Дочь врага для Темного (СИ) - Орлова Юлианна

Сидя за дубовым столом за очередной методичкой, не могла сосредоточиться ни на чем. Ни строчки. Слова складывались в предложения, но как специально не хотели укладываться в голову. Оставались мутным пятном перед глазами.

Нечто неведомое мне уже постучалось в дом. Это было бы сложно не заметить, ведь Никита нажирался до состояния поросячьего визга каждый вечер. Заваливался потом ко мне и просто говорил обо всем и ни о чем. И хоть мы говорили, как только я спрашивала о причинах такого поведения, он молчал, пару раз даже уснул на раскладном кресле под мои веселые универские басни.

«Надь, ты лучшая, — один ответ на все. — И я тебя люблю, сестренка».

И вот уже несколько дней он не объявлялся, не отвечал на звонки, только писал раз в сутки, что с ним все нормально. Но без деталей.

Беспрерывный поток оборвал звук внезапно открывшейся двери. Сердце пропустило удар, потому что тело заранее уже знало, кто вошел в комнату.

Этот кто-то оказался моим отцом. Он был зол…слишком зол. Глаза метали молнии, а руки сжимались в кулаки.

— Тебе надо вразумить своего горячо любимого брата, — с порога припечатал отец. — Знаешь ли, я не привык мелькать на сводках желтой прессы и привыкать не собираюсь, — надвигался на меня, а с его приближением паника внутри зашкаливала.

Отец зол, ощутимой волной от него исходили ненависть и пронизывающий кожу холод. Вселял страх.

Хлестко кинул на стол скомканную газету, на которой вырисовывался довольно уничижительный заголовок: “Сын будущего мэра Макарского пьяный и в окружении девиц — пример для подражания? Если он не может приручить сына, как сможет управлять городом, а впоследствии регионом?”

— Когда он объявится — сотру в порошок, — схватил меня за шею и приблизил вплотную к своему лицу. Массивные ноздри раздувались, желваки играли, морщины прорисовывались ярче обычного. — Мне нужно напоминать о правилах послушания?

Пискнула от сковавшей боли, а мысленно окунулась в леденящий душу фонтан отчаяния.

— Я не слышу, хватить блеять! — гаркнул, приложившись кулаком рядом с моей головой. Боль в шее расползлась по телу оглушительной волной.

Еще один матерный крик, и я вынудила себя открыть парализованный рот для ответа:

— Не. нужно напоминать.

События давних лет уже ворвались в воспаленный мозг, наворотили дел и злобно скалились на меня в ожидании ответной реакции. Вот она моя ответочка — душераздирающая боль. И обида за брата. За себя, за ситуацию в целом, за такого отца и за такую мать.

Красные пятна стелились перед глазами. До трясущихся рук, до спазмов в горле.

Не нужно напоминать, я все сделаю, как ты хочешь. Все сделаю. Стук сердца оглушал, пока в голове настойчиво звучало:

“От вас требуется только послушание”.

— Хорошо, — рука сжималась на загривке сильнее. — Сутки тебе на то, чтобы привести ситуацию в божеский вид. И чтобы завтра он был как штык на съезде. А ты на благотворительном концерте.

Указательный палец взметнулся ввысь и практически коснулся меня в угорающем жесте.

Последний жесткий укор взглядом, и удушающая рука отпустила меня. Я съехала по стенке вниз, скручиваясь на укрытом толстым ковром полу.

Это никогда не закончится. Ни-ко-гда.

Прижимаясь к мягкой поверхности, следила за тем, как темные лаковые туфли тонули в пушистом ворсе. Мгновение — дверь захлопнулась. С трудом поднялась на пошатывающиеся ноги. Тело словно окаменело, не хотело слушаться. Судорожно схватив телефон, я без конца набирала один и тот же номер, комкая в руках злосчастную газету. В ответ звучал противный до скрежета зубов голос автоответчика…

Да чтобы тебя! На какой черт тебе телефон?!

Растирая горло, начала названивать Наташе. Бесполезно. Паника начала затягивать на глубину. Я ничего не знаю, ни где искать, ни что делать.

Руки холодели от ужаса, пока я надевала струящееся хлопковое платье. Жарко. Безумно жарко, на липкую кожу с трудом удалось натянуть простую ткань.

