Ворон (ЛП) - Заварелли А.

— Даже не пыталась. — Она улыбается. — Это я начала войну. Разве ты не видела, что сегодня произошло? Все кончено.

Теперь они все разорвут друг друга на куски. Вся организация обрушится до основания.

— Но почему? — интересуюсь я. — Почему бы просто не прищучить Донни?

— Потому что. — В ее чертах снова прослеживается горечь. — После того, как Лаклэн меня кинул, я хотела, чтобы они все заплатили. Все до последнего из них.

— Я не понимаю, — говорю я ей.

— Ты и не поймешь, — смеется она. — Ты никогда не сможешь понять. Ты не понимаешь, каково это, когда тебя отвергают снова и снова. Сначала ты. Потом Талия. Все в этом мире. Я никогда не была достаточно хороша, чтобы кто-то заметил меня. Даже чтобы снова посмотреть на бедную девушку на улице дважды. Мне нравился Лаклэн. Все было реально. Но он ничего не понимал. Я не могла рассказать ему всего. Мне нужно было заполучить Донни. Он думал, что я ему изменяю, но это ничего не значило. Ни один из них ничего для меня не значил…

Боже, эта цыпочка совсем слетела с катушек. Я не могу ей помочь, но почти чувствую вину за нее.

— Я понимаю тебя лучше других, — говорю я ей мягко.

— А вот здесь ты ошибаешься, — говорит она. — У тебя была Скарлетт. И Талия. Но больше уже нет. Потому что я забрала ее у тебя.

Моя голова дергается, и любое сочувствие, которое я, возможно, испытывала к ней минуту назад, улетучивается.

— Что это значит?

— Я ее подставила, — холодно говорит она. — Я заставила ее думать, что русский любит ее. Что он хотел заполучить ее. — Она смотрит на меня и вздыхает. — Все оказалось так просто, потому что это то, чего мы все хотим, не так ли? Сломленные, как и мы. Он продал ее. А потом она умерла. Оставленная на произвол судьбы, как ты оставила меня там той ночью. Она умерла в холоде и одиночестве, полностью сломленной…

— Я убью тебя! — я выплевываю эти слова.

Она впечатывает пистолет мне в висок и поглядывает через плечо. Я знаю, что мы едем уже давно. В машине осталось не так много бензина. Это ее последняя битва. Она должна знать, что мы не сможем обогнать Лаклэна. Она собирается убить меня и Донни. Это должно быть логичным завершением ее обшей картины.

— Это взаимно, — огрызается она. — Езжай быстрее.

Нажимаю на педаль газа и еду. Есть только один вариант, который я могу придумать. Я никак не смогу вырвать пистолет у нее из рук на такой высокой скорости, не схлопотав пулю. Я даже не пристегнута ремнем безопасности, так что авария, несомненно, добьет меня в любом случае, если пуля меня не убьет.

Я замечаю кривой участок дороги со знаком объезда впереди, поэтому крепче сжимаю руль.

— Что ты собираешься делать Мэнди?

Она напугана. В ее глазах отчетливо читается страх. Она не хочет умирать, но она знает, что это ее единственный выбор. Она сама загнала себя в угол. Мой вопрос отвлекает ее, поэтому я использую эту возможность и начинаю медленно снижать скорость.

— Мы просто будем ехать, — говорит она. — А потом, когда в баке закончится бензин, они отдадут мне свои ключи или я выстрелю тебе в голову. Просто, как дважды два. Я не позволю им уничтожить меня.

Мы приближаемся к объезду, и я знаю, что мне делать. Но прежде чем я получаю шанс, двигатель машины заглох, и автомобиль начинает катиться по инерции и останавливается.

— Что ты делаешь? — Мэнди кричит, запихивая пистолет мне в волосы. — Не шути со мной!

— Это не моя вина, — говорю я ей, отчаянно пытаясь завести машину снова. — Я не знаю, что происходит.

Донован пользуется моментом, что Мэнди отвлеклась и паникует, резко тянет ее на себя и выхватывает у нее из рук пистолет. Я не теряю ни секунды, вылезая из машины, направляясь в безопасные объятия Лаклэна. Их внедорожник припаркован позади нашего на автостраде, и он бежит прямо кот мне.

— Садись в машину, Мак, — приказывает он.

Я качаю головой, но потом раздается выстрел.

— Садись Мак, — умоляет Лак. — У меня нет времени спорить.

