Присвоение (СИ) - Кистяева Марина

Легче не стало.

Ещё раз посмотрев на себя, Женя взяла такое же идеально белое полотенце, к которому страшно было прикасаться, и промокнула лицо.

Что с ней было бы, не заступись за неё хозяин дома?

Этот Степан…

Женя до сих пор не без содрогания вспоминала тот ужас, когда к ней пришло осознание, что её сейчас затащат в машину и в лучшем случае, изнасилуют. Подобными историями её и других девчонок пугали в подростковом возрасте в воспитательных целях.

Когда она услышала рядом звук притормаживающей машины, то насторожилась. Втянула голову в плечи и сделала вид, что ничего не видит и не замечает. Её не трогают, и она никого не трогает. Кому она сдалась?

Оказывается, сдалась. Двум отморозкам, решившим, что девушка снимается.

От предложения прокатиться с ними она отказалась. Мягко, чтобы не нарываться на конфликт.

Не тут-то было. Мягкость они восприняли, как слабость и кокетство.

– Чего ты ломаешься? Мы не обидим. Давай с нами. Бухло на хате есть, не хватает лишь красивой лапушки.

– Я сказала, нет.

– Эй, хорош…

Женя не успела оглянуться, как двери машины распахнулись и дорогу ей преградили два взрослых мужика под сорок. Их помятые лица говорили о том, что новогодние дни незнакомцы провели хорошо. И теперь были настроены на веселое продолжение.

В отличие от Жени, которой хотелось забиться в уютный, теплый уголок, чтобы никто её не трогал.

Она сделала шаг, чтобы обойти мужчин.

Тщетно. Те шагнули в сторону, встав перед ней спиной.

Сильные. Годящиеся ей едва ли не в отцы, мужчины не желали видеть очевидного.

Они увидели в ней добычу.

Что за глупость? Если девушка забрела в незнакомый район одна, то, значит, она проститутка? Готовая за деньги поехать с ними? Они даже сумму озвучили.

Паника подобралась незаметно. Одна волна за другой.

Более того, Женя не знала, где находится. Не помнила, как забрела сюда.

Понимание, что без чьего-либо вмешательства она не сможет избежать печальной участи, пришло не сразу. Она ещё на что-то надеялась… во что-то верила… С её-то везучестью в последнее время. Чудо – то, что эти мужики ещё с ней разговаривают, а не схватили и не запихали силой в машину.

Когда показалась ещё одна большая, черная машина, Женя насторожилась, голову в плечи втянула и начала яростно молиться про себя. Хотя кто-то умный сказал, что молиться про себя нельзя. К Богу надлежит обращаться открыто, проговаривая молитвы вслух. А если Бог на самом деле слышит все, о чем мы думаем, кому в порыве ярости и злости желаем кары и прочих бед, то это настоящий треш… Но выбора не было.

Вторая машина замедлила ход, и Женя искренне обрадовалась. Пожалуйста… пожалуйста… Пусть ей помогут… Пусть не проедут мимо.

Не проехали.

Дорогой «мерин» остановился, и из него вышел высокий мужчина в дорогом пальто, кардинально отличающийся от тех двух, что пытались «снять» Женю.

Её радость была недолгой. Девушка не могла объяснить, с чем связаны её эмоции. Она так чувствовала и всё.

Мужчина выглядел респектабельно. Дорого. Такие, как он, не останавливаются на дороге и не помогают заблудившимся девочкам. Такие, как он, предпочитают проводить время в дорогих ресторанах и закрытых клубах.

Наверное… Женя точно не знала, лишь предполагала.

И ещё от таких мужчин простым девочкам, как Женя, стоит держаться подальше. Потому что разные вселенные не пересекутся никогда. Она и держалась.

До сегодняшнего вечера.

Но сейчас готова была вцепиться в этого холеного мужчину, лишь бы тот заступился за неё, не развернулся и снова не сел бы в машину, оставив её одну. Потом она скажет ему много-много раз «спасибо» и будет ещё несколько лет вспоминать добрым словом.

Мысли лихорадочно проносились в голове, кучковались и разбегались в разные стороны. И все они сводились лишь к одной: помогите… пожалуйста…

Одной ей не справиться. Никак.

