Без тормозов (СИ) - Шикова Илона

  Ладно Кондрат, тут более-менее понятно, но дальше-то что? Долю Кондрата в комбинате забрал Герман, да и еще парочку объектов удалось прикарманить. Бабло поделили приближенные, так как единственная наследница числилась мертвой на тот момент.

  И каким образом Беседин собрался получить бабки?

- Сам Кондрат мне был без надобности, - Андрей не отводил пристального взгляда от Германа. – Мне нужно было додавить Алену.

- И мой главный вопрос…

- Не продолжай, я все понял, - хирург поерзал на месте, кривясь от боли в боку. – Поверь, я сам не ожидал, что она выживет.

- Значит, соврал, падла…

- Не совсем, - Беседин вздохнул, вспоминая события четырехлетней давности. – На моей практике это был второй случай, когда у пациента останавливалось сердце, а через двадцать минут начало биться снова. В первый раз оперировали женщину беременную. Гинекологи не справлялись, позвали меня. Ребенка удалось спасти, а вот у бабы остановилось сердце. Констатировали смерть, даже простыней накрыли, а она через двадцать две минуты задышала.

- Меня не интересуют подробности твоей практики, - процедил Герман сквозь зубы. – Алена…

- Она умерла на операционном столе, - мужчина печально вздохнул. – Поверь, я сделал все, что смог, и даже больше. Смерть констатировали, белой простыней накрыли, уже собирались выносить из операционной, как забилось снова сердце. Я как раз в тот момент был один, прощался с ней, пока никого нет.

  Никто даже не догадывался, в каком Андрей тогда пребывал шоке. Ведь уже попрощался со своей мечтой, и тут девчонка ожила. Ее можно было спасти, и он спас. Скрыл ото всех, заплатил медсестре бешеные бабки, чтобы молчала, а сам чуть ли не сутками дежурил возле постели Алены.

- Я его люблю… - эта дура постоянно повторяла, и даже смерть ребенка, на которую Андрей давил, не помогала.

 И тогда он решил, что называется, сыграть ва-банк – убрать ее отца. И добить девчонку окончательно.

- Он убил Михаила Владимировича, - молодой хирург играл свою самую главную роль в тот момент. – Он и тебя убьет, поверь. Особенно сейчас, когда заступиться некому. Хочешь стать пожизненной рабыней этого ублюдка?

  Ляпнул последнее слово и прикусил язык, ведь не должен был показывать свою злость. Но девчонка даже не заметила, тихонечко, практически беззвучно плача с закрытыми глазами.

- Я его ненавижу…

  Отлично, даже великолепно, в тот момент Андрей ликовал. Не учел лишь одного – а что с ней делать дальше? По документам Кондратьева Алена – покойница, а значит, никакого наследства. Голая, босая, даже в собственный дом попасть не сможет, чтобы вещи забрать.

  А вешать на шею содержанку в планы Андрея не входило…

- Мне как раз в тот момент друг позвонил, - продолжал свой рассказ Андрей, пока Герман сжимал челюсти до ломоты в зубах, лишь бы не грохнуть этого придурка прямо здесь. – Гриша с профессором Борисовым как раз дорабатывали методику сильного гипноза вплоть до стирания памяти. А у меня Алена…

- Решили поэкспериментировать над девчонкой? – горько усмехнулся Герман, сжимая пальцы в кулаки, пока никто не видит.

  Так, наверное, легче будет сейчас воспринять всю ту информацию, что выдает хирург. Из-за него четыре года Полонский не жил, а существовал. Он точно знал и тогда, и сейчас, что Алена ему нужна…

  Больше кислорода в легких, которого Герман однажды лишился.

  Больше, чем кровь по венам, которая только сейчас начала бурлить от страсти…

  Больше, чем вся его жизнь…

Снежана

- И куда ты собралась?

  Я вздрогнула, когда услышала голос Германа за спиной. Слишком уж неожиданно и довольно-таки громко он прозвучал, чего я никак не ожидала. Голова кругом до сих пор – Андрей, мои воспоминания, которых, по сути, и нет вовсе. Часть помню, а остальное…

  То, что захотели вложить в мою голову эти умники! И от этого становится не просто тошно – хочется забиться в темный угол и сдохнуть…

- Домой возвращаюсь, - я мельком бросила взгляд на мужчину, замершего в дверном проеме, и снова переключилась на сбор вещей.

