Летний лагерь свингеров (ЛП) - Сципио Ник

— Вы совершенно правы, архитектура – это эмоции, творчество и красота, — продолжал он, не обращая внимания на мою реакцию, — Но это также дисциплина и внимание к деталям. Ты проделал долгий путь с прошлой осени, но тебе еще предстоит пройти долгий путь. Я веду тебя по жесткому пути, потому что вижу твой потенциал. Твой нереализованный потенциал. —

Он небрежно указал на рисунки, лежащие между нами на столе. — Эти ошибки пустяки. Они ниже твоего уровня способностей. Как и твоя классная работа, она показывает вспышки блеска, скованные посредственностью. Я не потерплю посредственности, Мистер Хьюз. Я жду от тебя совершенства. Но что более важно, ты сам должен ожидать этого от себя. —

Я непонимающе посмотрел на него.

Он посмотрел на меня без злобы. — Микеланджело сказал: «Господи, даруй мне всегда желать большего, чем я могу достичь». Как ты думаешь, что он имел в виду? —

Я смущенно пожал плечами, но решил не показывать этого.

— Я думаю, он имел в виду, что всегда стремился к совершенству, хотя и знал, что никогда не достигнет его. Он сказал себе: «Надо придумать что-нибудь получше». — После долгой паузы, чтобы его слова дошли до меня, Йоска продолжил. — Пока ты не научишься говорить это себе, мистер Хьюз, я буду говорить это за вас. И судя по вашей недавней работе, я буду много говорить об этом. —

Когда до меня дошли его слова, я понял, что он не собирается вышвыривать меня из программы, и волна облегчения захлестнула меня. Мне все еще приходилось справляться со своей вспышкой гнева, и я чувствовал себя более пристыженным, чем когда-либо.

— Я не критикую твою работу из личной неприязни. — продолжал Йоска. — Я просто говорю тебе, где он нуждается в улучшении. У тебя есть богатый талант и удивительно хороший глаз, но чего у тебя нет, так это опыта и бескомпромиссного внимания к деталям. Я могу дать тебе первое, но ты должен сам научиться второму. —

Я отрывисто кивнул.

— Хорошо. — сказал он. — Думаю, на сегодня мы достаточно поработали. На неделю, собственно говоря. Отдохни и готовься к экзаменам. После этого мы возобновим работу над чертежами твоего дома. Ты многообещающий, Мистер Хьюз, но тебе предстоит еще долгий путь. Это зависит только от тебя, добьешься ты успеха или нет. —

— Я понимаю, сэр. — немедленно ответил я, впервые заговорив после своей тирады.

— Хорошо. — сказал он, удивив меня. — Тогда перестань жаловаться на стандарты, которых я требую. Мои комментарии не являются личными, и я делаю скидку на твое относительное отсутствие опыта. —

— Спасибо. — сказал я, смутившись.

— Не за что. Теперь возьми свои рисунки и не трогай их, по крайней мере, неделю. После экзаменов мы вернемся к работе. —

Я встал, чтобы свернуть рисунки. Собрав остальные вещи, я направился к двери. Но прежде чем открыть ее, я глубоко вздохнул, повернулся и расправил плечи. — Профессор Йоска? —

— Да? — сказал он, поднимая глаза.

— Я... Простите, что разозлился. Я знаю, вы просто пытаетесь научить меня, как делать вещи, и я не должен был так расстраиваться. Я... Я просто ненавижу ошибаться, и я думаю, что я больше злюсь на себя, чем кто-либо другой. Так что мне очень жаль. Это... — Я с трудом сглотнул. — Это больше не повторится. —

Удивительно, но его губы изогнулись в улыбке, и он усмехнулся. — О, сомневаюсь. Я неумолимый преподаватель, Мистер Хьюз. Я требую совершенства, и у меня нет терпения ни на что меньшее. Это тяжело для мужчины. Ты не первый молодой студент-архитектор, проклинающий меня, и, осмелюсь сказать, не последний. Я скажу, что ты один из немногих, кто действительно извиняется, и за это я тебя хвалю. — Он сделал паузу, чтобы его слова дошли до меня.

— Я делаю это не для того, чтобы нравиться моим ученикам, Мистер Хьюз. — продолжал он. — Я делаю это из любви к архитектуре и стремления к совершенству. До тех пор, пока ты готов принять участие в этой любви и участвовать в этом преследовании, ты можешь проклинать меня и называть меня любыми именами, которые тебе нравятся. —

Я собрал все свое достоинство. — Думаю, «сэр» будет самым уместным. — Я затаил дыхание, ожидая его ответа, и чуть не подпрыгнул, когда он рассмеялся.

