Зара Деверо - Чертог страстей

– Мне претят твои убогие рассуждения! – в сердцах вскричал Тристан, вновь свирепея. – Так может думать только законченная развратница. Да как ты могла вообразить, что я позволю тебе превратить мой дом в бордель!

Порция запрокинула голову с огненно-рыжей гривой шелковистых волос и развратно расхохоталась.

– Снова ты уселся на своего любимого конька! О каком борделе ты все время твердишь? У меня вовсе не притон, а клуб для избранных! Если бы ты только знал, какие здесь бывают люди…

– С меня довольно этих бессмысленных споров! – резко оборвал ее Тристан. – Ты дашь согласие на развод или нет?

Порция поморщилась, демонстрируя всем своим видом, что этот вопрос уже набил ей оскомину, и внезапно согласилась.

– Хорошо, – лениво промолвила она, – мне и самой не помешает обрести наконец полную свободу. Сейчас ко мне сватается один забавный престарелый герцог, обожающий переодеваться в платья своей покойной мамочки и мастурбировать, пока я хлещу его по заднице мокрыми листьями латука. В его «карандаше» осталось еще много «графита», а я давно мечтаю стать герцогиней. – И она вновь залилась рассыпчатым смехом.

Тристан с трудом удержался, чтобы не плюнуть ей в нахальную физиономию, повернулся лицом к Кэтлин и спросил:

– Ты хочешь вернуться вместе со мной в Корнуолл?

– Да! – ответила она, не столько из-за него, сколько из-за своего отеля.

– А мне пора возвращаться в Лондон, – добавила Саския. – Но я непременно навещу вас снова, Порция!

– А ты, Кэтлин? – спросила Порция. – Ты хочешь еще разок поучаствовать в наших забавах?

– Даже и не знаю, – пожала она плечами, собирая с пола одежду.

Наблюдавший за ней Тристан вдруг усомнился, что ему следует думать об их общем будущем.

Заметив, как помрачнело его лицо, Порция взяла Кэтлин под руку и проворковала:

– Не вздумай выйти за него, Кэтлин! Он тебе не пара! Ты слишком чувствительна и сексуальна, чтобы влачить жалкое существование с этим занудой. Ты сойдешь с ума от скуки! Опомнись, пока еще не поздно!

– Я немедленно свяжусь со своим адвокатом и попрошу его приступить к исполнению всех связанных с разводом формальностей, – холодно произнес Тристан.

– Я буду только благодарна тебе за это, милый! – сказала Порция. – А теперь, пожалуйста, избавь нас от своего назойливого присутствия. Нас ожидают наши гости!

С трудом поборов желание влепить ей на прощание оплеуху, Тристан бросился вон из этого вертепа, проклиная свою коварную и развратную женушку, разрушившую всю его жизнь и лишившую его надежды вновь обрести семейное счастье с Кэтлин. Схватив одежду в охапку, подружки устремились следом и едва успели забраться в автомобиль прежде, чем угрюмо молчавший Тристан рванул его с места. Он не проронил ни слова на протяжении всего пути до отеля «Хай тайдс» и, высадив там попутчиц, укатил в свой замок.

Наступило бабье лето – и в Корнуолле вновь установилась хорошая погода. Не воспользоваться этим даром небес было грешно, и Кэтлин решила устроить себе короткие каникулы, чтобы отдохнуть от ежедневной рабочей суеты и на свежую голову поразмыслить о своем житье-бытье.

Минуло уже два месяца с тех пор, как Тристан запер свой дом и, поручив присматривать за ним сторожу, отбыл в дальние края и неизведанные веси залечивать душевные раны.

– Я отправляюсь путешествовать, – сообщил он перед отъездом Кэтлин. – Говорят, что странствия просветляют ум и укрепляют сердце. Похоже, мне пора прибегнуть к этому испытанному средству. Я пришел попрощаться.

– Но куда же ты уезжаешь? Что с нами будет? – взволнованно воскликнула она, огорошенная услышанным. Тристан избегал встреч с ней с тех самых пор, как они вернулись из Гемпшира. Разговаривая с ней теперь, он держался отчужденно и холодно. Кэтлин понимала, что обидела его тогда, но не просила прощения, зная наперед, что слова ничего не исправят. Сама она совершенно не жалела о содеянном и не ощущала потребности в покаянии. В конце концов, тот случай помог внести ясность в их странные отношения. И раз уж у Тристана возникло желание расстаться с ней на продолжительное время, значит, это судьба. Молчание затягивалось, и она спросила:

– Скажи хотя бы, когда ты намерен вернуться?

– Не раньше чем на следующее лето, – ответил он. – Сейчас я хочу уехать в Америку и пожить там несколько месяцев. Мы непременно встретимся, когда я вернусь, и поговорим по душам. Может статься, что к тому времени мы решим, что нам лучше оставаться просто добрыми друзьями. Не будем загадывать, все равно теперь я должен отдохнуть и постараться понять самого себя. Удачи тебе, Кэтлин!

Вскоре он отбыл в продолжительный вояж, а она горько плакала и долго не находила себе места. Но потом все-таки успокоилась и вернулась к нормальной жизни: занялась насущными делами в своей гостинице, поменяла прическу, стала тщательнее следить за своей внешностью и манерами. Они с Беллой, ставшей теперь совладелицей отеля, разработали программу оптимизации использования пустующих зимой номеров, заключили ряд выгодных договоров и теперь предвкушали существенную прибыль. Бэнан уехал со своими картинами в Лондон и, кажется, надолго задержался там в гостях у Саскии. Кэтлин увлеклась кулинарией и брала уроки этого искусства у Раффа. Занятия обычно затягивались до полуночи и завершались совместной дегустацией аппетитных частей их тел. Рафф определенно был виртуозным мастером своего дела.

В это чудесное осеннее утро Кэтлин, однако, направлялась к причалу на свидание с Джоном. Они договорились покататься на его яхте и провести вместе целый день. До сих пор это им как-то не удавалось, они встречались часто, но эти свидания проходили впопыхах и оставляли в душе смутный след неудовлетворенности. Ускоряя шаг, Кэтлин лелеяла в сердце надежду, что путешествие на Птичий остров внесет определенность в их с Джоном отношения и поможет им лучше понять друг друга.

Джон уже поджидал ее в условленном месте в бухте, абсолютно безлюдной, несмотря на прекрасную погоду. Отдыхающие уже давно разъехались по своим городам, дети начали ходить в школу. Одни лишь беззаботные чайки галдели над пустынным пляжем, ссорясь с другими птицами из-за гниющих на берегу крабов и остатков пищи. Джон улыбнулся Кэтлин и повел ее к своей красавице «Ариадне», стоявшей на якоре у причала.

Они прошли по шаткому трапу на палубу, Джон обнял Кэтлин за талию и, поцеловав ее, предложил ей осмотреть каюту. Первое, на что она обратила внимание, была двуспальная кровать, убранная в строгом мужском стиле. Едва лишь она взглянула на нее, как пожалела, что Джона нет в этот миг рядом. Ей не терпелось ощутить спиной упругий матрац этого ложа и отдаться наконец Джону в спокойной обстановке.