Как я увела жениха с чужой свадьбы (СИ) - Волкова Дарья

— А куда делся-то потом? — проявил инженерное любопытство Огарев-старший.

— Не поверишь, — хохотнул Ярослав. — Мир не без добрых людей. Соседи приютили.

— Н-да-а-а, — многозначительно произнес Михаил Константинович. Может быть, это неправильно — особенно в свете негодования супруги — но сына он понял. И упрекать его не мог при всем желании. А вместо этого вдруг усмехнулся. — Может и хорошо, что не женился. Сватья моя несостоявшаяся свои напором даже меня пугала.

Ярослав передёрнул плечами.

— Ой, не напоминай! Они до сих пор не могут успокоиться.

— Чего?!

— Да названивают обе, и Виолетта, и мамаша ее — «Ярослав, что случилось, Ярослав, давай поговорим и все обсудим».

— Помощь нужна? — обеспокоенно спросил Огарёв-старший. О том, что он должен был занять совсем иную позицию по данному вопросу, он благополучно забыл.

— Справлюсь, — беспечно отмахнулся Огарёв-младший. — Ты давай-ка лучше закусывай, язвенник.

Отец стал закусывать, а Ярослав отправился на балкон — покурить. Там его настигло сообщение от матери.

Мама: Ярослав, отец с тобой?

Сын: Так точно.

Мама: Выпиваете?

Сын: И откуда ты все знаешь?

Мама: У меня чуйка! Ты помнишь, что ему нельзя?

Сын: Помню. Я слежу. Два бокала пива и спать положу.

Мама: У себя?!

Сын: Ага. Ты сегодня свободная женщина. Пригласи подружек, устройте шабаш.

Мама: Ярослав…

Сын: Да, мамуль?

Мама: За желудок отца отвечаешь головой!

Сын: Отвечаю.

Отца Ярослав уложил спать на своей кровати, сам устроился на диване. Не мог отчего-то заснуть долго. Неудобно. Непривычно. Думал. Он сказал отцу, что сам справится. Но пока в этой идиотской пост-свадебной нелепице он вяз.

Весь ужас постигшего меня… нет, даже не несчастья… катастрофы, так точнее! — я осознала через день. Когда, придя с работы, обнаружила, что дверную ручку мне намазали дерьмом. То есть, обнаружила я это не сразу — а когда за ручку взялась. Что это дерьмо — когда поднесла руку к лицу. То, что надо, после тяжелого рабочего дня, вы понимаете? И вместо душа и ужина, лежа на диване, я оттирала руки, ручку и дверь — ей тоже немного досталось.

Потом даже сил не было на ужин. Да и аппетита после возни с дерьмом — тоже. Ну и ладно, авось таки схудну. А то у меня весь корм — в коня, то бишь в Тоню. В общем, вместо ужина я курила на балконе и вслух сама с собой возмущалась. Потом позвонила Феня, напомнить, что мне завтра на окрас моей красной шевелюры. После чего Фене пришлось выслушивать мои стенания по поводу воспитания современной школоты. Феня мне посочувствовала. Полегчало. И даже аппетит проснулся, и пошла шуршать в холодильник, смотреть, что бог послал. А то вдруг жопа похудеет. А без жопы Тоня Карманова — ну совсем не то.

Через день выяснились две вещи. Во-первых, система воспитания современной школоты не при чем. Во-вторых, дерьмо собачье. Точнее, дерьмо тире собачье. Ибо теперь оно было навалено у порога. А на самой двери красной баллонной краской начертаны были письмена огненные. Точнее, одно… письмено. ШЛЮХА.

В общем, я снова вместо ужина убирала дерьмо — в этот раз получилось быстрее, оно же не было размазано. А вот с надписью пришлось повозиться. Хорошо, что в ванной нашлась оставшаяся с годичной давности ремонта бутылка с уайтспиритом. Надышавшись растворителя, но так и не оттерев до конца краску — теперь моя дверь выглядела так, словно на ней кого-то убивали, вся в красных разводах — я мрачно курила на балконе. И пыталась как-то уложить в голове тот факт, что люди, которых я знаю практически всю жизнь, способны на такие… поступки. Ситуацию усугубляло то, что вины моей не было совершенно никакой. Прямо классика жанра — «Не виноватая я, он сам пришел!» Но шанс все толком объяснить я упустила, теперь слушать меня однозначно не станут. Соседи вышли на тропу войны. Кроме шуток, ничего хорошего в этом нет. Но когда я представила, как тетя Галя или Виолетка ползают по земле, добывая собачье дерьмо, мне стало смешно.