  Сейчас-то они все не помещались, в отличие от того дня, когда я сюда приехала. А ведь думала, что впервые вижу и Германа, и его дом. И, кстати, так ни разу не поинтересовалась у Андрея, а за что же я ненавижу Полонского? Это был просто факт, и я его приняла.

  Господи, как много мне еще придется вспомнить!

- Зачем? – не унимался Герман, как будто решил меня именно сейчас добить.

  Три дня мы практически не разговаривали, видясь изредка в столовой. Он не приходил в мою спальню, а я не хотела выходить из замкнутого пространства, которое на эти три дня стало личным.

- Затем, что я хочу вернуться в свою обычную жизнь и забыть весь этот кошмар, - спокойно ответила, закидывая последнюю кофточку в сумку.

- Чем мой дом плох?

- Послушай, Герман, - я повернулась лицом к мужчине. – Давай не будем начинать.

- Просто объясни, - в его голосе слышалось безразличие, но я-то прекрасно знала, что это не так.

  Да, у меня сейчас в башке полный сумбур, но то недолгое время, что мы провели с Германом под одной крышей, я вспомнила. Со всеми подробностями. Психиатр мне объяснил, что наша новая встреча с Полонским дала сбой в моих мозгах. А близость усугубила этот сбой. Ну и три дня я не принимала таблетки, которые мне дал Андрей.

  Вот и начали всплывать обрывки воспоминаний…

  Тот год, что эти умники ставили надо мной эксперименты, я уже не вспомню, да и нужно ли мне это? Они внушали то, что хотели, издевались, придумывая мне легенду. В общем…

- Я не могу стать прежней, - печально вздохнула, не отводя взгляда от Германа. – У меня не получится.

- И не надо, - он оперся о дверной косяк и сложил руки на груди. – Ты такой мне нравишься больше, - даже усмехнулся, только вот мне не до шуток.

- Ты очень опасный…

- Я еще четыре года назад тебя об этом предупреждал, - и снова твердый взгляд, а также стальной голос. – Но ведь что-то ты во мне нашла.

  Это сложно объяснить, да и стоит ли пытаться? Для начала нужно собрать себя по кусочкам – снова вздохнуть полной грудью. Вернуться в тот мир, к которому я привыкла. Возможно, позже я и смогу ответить на все его вопросы, но пока лишь помотала головой из стороны в сторону.

- Дело не в том, что я считала тебя виноватым, - я сделал глубокий вздох, а затем резкий выдох, собираясь с мыслями. – Если бы не киллер, ты бы заставил меня сделать аборт.

- Не заставил…

- И плевать тебе на мои уговоры, - я перебила, не желая слушать его оправданья.

  Тогда он все сказал.

  Сейчас просто пытается меня остановить.

- Я растерялся сначала, - Герман оторвался от дверного косяка и сделал шаг вперед, засовывая на ходу руки в карманы. – В моем положении ребенок был… как бы тебе поточнее сказать…

- Обузой, - закончила я вместо него.

- Скорее, самым больным местом, - Герман проигнорировал мою язвительность, снова делая очередной шаг. – Ты тоже была больным местом.

- Круто! – я развела руками в разные стороны, но Полонский снова проигнорировал.

- Посмотри на себя, - усмехнулся, все так же не отводя взгляда. – До чего тебя довели, - сделал паузу, а я в ответ смотрела ему в глаза. – Из-за меня, кстати. Вольский прислал тебя сюда, потому что хирург хотел бабок. Наш любимый друг Сережа пообещал, что если все выгорит, то даст денег этому придурку на открытие собственной клиники. И если бы наша близость не спровоцировала твои воспоминания, то…

- Хватит! – я закрыла глаза, слушая, как колотится бешено сердце.

  Он прав, черт бы его побрал. Во всем прав. Но принять я эту правду, увы, не могу…

- Я смогу тебя защитить только здесь, - услышала голос Германа рядом и резко открыла глаза, задирая голову.