Полюбить Ареса (СИ) - Дженкинз Елена

Настя не пила. Поднимала бокал и опускала обратно на стол нетронутым, а когда Цербер отворачивался, подливала ему свой алкоголь. Саша это сразу заметила. Сама она сидела на коленях у Стаса, потому что было невозможно отпустить его, сразу не хватало тепла.

— Слушайте. Помните, вы когда-то разворотили наши подарки в кабинете ББ? Когда у вас первый раз случился? — к чему-то вспомнила Настя.

— Да, было дело. Ты нам счет выставить хочешь? — отшутился Арес.

— Не-ет, там просто был такой подарочек… переносная колыбелька для ребенка. Во-от.

Саша уткнулась лбом в плечо Стаса, чтобы не завизжать от счастья и не испортить момент.

Данила посмотрел на жену задумчиво и, опьяненный сладкой настойкой, уточнил:

— Они колыбельку сломали, что ли? Ты в ней Рыжего думала укладывать?

— Ой, ну вот как с тобой юлить? Я беременна! Рыжий обойдется без колыбельки.

Настя очень волновалась. Они не просто не планировали детей — подруга их боялась. В прямом смысле. Дай ей младенца, она его швырнет обратно и вытащит святое причастие. Настя опасалась материнства и, судя по ситуации, подозревала, что ее муж тоже испугается.

Но Цербер поразил всех. Он сказал:

— Так я знаю. Ждал, когда ты наконец перестанешь бегать, как ошпаренная, и признаешься. — Потом он набрал на телефоне номер и сказал: — Тесть мой дорогой, босс ненаглядный, не уснул еще? А фейерверки остались? Тогда выходи в сад.

Данила отключил звонок и, повернувшись к ошалевшей жене, встал перед ней на колени и поцеловал в живот, который пока что оставался плоским.

— А как ты догадался? — спросила та.

— Элементарно, Настя. Ты засыпаешь в самых неожиданных местах. Например, в магазине обуви.

У подруги задрожала нижняя губа, как у маленькой девочки.

— У меня еще и грудь увеличилась немного.

— Поверь, и это я тоже заметил.

— Все это так странно…

— …и естественно.

— Страшно…

— Я с тобой.

— М-м-м…

— Да-да. — Данила поцеловал Настю, и, как всегда рядом с мужем, она словно ушла в параллельный мир, где нет окружающих.

— Так… Ладно, давай поможем боссу, — шепнул Арес и увел Сашу в сад, где заспанный Терехов второй раз за день возился с фейерверками.

— Ну что, Настасья созналась-таки?

Саша рассмеялась.

— И вы в курсе?

— Обижаешь, Санечка. Мой радар работает без сбоев. — Легкий ветер трепал его русые волосы, а улыбка по обыкновению заряжала оптимизмом.

Большой Босс был обаятельным энтузиастом. Крепкий, элегантный, всегда одетый с иголочки, он благодаря своей рассудительности казался гораздо старше, хотя ему не было еще и пятидесяти.

И глядя в небо, на яркие ночные фейерверки, которые взорвались маленькими галактиками, Саша загадала в эту невероятную минуту, чтобы Николай Терехов, который любил заниматься чужими личными делами, наконец занялся своими.

Саша настояла на том, чтобы свадьба состоялась 30 октября, в его день рождения. Новость решили держать в тайне, чтобы не провоцировать сплетни в СМИ. Еще успеют по семье проехаться, зачем давать пищу заранее.

Стас решил не перевозить невесту к себе, а вместо этого переехал к ней: район безопаснее. Повинуясь интуиции, через два дня позвонил сестре.

— Лиса, привет, хочу пригласить тебя на свадьбу. Чью-чью — мою. 30 октября. Да, на Саше Прохоровой… И все-то ты знаешь. Пронырливая, лисичка. Но слушай… такое дело… Ты о Маше Данберг давно ли слышала новости?

Сестра ответила, что Мария заперта под семью замками в клинике, проходит лечение от алкогольной зависимости. И стыдно радоваться, но пружина внутри отпустила. Стас сам не знал, почему опасался Маши. Фаталист, что с него взять.

— Ты ей обо мне ни в коем случае не рассказывай, если вдруг выйдет на связь. И мать попроси, чтобы молчала о свадьбе. Я ей сам позвоню, но ты же ее знаешь. В одно ухо влетит, в другое вылетит.

Лиса пообещала, а он наконец успокоился.

