Эта девочка Моя (СИ) - Царева Вероника

Я хочу заговорить, сказать хоть что-то, но боюсь, что вместо слов вырвется стон, и поэтому, я сжимаю губы с большей силой.

Парень продолжает наглым образом ласкать меня, дразня мой клитор, и это сводит с ума.

— Кирилл, — его имя срывается с моих губ, и я тут же ругаю себя за то, что не смогла удержать рот на замке.

— Ммм, твоя киска уже мокрая. Тебе нравится это, не так ли? Готов спорить, что ты даже не девственница. Уверен, ты переспала с сотней парней, таких же, как я.

— Нет, — кричу я, когда он погружает в меня два пальца. Я вздрагиваю, мое тело скручивается от боли и удовольствия.

— Черт… как же тесно, — шипит он, когда его пальцы все еще внутри.

Я хнычу в простыню, и он немного снимает свой вес с меня, прежде чем снова начать двигаться, погружая свои пальцы глубоко внутрь меня и потирая волшебное местечко. Место, о существовании которого я даже не подозревала до этого момента.

Наслаждение нарастает, приближая меня к краю. Это безумие, неправильно, но почему-то я чувствую, что больше не могу сдерживать стоны.

— Совершенство, абсолютное совершенство, — шепчет он, видимо, не желая, чтобы я это услышала. Он прижимается губами к моему затылку, продолжая орудовать пальцами.

Проходит немного времени, и я становлюсь все более и более влажной от возбуждения, все мое тело содрогается, ноги дрожат, когда оргазм приближается.

Я только раз заставляла себя кончать, и никогда это не ощущалось так, как сейчас, сокрушительно, поглощая каждую клеточку моего тела.

Я чувствую только, как его пальцы погружаются все глубже и глубже в мою плоть, пока я не начинаю ощущать лишь блаженное удовольствие, пульсирующее в моем теле.

Моя киска пульсирует вокруг его пальцев, мои мышцы напрягаются, пытаясь вытолкнуть его.

— Такая красивая маленькая киска. Я даже представить не мог, что ты будешь так отзывчива на мою ненависть, думаю, мы оба полны сюрпризов.

Прикусываю нижнюю губу с такой силой, что из нее начинает идти кровь, и я кривлюсь от металлического привкуса на языке. Когда Кирилл убирает свои пальцы, я остаюсь в оцепенении, моему телу не хватает его прикосновений, огня, который он разжег во мне.

Он остается на мне, просто лежит на сверху, тяжело дыша, как будто это ему нужна минута отдыха после того, что только что произошло. Когда его дыхание успокаивается, он, наконец, поднимается с меня, в отсутствии его прикосновений мне становится холодно.

Я жажду его прикосновений, его слов, пусть даже жестоких.

Я снова и снова становлюсь той маленькой девочкой, влюбившейся в лучшего друга своего брата.

Прежде чем я успеваю что-то сказать или сделать, он стягивает с меня штаны и бросает их на пол рядом с кроватью. Он переворачивает меня на спину, а затем снова наваливается всем телом и вдавливает в матрас.

В таком положении я могу видеть его, понимать, о чем он думает, что чувствует. Заглядывая в его застывшее лицо, я задаюсь вопросом, что он собирается делать дальше, и, что еще хуже, позволю ли я ему это сделать?

Мое сердце колотится, а дыхание становится поверхностным, когда мы оказываемся лицом к лицу. Он все еще зол, в его глазах отражается только ненависть. И в этот момент, глядя на него, видя эти эмоции, я понимаю, что не злюсь на него. Я не ненавижу его за то, что он это сделал.

Я не смогу, даже если очень захочу. Вместо этого я чувствую нечто совершенно другое… Я чувствую сожаление.

Мне жаль, что он превратился в такого жестокого человека, жаль, что в его жизни нет любви, что он потерял свет, доброту, которая была у него когда-то.

Чувствуя потребность вернуть того человека, я хватаюсь за его рубашку, притягивая еще ближе, одновременно поднимая голову с матраса. Я не думаю. Я просто прижимаю свои губы к его и целую. Его губы теплые, и я вдыхаю его запах, погружаясь с головой в эмоции.