— Вы не перестаете удивлять меня, Мистер Хьюз. — сказал он, удивленно качая головой. Потом улыбнулся. — Вернемся к планам после экзаменов. А пока наслаждайся передышкой. Доброго вечера. —

— Добрый вечер, сэр. — сказал я и вышел из кабинета.

Сердце колотилось в ушах, кровь звенела от адреналина, но у меня было подозрение, что профессор Йоска все-таки человек.

С озадаченной улыбкой я покачал головой.

***

Мои отношения с Джиной вернулись к норме – норме для двух друзей, по крайней мере, хотя мы виделись только после занятий, на то время, которое потребовалось, чтобы дойти от гуманитарного корпуса до прохода Каррика. Никто из нас не упоминал о расставании, и наши разговоры деликатно обходили Риган и Кендалл, но мы говорили как друзья.

Я хотел спросить, встречается ли она с кем-нибудь, но не мог заставить себя. Она не сказала, но я так не думал. Я также хотел спросить, перестала ли она употреблять кокаин, но решил не делать этого. Я не хотел выглядеть так, как будто я пытался управлять ее жизнью.

Поэтому мы говорили о других вещах, безопасных вещах. Но когда однажды она взглянула на меня с тревогой в глазах, я не стал продолжать разговор. Она явно собиралась с духом, поэтому я ждал и шел молча.

— Пол? — наконец сказала она. — Я хочу тебе кое-что сказать, но не хочу, чтобы ты расстраивался. —

— Ладно. — сказал я настолько спокойно, насколько мог.

— Я... Я перехожу в другой университет. —

Мое сердце сжалось.

— Это не имеет к тебе никакого отношения. — поспешно добавила она. — Последние две недели были... действительно хороши... но это то, чего я всегда хотела. —

— В Калифорнийском университете. — беззлобно ответил я.

Она повернулась и умоляюще посмотрела на меня. — Пол, ты должен понять. —

— Я понимаю. — сказал я, удивляясь самому себе. Потом выдавил из себя улыбку. — Ты всегда хотела туда попасть. —

— Мне следовало послушать тебя, когда мы еще учились в школе. — сказала она угрюмо и в то же время извиняющимся тоном. — Но... — Она пожала плечами.

— Ты пришла сюда, потому что любила меня и хотела сделать меня счастливым. — сказал я в наступившей тишине. — В этом нет ничего плохого. Прости, что притащил тебя сюда. —

— Ты не «притащил» меня сюда, Пол. — строго сказала она. — Я взрослая женщина и могу сама принимать решения. — Когда до нее дошел вымученный тембр ее голоса, она покраснела. — Ладно, может быть, я принимаю не самые лучшие решения, когда я слишком эмоциональна. —

— Я тоже. — сказал я более серьезно, чем намеревался. Мысль о том, что я не смогу увидеть Джину, пугала меня до смерти, но я не хотел критиковать ее решение, особенно из-за эгоистичного страха. — Я рад за тебя. — сказал я наконец.

— Ты серьезно? — спросила она, и глаза у нее заблестели надеждой.

Я улыбнулся и кивнул. К счастью, она не смогла прочесть смятение за моим приклеенным выражением лица.

— Я подала заявление на перевод осенью. — сказала она. После она продолжила: — Я сделала это сразу после... того случая. — Она взволнованно подняла глаза. —Ты первый, кому я сказала. —

Я удивленно посмотрел на нее. — Даже Риган? —

Она виновато поежилась. — Ну, я не сказала Риган, но она тоже получила письмо. —

— Да? — Сказал я озадаченно. Потом до меня дошло, и ветер со свистом вырвался из моих легких. — Риган поедет с тобой? —

— Арест Рода и все такое... — Начала Джина, но замолчала. — Наверное, она тоже убегает. —

— Ты действительно убегаешь? — Серьезно спросил я. — Или ты делаешь то, что должна была сделать с самого начала? —

Она непонимающе посмотрела на меня.

— Послушай, Джина. — сказал я, — Я любил тебя, и до сих пор люблю больше всех на свете. Все, чего я хотел, это чтобы ты была счастлива. Я был счастлив с тобой здесь, в Ноксвилле, но ты была права, я приехал сюда из-за архитектурной программы и из-за Кендалл. Не то чтобы я не думал о том, чего ты хочешь, но... — Я вздохнул и опустил плечи. — Наверное, я был эгоистом. —