Ещё до того, как эти чертовы искатели «красивой лапушки» остановились рядом с ней, Женя думала, что хуже в её жизни уже ничего не может быть. А тут… это всё.

Ком в горле мешал говорить, глаза болели от слез. Пролитых и тех, что снова подобрались слишком близко. Щеки только недавно перестало пощипывать от мороза, который с удовольствием впивался во влагу и превращал соленые капельки в льдинки.

Степан Богданович умел производить впечатление. Ещё до того, как подъехали полицейские, Женя заметила, как мужики заметно напряглись при его появлении.

Да… Было в нем что-то, помимо внешней «дороговизны». Не зря Женя вроде бы и рада была, что он появился и как бы заступился за неё.

И одновременно в душе все протестовало. Кричало: беги! Хватай ноги в руки и беги!

А теперь… Теперь она в его доме.

Женя повесила полотенце на держатель и вышла из комнаты, старательно глуша в себе любопытство, чтобы не завертеть головой, рассматривая каждую деталь интерьера. Наверняка у хозяина понатыканы камеры. Хороша же она будет, заглядывающая в каждый угол.

Ей и так было не по себе.

От всего.

Правильно он её окрестил – Потеряшка. Она такая и есть.

Потерялась где-то… И никак себя не найдет.

Интересно, окажись на её месте другая, она, наверное, обрадовалась бы и никак уж не чувствовала бы себя… нищенкой, что ли. Женя смущалась и злилась одновременно. Её воспитывали правильно, в уважении к тому, что она имеет. И в благодарности к тому, кто дает.

Этот дом и она никак не сочетались.

Женя не принижала себя и соврала бы, если бы сказала, что никогда не мечтала заиметь подобный.

Но мечты мечтами. А тут реальность…

Оглушающая и бьющая наповал.

Запахи из кухни сводили с ума. Сколько она не ела?

Почти сутки. Вчера попила чай с бутербродами и йогурт в себя впихнула – всё. Потом была бессонная ночь. И утро, когда всё и началось…

Господи, получается, она весь световой день бродила?!

Да… Сначала в торговом центре, пытаясь затеряться среди людей и понять, что стоит делать дальше, а потом…

Женя ступала осторожно. Ей не хотелось нарушать умиротворяющую тишину дома.

Степан достал из холодильника нарезку и поставил разогревать мясо с овощами. У Жени громко заурчало в животе. Она выпила латте днем, и, кажется, был ещё пирожок с мясом. На большее у девушки не оказалось денег.

Если бы кто-то ей накануне сказал, что она окажется без жилья, без карты и даже без телефона в ещё не ставшем родным городе, она бы посмотрела на этого человека, как на неразумного. Женя всегда была осторожной. Пусть и не перестраховщицей, но старалась максимально себя обезопасить.

Обезопасила, называется.

Голодная слюна образовалась во рту. Женя неловко замялась в большом дверном проеме.

Мужчина, деловито накрывающий на стол, – это нечто. Правда.

У Жени всегда что-то поджималось в груди, когда она наблюдала подобные картины.

А конкретно этот мужчина у неё вызывал очень сильные и совершенно непонятные эмоции.

Она благодарна ему, что он её спас. Защитил. На этой ноте они должны были расстаться. Но, наверное, она выглядела очень жалко, если он решил её «обогреть и накормить». Хотя… Не похож Степан на человека с комплексом спасателя.

И его взгляд в коридоре и гардеробной. Он смотрел на неё, как мужчина, явно заинтересованный в женщине. Ему понравилось, что он увидел.

Горло свело спазмом. Бежать и ещё раз бежать…

Только куда?

– Чего застыла в дверях? Проходи, – грубовато сказал Степан, доставая ароматное мясо и ставя его на стол.

Женя негромко вздохнула.

Не заплакать бы от такой доброты. Мама всегда её учила быть благодарной.

И чем она сможет отблагодарить того, у которого всё есть?

Потеряшка ела неторопливо. Степан слышал, как заурчало у неё в животе; видел, как румянец полыхнул на щеках. Но девочка сдерживалась.

Степан предложил ей вина, она снова вспыхнула и энергично завертела головой.