, то обязательно не помнит ничего, это тот редкий случай, когда человеку воспрещается брать даже каплю в рот. Он становится невменяемым животным, которое не разбирает, что творит и как.

А последствия всегда оборачиваются ошеломительно болезненными для родных и близких. Сколько его мать слез пролила и как благодарила меня просто за то, что я появилась в их жизни в самый темный период и смогла отразить пагубную привычку, разогнать серые тучи беспробудного пьянства? Не счесть.

И не сказать, что отношения складывались по-особенному страстными. Нет, просто ты как будто чувствуешь себя дома, в тихой и спокойной гавани, мы понимали друг друга во многих аспектах, он стал своеобразным стимулом для меня быть открытой для окружающих, стать чуточку общительнее.

Капля в море моей скрытности и замкнутости, положившей свое начало исключительно благодаря одинокому детству, проведенном в бесконечных группах продлённого дня. Ведь папа должен был работать. Много.

А я сидела одинокими вечерами и бездумно смотрела в окно детского садика, наблюдала за семьями, что приходили за детьми. Как матери и сестры забирали моих друзей домой, как весело они после тех самых моих одиноких, а их наполненных бесконечным весельем, выходных приходили и ярко рассказывали свои незабываемые впечатления.

Что могла рассказать я? Что папа пытался, но бывало, что прямо посреди семейного дня, его срывали на работу, потому что сынок высокопоставленного чиновника попал в аварию? И его 12 часов собирали потом по частям, пока я плакала на руках у няни?

И засыпала в слезах поздно ночью, а на утро обязательно заставала уставшего отца на полу возле моей кроватки? Разумеется, став старше, перестала обижаться, и я бесконечно люблю своего мапу, но детские обиды наложили отпечаток на мою жизнь.

Скрытность и желание оставаться незамеченной же развились вследствие одного-единственного случая, заставляющего до сих пор кровь стынуть в жилах всякий раз, когда кто-то незнакомый нарушает личное пространство и касается меня хотя бы пальцем.

Мой личный триггер к безумию.

Который не сработал лишь с одним человеком, воспоминания о котором странно будоражат сердце.

Есения

Работа в лабораториях, наполненных родным химическим запахом реактивов, смогла отбросить меня к началу этого дня.

Я будущий вирусолог, но, возможно, еще буду колебаться и между “инфекцией” и “эпидемиологией”, и очень надеюсь, что однажды стану достойным представителем этой профессии, нужно лишь не растерять свою немыслимую тягу к обучению.

Незамысловато и нежно любимое дело прорисовывает яркие узоры в моей душе, несмотря на скопивший негатив на затворках.

Добравшись домой с охапкой шариков и подарков, могу наконец-то приступить к праздничной подготовке. Мой праздник? Мой!

И вроде ничего особенного не планировали, лишь вечер в ресторане с друзьями под живую музыку, но неброский макияж в композиции с нежным бежево-розовым платьем, свободным до колена, обтягивающим фигуру в нужных местах и скрывающий все недостатки, смогли сделать из меня…

— Принцесса. Ты просто красавица, дочь, — восхищенный возглас отца звучит настолько удивленно, что я понимаю — вау-эффект достигнут.

Поворачиваюсь и смущенно улыбаюсь.

— Нравится?

— А то, боюсь тебя теперь выпускать в таком виде, — папа морщится и как бы прикидывает масштабы катастрофы. — А платье не сильно…открытое?

Я удивленно таращусь в зеркало в попытках понять, что именно означает “открытое”, грудь плотно скрыта, несмотря на аккуратный вырез, обрамленный пайетками и бисером. Вполне прилично…

Спина открыта до середины, смотрится не пошло, а именно нежно. Легкие кудри на пышный волос с легкостью скроют молочную кожу, над которой отец нередко подшучивает. “Живет у моря, а белая как сметана”.

— Знаешь, мне кажется, тебе пора заглянуть в современные клубы и сравнить мое платье с имеющимися там..

— Мне достаточно видеть лишь тебя. Костя скоро заедет?

Я замолкаю и отрицательно качаю головой, что не остается незамеченным, но предвосхищая все вопросы, целую отца в щеку и тихо шепчу.

— Мы встречаемся там, — в чем я, разумеется, не уверена ни на йоту, потому что мы не связывались и не договаривались ни о чем.

— Повеселись от души и много не пей, не заставляй меня нервничать, — приобнимает и забавно хмурится. — Не забудь загадать своё главное желание.

— Никогда, мапа, — большим пальцем разглаживаю морщинку между мощных бровей, а в душе загадываю самое главное желание «чтобы папа нашел свое счастье». Наивное, но до трясучки нужное. — Я на такси, чтобы ты был абсолютно спокоен.

Цокающий звук серебристых босоножек резонирует на фоне оглушительной тишины, и моя яркая фигура неуверенно движется по темному коридору навстречу приключениям. Как позже окажется, не столько приятным, сколько волнительным и опасным.

*********

Ресторан “Park Residence” находится в живописнейшей части нашего прекрасного города — у самого Черного моря в Аркадии, и едва-едва подступающее лето вовсю дарит тот самый аромат теплый ночей, наполненных звуками сверчков и морского бриза.

Я глубоко вдыхаю этот запах и от восторга прикрываю глаза.

— А вот и она! — стоит только войти в главные ворота, как со всех сторон на меня посыпались блестки и конфетти.

Немногочисленные друзья детства, двоюродная сестра с племяшом наперевес, ее муж, и пара одногруппников — вот и вся компашка.

Взгляд нервно оглядывает ребят и не может зацепиться за еще одного человека. Не пришел. Секундная боль все же дает о себе знать.

— Не сметь грустить ни по какому поводу, — сестра умело ловит мои изменения в настроении, и подойдя ближе, шепчет эту фразу в самое ухо.

— С днем Рождения, — толпа ревет и вновь звуки взрывающихся хлопушек разрезают пространство, а содержимое этих самых хлопушек укрывает меня новой партией блестящих бумажек.

— Спасибо вам, ребят. Мне очень приятно, что вы все пришли.

Мы усаживаемся в огромном зале ресторана под звуки изумительного джаза. Яркие огоньки гирлянд дарят щемящий душу покой.

Реки шампанского и столько же сока, ведь в нашей компании не пили двое — я и моя сестра, плещутся в бокалах присутствующих.

И нет ни капли печали, мне просто не дают опечалиться, пока в очередной раз рассматривая зал, мой взор не цепляется за слишком знакомые мертвецки бледные глаза. Холодные, способные одним лишь взглядом, погрузить человека в вековые льды.

Артем снисходительно кивает мне и приподнимает заполненный до краев стакан с янтарной жидкостью, а затем махает рукой в сторону выхода. Но я делаю вид, что ничего не замечаю, и лишь слегка поддергивающийся глаз, и внезапно выпавшая из рук вилка, выдают волнение.

Он же вальяжно восседает в компании нескольких девушек и уж точно не испытывает трудностей в достижении внутреннего равновесия.

Жжение. Отвратительное жжение кожи не дает мне просто расслабиться. Ну что с того, что он тоже оказался тут? Он в компании людей, до меня ему точно нет дела. Вообразила себе невесть что, тьху.