Взгляд то и дело возвращался к газете, где был изображен Никита. В принципе, он мог и не понять, что его снимают. Взгляд стеклянный и какой-то потерянный. Что с тобой не так?

Телефон так и лежал на столике без признаков жизни. Не перезвонил. И когда я практически накрутила себя до максимальной отметки, прозвучал звук входящего сообщения. Хватило секунд, чтобы разобрать слова.

«Немного перебрал, забери меня из L/UX».

Заберу, и устрою такую головокружительную головомойку, что кое-кому и не снилось!

Я схватила ключи от машины и умчалась как ошалелая, цепляя мебель на ходу. Надо же какой, знает же, чем все это грозит. Понимает, что нельзя махать тряпкой перед мордой быка! И делает ровно то, что нельзя!

Дорога как назло забита под завязку. Все куда-то ехали, куда-то спешили. И это бесило. Тянучка.

Приехав на место, столкнулась с километровой очередью на входе, но ровно перед массивными дверями стояла Наташка и заливисто улыбалась охраннику. У нее своеобразные способы общения с людьми.

— Привет, ты с Никитой? — прокричала сквозь гомон и оглушающие басы, доносящиеся из глубин клуба, когда подошла ближе.

Разумеется, она тут. Она всегда рядом, несмотря на унижения.

— Надяяя, — пошатывающейся походкой она двинулась ко мне, цепляясь руками за шею. Платье беспардонно задралось, макияж ощутимо поплыл. Казалось, что девушка упала в бассейн с алкоголем. — Никита….ммм…

— Где он? — девушка начала раскачиваться, а мое терпение заканчивалось. — Наташа, это очень важно, услышь меня, пожалуйста, — стряхнуло тонкую фигурку, но в ответ получила истерический смешок.

Девушка была вусмерть пьяна. Настолько, что пары алкоголя исходили от нее словно от бывалого алкаша в запое.

Клуб был огромный, и искать иголку в стоге сена — такое себе занятие. К тому же тут несколько этажей. Пока буду искать на первом, он поднимется на второй…и наоборот.

Веселый взгляд остановился на мне, а заплетающиеся губы произнесли:

— А мы с ним там вдвоем, пойдем! — схватила меня за руку и потащила. Откуда в такой маленькой фигурке столько силы? Если еще минуту назад она еле стояла на ногах?

Мы двигались сквозь беснующую толпу молодёжи, что танцевала под какие-то вопли. Иначе не назвать. А уж что происходило на сцене — не поддавалось логике и вовсе. Снующие полуголые тела и такие же бестолковые крики — ничего более.

Как можно отдыхать в подобном месте?

Наташа пошатывающейся и развязной походкой двигалась в сторону вип-кабинок. Попеременно останавливалась и хихикала самой себе. А потом обязательно оборачивалась, словно проверяла…на месте ли я. Как будто захвата руки недостаточно. Неоновые огни то и дело освещали ее хрупкую фигурку и делали общую картину ещё более печальной.

Как только мы прошли в слабо освещенный участок, что-то тяжелое и холодное обрушилось на затылок. Тело мгновенно бросило в жар. Боль сковала меня, и я начала парить. Сознание медленно утекало сквозь пальцы. Внезапно кожа на щеке начала печь, как при ожоге.

— Молодец, свободна, — сквозь ватную завесу услышала последние слова, прежде чем меня подхватили и потащили в темноту. Кто заломил руки за спину.

В нос ударил противный запах дешевых сигарет, смешанный с алкоголем и чем-то приторно-сладким. Запах, вызывающий рвотные позывы.

Нет. Пожалуйста, нет. Но губы не слушались и перестали двигаться. Из меня выходили лишь жалобные полустоны.

НАДЯ

Мне было сложно сконцентрироваться хоть на чем-то. Давящая на уши тишина сменилась шумом. Он сводил с ума. Сначала слабые отголоски, а затем струящая по телу боль доводила до изнеможения.

— Родик, ты че, Темный четко обрисовал ситуацию.

Холодная вода полилась на лицо. Я медленно начала выходить из коматозного состояния. Пульсирующая боль в затылке отдавала в челюсть и оседала под глазами. Я не могла и приоткрыть их. Больно было даже дышать, каждый вздох словно удар под дых— до сдавливающих сознание красных вспышек перед глазами.