Неподчинение (СИ) - Шайлина Ирина

Я на мелочь смотрю. От горшка два вершка. Косички. Ведёрко розовое. Совсем, как Ясмин. Моя Ясмин. Сердце сжалось тревожно.

— Только под присмотром, — велел я. — Только на парковке. К зданию близко не подходить, на крыше работы.

Мужчина кивнул. Я сам на крышу полез, смотрю на них сверху. Крошечное пятнышко в голубом платьице. Она так и не ушла, весь день ходила по парковке, собирала листья совочком, а потом деловито пересыпала их мешок для мусора.

И отец…он не делал ничего особенного. Он просто рядом был. Тащил один, без жены. Неужели я не смогу? Я бы…я бы любил её больше жизни. Никому не позволил обидеть. Я бы часами терпеливо ждал, пока она листья совком колупает.

Я бы смог.

Решил — ну его нахер. Че, пацаны без меня с крышей не справятся? Сейчас махну в аэропорт, ночью уже там буду. И сразу скажу Ясмин, что она моя дочка. Моя, а не чья-то там.

В подъезде все ещё темно, электричество не дали. Вечерний свет пробивается через окна на лестничной площадке, подсвечивает ступени, но в полной мере разогнать мрак не может. Лифт не работает, поднимаюсь пешком, по привычке уже. Курю.

Сначала я увидел туфельку. Туфельку на тонкой женской ножке. Поднимаюсь по ступеням, раздражённо смотрю на эту туфельку, что нетерпеливо постукивает о стойку перил пролетом выше. На моем этаже.

— Юль, — сказал я, поворачивая на последний пролёт. Лучше сразу все сказать, чтобы точно. — Я уезжаю сейчас, все…

— Далеко?

Я облокотился о перила. Зай иначе выглядит. Повзрослела словно. В себе увереннее. Но такая Зай волнует меня ни сколько ни меньше. Как бы она не выглядела, там, за этим фасадом она вся моя. От этой мысли рычать утробно хочется, как первобытному. Хрен ли тянул, спрашивается? Идиот.

— К тебе, — честно ответил я.

— Долго же ты…

Смотрю на неё сверху вниз. Такая родная. Соскучился.

— Боялся.

Зай…улыбнулась. Она знала меня лучше меня самого. Сколько лет мы знакомы? Не счесть. Иногда кажется, что всегда.

— Такой большой серый волк, и такой глупый.

Со ступенек поднялась, уткнулась мне в грудь лицом. И настигает понимание — от себя не убежишь. Хватит уже бегать, все, финиш. И от этой мысли щекотно и радостно.

— Ясмин?

— На площадке, с охранником.

Спускаемся вниз. За руку её держу. Её маленькая ладошка в моей огромной — тоже правильно. Насрать на условности.

— Ты же ненавидишь этот город — напомнил я.

Она чуть погладила мою ладонь пальцем, улыбнулась, её улыбка едва угадывалась в полумраке подъезда.

— Это просто город. Место. Любимым или ненавистным его делают люди. Сейчас самые мои важные люди здесь. Значит, я люблю этот город.

Её логика мне определённо нравилась. На улицу вышли, вечерний свет с непривычки ослепляет. Вечер удивительно тёплый для сентября, бархатный, и не скажешь, что ночью ураган бушевал. Шагаем на площадку, ищу глазами Ясмин. Мою дочь.



Она играет под присмотром охраны. Кидает мячик, потом бежит за ним. С другими детьми она все ещё плохо ладит, но ей нравится находиться рядом с ними. Вот позанимается с Маришкой, совсем освоится, думаю я с удовлетворением.

— Руслан!

Меня увидела и бросилась ко мне со всех ног. Я поймал, подкинул наверх так, что заверещала. Зай пугалась, а я знал — Ясмин это нравится. Она знает, что я никогда не позволю ей упасть. Обняла меня, обвила маленькими ручками мою шею, затихла. И так накатило на меня, сжалось внутри от нежности.

— Я все знаю, — прошептала тихонько в моё ухо. — Я ещё не привыкла…но ты мне нравишься.

Я засмеялся. Пока этого вполне достаточно. Я точно знаю — мы подружимся. Ясмин заерзала, требуя её отпустить за мячиком, я подчинился.

— Я рад, что ты приехала, — сказал я Зай. Говорю с ней, краем глаза смотрю за дочерью. — Ты изменилась.

— Просто поняла, что ждать у моря погоды это не вариант. Нужно самой менять свою жизнь. И если мне нужен этот здоровый упрямый мужик, я поеду и возьму его.