Я неохотно делаю, как он говорит, забираясь в машину, и наблюдая за происходящим уже из окна. Ронан выстрелил пару раз в машину, а потом Лаклэн вырывает Донни из нее. У него идет кровь из ноги и носа, замечаю это, когда они тащат его к машине и заталкивают назад.

Лак прыгает к нему на сиденье и быстро связывает его, пока Ронан включает передачу, а потом разворачивается, чтобы отвезти нас обратно. Мэнди нет с нами, и я боюсь даже спросить, что это значит.

Вокруг нас воцаряется тишина, и вот Лаклэн уже рядом со мной, тянет меня в свои объятия. Хотела бы я сказать, что на этот раз онемела, но это не так. Я все чувствую. Боль и потерю Талии, и даже непрошенное сочувствие и сожаление по поводу Мэнди.

— Я с тобой, милая. — Лак вытирает слезы, которые текут по моим щекам. — Я здесь, Мак и я никуда не уйду.

— Как ты заставил машину остановиться? — интересуюсь я.

— Алексей, — говорит он. — Я же говорил тебе, что он хорошо разбирается в компьютерах.

Я киваю, а затем задаю свой последний вопрос.

— Мэнди действительно мертва?

— Да, милая, — торжественно говорит он. — Она мертва.

Когда я снова открываю глаза, первое, что я вижу — это, что цвет синего моря сменился серым штормом. Лаклэн рядом со мной, поглаживает мои волосы и целует мою руку. Он часто был рядом со мной последние три дня. Я дала ему смутное объяснение того, что Мэнди сказала мне, но это все, что я смогла выдавить из себя.

Он был терпелив со мной, но я могу сказать, что это его раздражало. Я была подавлена. В депрессии.

Не могу смириться с тем, что случилось с Талией. Все, что она сказала, подтверждало то, что Алексей уже сказал. Ее продали в рабство и отправили куда-то за границу. Я не сомневаюсь, что Мэнди свихнулась, но я поверила ей, когда она сказала, что Талия мертва. В глубине души я уже знала, что она, вероятно, мертва, но это не принесло мне облегчения, на которое я надеялась. Или даже справедливости.

Потому что, какая в этом справедливость?

Я знаю, что Донни умрет. И Мэнди мертва. Лак пообещал, что они узнают, кто был тем русским, и я ему верю. Но я не чувствую себя лучше от этого. Пока лишь есть бремя горя и миллион других вещей, с которыми еще нужно разобраться. Я не знаю, как продолжать двигаться дальше, но я знаю, что должна попробовать.

Лаклэн целует меня в лоб и снова уходит, но я протягиваю руку и хватаю его.

— Не уходи.

Он снова садится на кровать рядом со мной и прижимает меня к себе.

— Я знаю, что ты мне не поверишь, Мак, — говорит он. — Но я понимаю, что ты сейчас чувствуешь.

Я смотрю на него и впервые в своем эгоистичном состоянии горя замечаю, каким он выглядит измученным.

Я даже не задумывалась о том, с чем ему пришлось иметь дело последние несколько дней. Я просто знала, что если Найл захочет прийти и вытащить меня из постели, чтобы убить, я, вероятно, не смогла бы сопротивляться. Но нечестно с моей стороны сваливать все это на Лаклэна.

— Расскажи мне, — говорю я.

Он приподнимается вверх и упирается спиной в изголовье кровати, а я забираюсь к нему на колени и прижимаюсь головой к его груди.

— Иван был крысой, — тихо говорит он. — Он убил моего дедушку. И твоего отца. И я хотел быть тем, кто убьет его. Вот для чего все это было нужно.

— Мне очень жаль, Лак.

Еще несколько слезинок скатываются у меня из глаз, и я быстро пытаюсь стереть их. Но вместо этого они начинают литься сильнее.

— Что случилось, милая? — спрашивает он.

— Я ужасно поступила с тобой, — говорю я ему. — Я даже не задумывалась о том, что с тобой может что-то случиться. Я понятия не имела. Я сожалею о твоем дедушке. И я тоже сожалею об Иване.

— Я не хочу, чтобы ты сожалела, — говорит Лак. — Я просто хочу, чтобы ты была моей. Пора оставить это позади. Думаешь, ты сможешь, Бабочка?

— Ты все еще хочешь меня? — спрашиваю я. — После всего того, что произошло?