Мой губы сливаются с его, голод когтями впивается в мой живот. Милые невинные поцелуи, которыми были у нас раньше, не идут ни в какое сравнение с этим. В этом поцелуе есть потребность, за которую я пытаюсь ухватиться.

Кирилл углубляет поцелуй, и на мгновение я забываю о том, как нам было больно, как мы злились из-за потери друг друга. На мгновение мы становимся теми же людьми, которыми были раньше, этот поцелуй говорит за нас, говорит то, что никто из нас сказать не мог.

Но момент проходит так же быстро, как и начался, и через несколько секунд он отстраняется, его губы распухли, грудь вздымается.

В его глазах мелькает растерянность, он спрыгивает с кровати и тут же поворачивается ко мне спиной. Я слышу, как он застегивает штаны.

Я в шоке, мои мысли в беспорядке, но в голове крутится одна навязчивая мысль. Я не хочу, чтобы это закончилось.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, еле слышно.

Я не хочу, чтобы он уходил, не хочу, чтобы он убегал от меня, только не после того, когда я мельком увидела того Кирилла, которого когда-то знала.

Я смотрю на его широкие плечи, на его мышцы, проступающие из-под рубашки, его тело, наполнено напряжением.

Он не ожидал поцелуя или моей реакции на него, из-за чего он выглядит таким шокированным?

Я жду ответа, но он не приходит и, хотя я не удивлена этим, мне все равно становится больно.

— Не уходи! — приказываю я, но он уже вышел за дверь, захлопнув ее за собой, оставив меня сидеть на кровати, обнаженную по пояс, с воспоминаниями о своих губах.

Что мы только что сделали?

Когда я чувствую, что мои ноги стали достаточно крепкими, чтобы выдержать мой вес, я сползаю с кровати и подбираю свою одежду.

Как раз когда я натягиваю трусики, дверь снова распахивается.

Аня стоит в дверях с открытым ртом, предательство и боль в ее холодном взгляде.

— Ты знала, что он мне нравится! Как ты могла так поступить со мной? Я думала, что мы подруги.

— Все не так, Ань, — но она этого не поймет.

Никто не поймет. Никто не знает о нашем общем прошлом.

Анька скрещивает руки на груди, я понимаю, она мне не верит.

Я беру свои лосины и начинаю надевать их, чувствуя себя немного униженной, а она снова начинает говорить.

— А, ну конечно, — надсмехается она. — Он был здесь очень долго, и вдобавок на тебе не хватает много одежды для того, все было не так. Я была о тебе лучшего мнения, похоже, я ошибалась, — она разворачивается и уходит, дверь в мою комнату захлопывается во второй раз за сегодняшний вечер.

Я опускаюсь обратно на кровать, понимая, что, по всей видимости, в этом ВУЗе не смогу наладить нормальные отношения с людьми.

Кирилл хочет снова пройтись по миоим чувствам, а Анька считает, что я предала ее.

Закрываю глаза и думаю о своем брате и отце. Как бы я хотела, чтобы Миша был жив. Он обязательно дал бы мне совет, в котором я сейчас так нуждаюсь и обязательно преподал бы Кириллу урок за его поведение. Но его больше нет, как и моего отца, и мне некуда больше обратиться, я делаю единственное, что сейчас могу… я плачу.

Кирилл

Я быстро выхожу из подъезда и иду вокруг дома, мое сердце колотится, будто я бегу на полной скорости. В голове все перевернулось, мысли в полном беспорядке.

Что, блядь, только что произошло?

Я не понимаю. Я был там, чтобы преподать ей урок, сделать ей больно, вырвать ее сердце, как она вырвала мое. Все, что я делал, все, что я говорил ей, должно было привести к тому, что она возненавидит меня так же сильно, как ненавижу ее я.

Я хотел увидеть в ее глазах ту же боль, которую чувствую я… которую чувствую каждый раз, когда смотрю на нее. Вместо этого она смотрела на меня с жалостью и сожалением.

А после поцеловала меня, она меня поцеловала.

И самое худшее то, что я ей ответил.

Я, поцеловал в ответ. Я никого не целовал три года. Я не могу сосчитать, сколько девушек я перетрахал за это время, но я никогда не целовал ни одну из них.