Началась подготовка к торжеству, которое решили устроить на даче у Прохорова. Гостей — всего тридцать человек, двадцать семь — со стороны невесты.

Лиса прислала номер матери, и Стас позвонил, первый раз за много лет, безнадежно упрямой в своем пофигизме женщине. Матери. Та сразу начала жаловаться, мягко укоряя сына в бессердечности, и в итоге саму новость о женитьбе не обсудили толком. Стас только назвал дату, а мать неопределенно пообещала подумать, стоит ли жене Юрия Архипова показываться в России.

Не стоит. Сиди в Лондоне… Но он не сказал этого вслух, чтобы не нарваться на очередную порцию упреков.

— Приедешь или нет, но никому не рассказывай, особенно если каким-то чудом пересечешься с Данбергами или общими знакомыми, — предупредил он.

— А почему-у-у-У-у?!

Ну, или этих «у» было меньше, но у Стаса будто мозговую извилину через ухо пинцетом тащили полчаса.

— Они наши враги потому что.

— Ой, Юра мне ничего такого не говорил, не выдумывай.

— Он тебя расстраивать не хотел.

— Вот именно! А ты, как всегда, только и думаешь, как бы мне жизнь испортить. Первый раз в сто лет позвонил — и сразу какие-то претензии. Стасик, ты эгоист.

— Поклянись, мам.

— Ну все, все. Только не злись.

…Отцу же он отправил письмо в тюрьму, пообещав навестить в будущем вместе с молодой женой. Архипов-старший, в общем-то, неплохо устроился, в VIP-камере, в которой целая полка была уставлена сувенирными фигурками Будды.

И вспомнилось почему-то давно брошенное Настей: вип-вип, ура!

Семнадцатое сентября, солнечное субботнее утро. Саша сидела в белой рубашке Ареса рядом с ним, обнаженным до пояса. Они играли на синтезаторе, до этого позавтракав друг другом на кухне.

Федор и Зара уехали на выходные к отчиму на дачу: мама Таня их очень любила, а они — ее. Животные и Ареса хорошо приняли, сразу почувствовали в незнакомце «своего». Наверное, узнали его запах, которым была пропитана атмосфера дома.

Саша играла, сбиваясь, потому что предстояло решить важный вопрос.

— Мне нужно дать ответ по работе. А я даже не знаю…

— Чего именно?

— Ничего не знаю. Статус, амбиции — как-то они потеряли былое сияние. Просто… мы тогда встретили Матвея, и я первый раз после судов над Василевскими и двух лет стажировки искренне радовалась из-за работы.

— А я всегда говорил, что ты не под тем углом смотришь.

— Когда это ты такое говорил?

— Я не вслух, а так… молча.

— И какой же угол ты посоветуешь?

— Ты вдохновляешь людей, Саша. У тебя именно это лучше всего получается.

— Правда? — Губы сами растянулись в улыбке.

— Правда… Поэтому создай свой центр помощи детям и подросткам, пострадавшим от домашнего насилия, — совершенно спокойно сказал он, словно эта идея лежала на поверхности и была такой же простой и понятной, как давнее предложение ему стать бизнес-стратегом.

— Свой?! Э-э… мне не потянуть, мало опыта, мне двадцать три года всего.

— Но сама ты чего хотела бы?

— Я… м-м… пф! Нет, ну, конечно, если выбирать, то я бы предпочла работать с детьми, а не со взрослыми. В системе ювенальной юстиции. Она у нас в зачаточном состоянии вообще.

— Так в чем вопрос. Ты юрист, уже и связями успела обрасти в Европе. Найми минимальный штат, заключи договоры с психологами, медиками, адвокатами… Я тебе помогу. Преподавай борьбу раз в неделю, тебе ведь это нравится. Матвей вон у тебя есть, чемпион, он по первому зову прискачет мастер-классы провести. У тебя есть возможность и желание делать что-то свое. Ты подумай. Дети тоже люди.

— Я всегда любила детей.

— А скольких бы ты хотела?

— Кого?

— Детей, Александра Андреевна. Моих.

Саша поднялась и перебросила ногу через колени Стаса, усаживаясь на него и обвивая руками за шею.

— Двенадцать, — гордо ответила она. — Шесть мальчиков и шесть девочек. Первого мальчика назовем Валентин Аресович, в честь отчима. Второго — Цербер Аресович, в честь Цербера. Третьего — Николай Аресович, в честь ББ…