Джулия Кеннер - Обнаженные тайны. Он знает про нее почти все… кроме самого главного

Я чувствую, что повысила тон и могу дойти до крика, поэтому беру себя в руки. Начинаю глубоко дышать. Сжимаю большой палец на левой руке так, чтобы ноготь впился в ладонь. Концентрируюсь на боли и дыхании. Необходимо успокоиться. Не могу позволить себе потерять лицо.

Карл глубоко вздыхает, сокрушенно и растерянно проводит рукой по волосам и говорит:

– Мне надо выпить. Пошли.

– Я в порядке, спасибо, не хочу, – отвечаю я, хотя совсем не в порядке. Сейчас больше всего на свете мне бы хотелось остаться одной.

Чувствую, Карл хочет начать со мной спорить, и он не решил, что делать дальше. Снова попытаться познакомиться со Старком? Уйти с вечеринки и сделать вид, что ничего не произошло?

– Ладно, – бубнит Карл и уходит, но прежде чем раствориться в толпе со злостью произносит: «Черт!»

Делаю глубокий выдох и чувствую, что напряжение в плечах постепенно исчезает. Хочу снова спрятаться на террасе, но там уже тусуется небольшая группа людей, человек восемь, которые болтают и заливисто смеются. А я не готова ни улыбаться, ни болтать.

Концентрируюсь на боли и дыхании. Необходимо успокоиться. Не могу позволить себе потерять лицо.

Подхожу к одной из картин, стоящих на мольберте, и рассматриваю ее. На картине изображена голая женщина, присевшая на колени на кафельном полу. Ее руки подняты, а запястья перевязаны красной лентой.

Лента прикреплена к вертикально висящей цепи. В руках девушки чувствуется напряжение, словно она тянет руки вниз, пытаясь освободиться. У нее гладкий живот, она выгнула спину, и видны ее ребра. У нее маленькая грудь, но коричневые соски большие и возбужденные. Художник выполнил их очень тщательно.

Лица не видно. Кажется, будто модель стесняется своего возбуждения. Она словно поймана на глазах всего мира. Все видят ее страсть, ее возбуждение. И ее стыд.

У меня с этой моделью на картине есть что-то общее. Только что я почувствовала на себе огонь страсти, и он мне понравился. Но потом Старк потушил огонь, словно вылил на меня ушат холодной воды. И точно так же, как модели на картине, мне пришлось стыдиться и чувствовать себя униженной.

Она словно поймана на глазах всего мира. Все видят ее страсть, ее возбуждение. И ее стыд.

Ну, и черт бы с ним. В его глазах я почувствовала огонь страсти, и меня это возбудило. Но после этого точка. Конец истории. Ничего не вышло.

Я еще раз внимательно смотрю на изображение женщины на холсте. Она слабая. Мне не нравится ни она, ни картина.

Я окончательно успокаиваюсь, отхожу от картины и буквально сталкиваюсь с, представьте себе на минутку, Дэмиеном Старком.

О боже.

Делаю шаг назад, и он проводит рукой по моей талии, словно стараясь поддержать меня. Быстро отстраняюсь, но успеваю отметить, какая сильная и крепкая у него рука. Кроме этого, я физически ощущаю место на своем теле, до которого он дотронулся. Мне кажется, что кожа на талии горит там, где он провел рукой.

– Мисс Фэрчайлд. – Он смотрит мне прямо в глаза. Его взгляд отнюдь не холодный. Я перестаю дышать. Хмыкаю и вежливо улыбаюсь. Надеюсь, моя улыбка говорит ему: «Да иди ты на фиг».

– Я должен извиниться.

Ух ты!

– Да, – спокойно говорю я. – Без сомнения.

Я жду, но он замолкает. Потом переключает все свое внимание на картину.

– Интересный сюжет. Но мне кажется, что из вас бы модель вышла гораздо лучше.

А это еще что такое?

– Это самое неудачное извинение, которое я слышала за всю свою жизнь.

Он показывает на лицо женщины на картине.

– Она слабая, – говорит он, и я начисто забываю про извинения. Просто удивительно, что он сказал то же самое, о чем всего несколько мгновений до этого подумала я.

– Возможно, некоторых привлекают такие контрасты. Страсть и стыд. Но я предпочитаю более смелое поведение. Надо быть уверенным в своей чувственности, – говорит он.

– Я рада, что вы так думаете, – говорю я. – Но я совсем не модель.

Он делает шаг назад и внимательно осматривает меня с головы до пят. Кажется, что этот осмотр длится несколько часов, хотя на самом деле всего несколько секунд. Я чувствую, словно между нашими телами в воздухе появляется разряд электричества, и мне хочется подойти к нему поближе. Но я стою, не двигаясь с места.

Его взгляд задерживается на моих губах, после чего он смотрит мне прямо в глаза. Тут я уже ничего не могу с собой поделать и делаю движение вперед. Его глаза словно притягивают меня, как магнит, и я не в состоянии устоять.

– Нет, – говорит он. – Вы самая настоящая модель. Но ваша красота не выставлена напоказ всему миру, как на этой картине. Ваша красота не принадлежит никому. – Он слегка наклоняет голову влево и снова внимательно меня рассматривает. – Нет, – бормочет он наконец и снова замолкает.

Мои щеки горят.

– На самом деле я надеялась, что мы сможем поговорить, – произношу я.

Он слегка поднимает бровь и говорит:

– Вот как? – На его лице выражение вежливого удивления.

– Я – одна из студенток, получивших от вас стипендию, поэтому хотела поблагодарить.

Он не произносит ни слова. Я продолжаю:

– Мне эта стипендия очень помогла. Я получила два диплома, что без дополнительной финансовой помощи было бы совершенно нереально. Поэтому хочу сказать большое спасибо.

Я не упоминаю о нашей встрече на конкурсе красоты. Не хочу вспоминать прошлое, потому что надеюсь на прекрасное будущее.

– И чем же вы занялись после того, как покинули храм науки?

Он выразился настолько формально, что мне кажется, он хочет надо мной посмеяться.

– Я работаю в компании C-Squared, – отвечаю я, – помощником владельца Карла Розенфельда.

Эвелин уже успела сообщить ему эту информацию, но мне почему-то кажется, что он не обратил на нее внимания.

– Понятно.

Он произносит это пренебрежительным тоном, и меня это задевает.

– А в чем, собственно говоря, дело?

– Дело в том, что у тебя два диплома. – Он резко переходит на «ты», и в его голосе явное раздражение. – Ты училась только на «отлично». О тебе прекрасно отзываются преподаватели. Тебе предложили писать кандидатскую в Массачусетском и Калифорнийском технологических университетах.

Я с изумлением смотрю на Дэмиена. Его фонд ежегодно выдает тридцать студенческих стипендий. Неужели он столько знает о каждом стипендиате?

– Я не очень понимаю, почему ты решила не возглавить команду разработчиков, а наняться помощником в небольшую компанию.

Я потеряла дар речи. От всех этих вопросов у меня начинает кружиться голова.

– Вы спите со своим начальником, мисс Фэрчайлд?

– Что?!!

– Прости. Мой вопрос не был достаточно прямо поставлен? Я спросил, трахаешься ли ты с Карлом Розенфельдом.