Определённо, новая Зай мне нравится куда больше. Хмыкнул, поцеловал её в макушку, притянув к себе. Хочется большего, от одного её запаха крышу сносит, но напоминаю себе — у нас впереди все ночи. Все дни. Вся жизнь.

Мячик Ясмин вылетает за пределы площадки и плюхается в клумбу. Она идёт за ним сама, хотя мы все не сводим с неё глаз. Тянется к мячику, застрявшему в поникших уже цветах, но её опережают.

Зай дёргается вперёд. Она готова коршуном кружить, опекая свое дитя. Она слишком много пережила и теперь незнакомый мужчина возле дочери её пугает. А он достает мячик из клумбы и подаёт Ясмин.

Я придерживаю Зай, давая понять, что все хорошо. Отец, а это он, задумчиво смотрит на Ясмин, затем едва заметно мне кивает, словно с одобрением, и уходит. Я встречаю взгляд Зай — мне ещё многое ей сказать нужно. Но не сейчас.

— Пойдём домой, — зову я, потому что теперь знаю, что дом есть. Он просто там, где они, ничего сложного. Теперь, когда они рядом, вообще все просто кажется. Без глупых мыслей и надуманных страхов. — Зай…

— Не Зай, — говорит она, чуть поводит плечами, словно стряхивая с них прошлую жизнь. — Зайнаб. Меня зовут Зайнаб.



Аська родила сына через пару дней, после того, как мы уехали к Руслану. Словно только нас и ждала.

Черноволосого крепкого пацана, смуглого и очень похожего на Таира. Выписку мы пропустить не могли, приехали все вместе — я, Руслан, Ясмин. Всей семьей.

Я на счастливую Аську смотрела, окружённую детьми, на младенца в ее руках, закутанного в белые кружевные пеленки. Пока нас фотографировали всех вместе, он смешно морщил нос, зевал беззвучно, а потом расплакался. Эби погнала Асю в автомобиль, Таир букеты нес, раздутый от важности и гордости — пацан же. Наследник.

А я смотрела сквозь нетонированные стекла автомобиля, где видна была только светлая макушка Аськи, и точно знала, что она сейчас там сына своего, Эмина, грудью кормит. И сердце щемило, одновременно от радости и грусти. Думала о том, что я сейчас могла носить под сердцем ещё одного ребенка Руслана. И потом точно так же, как Сандугач, выписываться из роддома, в окружении всех близких, тех, кто по-настоящему меня любит.

Руслан, точно понимая мои чувства, не выпускал мою ладонь из своей.

— Поехали. Все у нас будет хорошо, — сказал уверенно, и Ясмин на руки привычным жестом подхватил.

Мне кажется, первые полгода нашей совместной жизни так и прошли: быстро, порой с грустными мыслями, но в целом я была счастлива. Жить с ним оказалось… необычно. Я была замужем пять лет, но вышло вдруг, что с Русланом все иначе. Просто, спокойно. Мне нравилось просыпаться, лёжа с ним в одной кровати, касаться по утрам небритой щеки, готовить ужин вместе с Ясмин, в ожидании, когда наш великан придет с работы.

А ещё — любить друг друга по ночам, когда засыпала дочка и мы оставались вдвоем, принадлежащие только друг другу. Я любила скользить пальцами по его коже, касаться каждого шрама, а потом ощущать его бесстыжие поцелуи в самым укромных местах.

То недоступное когда-то наслаждение, с ним я испытывала каждую ночь, и это было так правильно и естественно.

И Ясмин потихоньку прощалась со своими страхами, она даже подружилась с девочкой в центре Руслана. Может, на нее повлияло, что в нашей жизни больше нет Динара, о котором мой особенный ребенок не задавал ни единого вопроса. Может — занятия, где она проводила много времени в окружении других детей. В любом случае, все это пошло ей на пользу. Теперь заяц, ее верный друг последних лет, все чаще проводил свои дни на тумбочке в ее комнате, только любовь считать шаги и перебирать предметы никуда не испарилась.

Сафин гордился Ясмин неимоверно, он вообще был лучшим в мире отцом, и сердце мое трепетало от нежности, когда они читали по вечерам друг другу книги. Любые, все, что попадалось под руку, даже скучные талмуды с теорией экономики. А я сидела рядом, подперев подбородок, даже не вслушиваясь в слова, просто наслаждаясь моментом. Так они были похожи: отец и дочь, и с каждым днём в Ясмин все больше прослеживались черты Сафина.