На следующий день смеяться мне расхотелось. Потому что мне в замок напихали, как позже выяснилось, спичек. Выяснили это сотрудники службы спасения, которых мне пришлось вызвать, когда я не смогла открыть замок. Парни довольно быстро и умело справились с абсолютно невыполнимой на мой взгляд задачей — просто выжгли спички из замка с помощи какой-то железной раскаленной фиговины. Замок при этом не пострадал. Парни посмеялась, посетовали, кому же насолила такая красивая девушка, взяли деньги и отбыли дальше по своим спасательным делам. Да уж, девушка красивая от слова «красная». Волосы свежепокрашены, морда от натуги и злости красная.

Нет, думала я уже перед сном, это не может продолжаться долго. Они же взрослые люди, и этот детский сад им надоест.

А через день в моем многострадальном замке была уже жвачка, а перед дверью — гора шелухи от семечек высотой почти мне до колена. Вот вам и детский сад. Вот вам и «надоест».

Приехавшие спасатели — как родные уже! — посоветовали подать заявление в полицию. «Девушка, это же намеренное нанесение материального ущерба», — советовал мне худой чернявый парень с рябыми щеками, вливая шпицем в замок какую-то жидкость, судя по запаху — ацетон. «После третьего раза надо будет менять замок», — добавил он.

Да куда там заявление. При мысли о том, чтобы иметь дело с Виолеттой и ее мамашей, мне становилось дурно. Да, струсила, признаю. Пообещав сделать мне в следующий раз как постоянному клиенту — скидку, парни удалились. А я села и пригорюнилась. Конкретно так пригорюнилась, что аж плакать захотелось. Нет, серьезно. При предположении о том, что завтра, после полного под завязку рабочего дня — а у меня завтра плотненько — я приду домой… И черт его знает, куда завтра завезет этих двух шизанутых мадам их фантазия.

В общем, сидела я, как Алёнушка у пруда на какой-то известный картине, жалела себя. Дожалела до того, что уже начала вспоминать Ярика. А что? Не выгони я тогда Ярика — ничего бы этого не было. Не явился бы ко мне на порог конь породы «огаревский рысак», а если б и явился — так Ярик бы его… Тут я некстати прыснула, представив результат противостояния двух Ярославов — с очень предсказуемым результатом, надо сказать. Но вовремя спохватилась — нашла время ржать, Тоня! — и принялась себя снова жалеть. Так обстоятельно к этому делу подошла что даже носом начала пошмыгивать. И тут меня отвлек дверной звонок.

Не надо лишний раз напоминать, да? Что к двери я подошла осторожно. И опасливо заглянула в дверной глазок. После чего гостеприимно распахнула дверь. Чтобы услышать до боли знакомое:

— Привет. Как дела? Есть чо пожрать?

Я стала медленно набирать воздуха. Я собиралась орать.

— Тихо-тихо-тихо, — верно расценил мои намерения Огарев. И жестом фокусника вытянул вперед левую руку, которая до того была закрыта дверью. А руке красовалась три коробки с пиццей.

— Не знаю, какие ты любишь, взял разные.

В общем, спустя десять минут я сидела на кухне, совсем не эстетично жевала вкуснючую еще теплую пиццу, запивала ее чаем и взахлеб жаловалась Огарёву на жизнь. Огарёв же молча слушал. Даже на пиццу не покушался, а чай его так и стыл в кружке.

— В общем, знаешь, ты, наверное, правильно сделал, что сбежал от них, — я сыто откинулась спиной на стену. Покосилась на вскрытые коробки. Ой, я на нервной почве такая прожорливая… — Хрен их знает, что там в голове у людей, которые собачье дерьмо на улице собирают и в дом приносят. Считай, что тебе повезло.

— Угу, — как-то бесцветно отозвался Ярослав. Потер лоб, полез в карман и, не спрашивая разрешения, прикурил. Посмотрел на меня сквозь сизый дым. — Слушай, а, может, тебе это…. На время переехать?

— Куда? — вздохнула я. Если честно, об этом я уже подумывала. Ганя живет с родителями и братом, их там четверо в двушке. Феня — в комнате в общежитии с парнем, с которым у нее перманентно «все сложно». А больше у меня никого нет. А, еще есть Ярик. Но не настолько же все плохо.