Эммануэль Арсан - Ванесса

— Культура есть отказ от перемен, — продолжал Незрин, — а отказ от перемен означает на практике отказ от роста. Прогресс заключается в постоянном обновлении. Но люди не слишком радостно приветствуют новое. Они больше принимают его разумом, чем чувствами. К тому же они уверены, что выиграют от роста и расширения горизонтов. Они склонны больше доверять установившемуся укладу жизни общества. Их не интересует, как оно достигло данного культурного уровня. Но как же еще, если не цепью перемен? Каким чудом новшества древних теперь воспринимаются как консерватизм? Почему вчерашние скандалы сегодня более чем уместны и приличны? Или вчерашние деликатесы сегодня скромная трапеза? Потому что консерваторы — это люди с избирательной памятью, хранящей только то, что стоит хранить. С их точки зрения благоразумие — одна из таких стоящих вещей. Правда, нелепо думать, что в изменяющемся мире косность более надежна, чем эволюция! Беда в том, что ни одно общество не хочет учиться тому, как жить, а только тому, как иметь. И учится этому так же нерадиво, как и всему остальному. Подчиняясь правилам данного общества и приспосабливаясь к его условиям, человек соглашается на меньшее в надежде получить больше. В результате он теряет свое лицо и ничего не имеет.

Гвидо был изумлен. Слышать такие речи от Незрина! Он не мог сдержать улыбку:

— Жаль, Вана не может слышать нас. Она была бы счастлива! — И, не удержавшись, добавил: — Вы ведь ей обязаны этим.

— Она мне очень нравится, — признался Незрин. — Я знаю ее с детства.

И вдруг заговорил тихо и доверительно, точно решил поделиться с другом свежей мыслью:

— Меня не удивили ваша конечная цель и средства ее достижения. Но я был сражен тем, что вы выбрали Вану сопровождать вас. Этим вы спутали мне карты. Незрин снова предложил виски, но Гвидо отказался.

— Скажите, чем вам мог помочь археолог? Вы знали о Ване до приезда в Каир и даже не пытались искать кого-то другого. Ее, только ее вы хотели взять с собой в Сивах. Почему?

Гвидо решил ответить откровенностью на откровенность:

— Это очень просто, — объяснил он. — Я решил, что она из Сиваха.

— Не может быть!

— Не по рождению, конечно. Сивахцем не обязательно родиться. Им можно стать.

— Предположим, вы правы. Но как она могла стать такой?

— Этого я не знаю. Как раз одну из гипотез на этот счет я хотел проверить.

— И она оказалась неверной? — По всем пунктам.

— А именно?

— Это мое дело.

— Ладно, тогда расскажите о других ваших гипотезах.

— Не надейтесь, что я займусь вашим просвещением, мистер Адли, — зло бросил Гвидо. — Всего, что вы вылили на меня за эти два часа, вполне достаточно, чтобы вы смогли почувствовать свое превосходство. Но думаю, что вы не более хозяин себе, чем я.

— Вы правы. — Незрин ничем не выразил своего возмущения по поводу гневной вспышки собеседника. — Ситуация, совершенно ясна. Вы исключили эндогенное происхождение странной особенности сивахцев. Оставалась только одни версия, которую вы приехали проверить лично. Не существует ли какой-то еще внешний нейропсихофармакологический фактор, не связанный с их организмом и влияющий на мозг сивахцев. Может быть, это вещество — продукт окружающей среды, или они сами его готовят? Вольно или невольно, они принимают его и в итоге получают тот же результат, что и при введении медиатора, который так хорошо знаком вам. Поэтому вполне естестве: дно было прислать вас. Вы должны были провести исследования на месте и найти формулу, действие, дозу и побочные эффекты этого природного вещества. Затем вы должны были синтезировать его точно так же, как это уже делали с Единорогом. Вот почему вы здесь.

Гвидо слышал Незрина, точно студент надоевшего лектора, и когда тот на мгновение замолчал, налил себе полный бокал.

— Почему консорциум, на который вы работаете, придает такое большое значение сивахскому синдрому? Потому что, если вам удастся найти составляющие этого вещества, CIRCE, а скорее, «Эгида» найдет технические и финансовые средства для того, чтобы пустить на поток его производство, а потом предложить его за баснословную цену любому правительству. Для чего? Чтобы заставить всех людей почитать власть и порядок, чтобы успокаивать наиболее активные элементы и облегчить жизнь полиции. Чтобы насадить стиль поведения сивахцев во всем мире.

Незрин взглянул на сонное выражение лица итальянца и взорвался:

— Это же наивно! Правительство и полицейские силы сами по себе нестабильны. Они могут стать марионетками в чьих угодно руках. Такое уже случалось, и результаты нам хорошо известны. Правительство, между прочим, обладает весьма и весьма условной властью. Власть истинная избегает заседаний парламента и министерских кресел. Она не зависит от голосующих на выборах, от пристрастий ликующей толпы, от переворотов и революций. Наши полисы слишком многолюдны для такого управления. А политика слишком массова. На этой планете серьезные проблемы не решаются политиками и правительствами. Они требуют определенного уровня технических знаний, сконцентрированных в дюжине организаций, подобных CIRCE и находящихся в распоряжении крупных компаний. Эти монстры не признают иной родины, кроме космополитического государства, которое они защищают и расширяют.

Теперь эти реальные правители начали терять терпение, видя, как их марионетки нянчатся с неимущими. Ситуация должна быть исправлена — работают компьютеры, отдаются приказы, принимаются решения — машина запущена. Слово за вами, доктор, — и мировое благополучие будет гарантировано.

Незрин перевел дыхание:

— Какая организация, позвольте спросить, не мечтает о рабочих и клиентах столь легко удовлетворяемых, как сивахцы! Теперь она может иметь их. Капля эликсира Хат-ан-Шо в резервуар системы кондиционирования любого предприятия или учреждения — и прощай недовольство условиями труда, забастовки и демонстрации!

Ни единой неугодной мысли! Желания и их исполнение повсеместно совпадают. Никто не просит больше того, что имеет. А поскольку сильным все труднее будет урывать от себя для слабого, то слабый будет довольствоваться все меньшим. Земля будет радостно вращаться вокруг Солнца. Общество будет в ладу с властителями мира, все голоса сольются в сладком благодарственном песнопении, подобно ангельскому хору, в котором больше не будет жалобных и страдальческих выкриков. И песня тех, кто доволен жизнью и работой, будет так же ласкать слух, как молчание Вселенной.

— Сивах — далеко не рай, — сказал вдруг Гвидо с гримасой боли, точно вспомнив что-то.