Твой ход (СИ) - Аувэст Дания

— Мирослава? — Озадаченно прошептал он, вскакивая с лавки.

Удивительно, ещё утром я бежала от него, как от огня, а сейчас стою добровольно напротив, убитая горем и осознанием своей наивности.

— Я… — Попыталась я хоть что-то сказать, но так и не смогла. Вместо слов изо рта вырвался всхлип.

Ярослав в несколько шагов оказался рядом, заключил в объятия, как всегда крепкие. Мятный запах, смешанный с хвоей, окружил, проник в нос и принёс успокоение. На плече парня, в его руках я чувствовала себя защищённой.

— Сегодня я узнала, что мои папа и мама насквозь лживые люди. — Выдавила из себя, немного успокоившись. — Отец изменяет маме, она ему, скорее всего, тоже.

Выслушав меня, парень в успокаивающем жесте погладил меня по полосам. Только его прикосновения не давали прорваться платине из эмоции, которая, как нарыв, зрела все это время, прогнивая изнутри.

— Ты ведь знал, что твоя мама любовница моего отца? — Я немного отстранилась от парня, чтобы заглянуть в синеву его глаз.

— Знал. — Коротко сказала он. И все это с такой уверенностью в голосе. — И, предугадывая твой вопрос, я не желал лезть в их дела, в особенности в то, что творит моя мама, и тебе бы я тоже не советовал в них лезть.

— Но ты же намекал! — Воскликнула и сразу же захлебнулась в соплях. Ох и жалкое зрелище я сейчас представляла: с красным распухшим носом, такими же глазами и взлохмаченными волосами — ну неописуемая красотка просто!

— Да, намекал. Я в какой-то степени даже рад, что ты узнала это сама, а ни из чьих-то уст. Только не лезь в это, дела твоих родителей — это их дела.

Да что же такое, почему мне все говорят не лезть в их дела. Они же, блин, мои родители, я у них одна разъединственная дочка и должна в сторонке стоять и смотреть как моя семья разваливается?

— И ты тоже говоришь, что я, их дочь, должна тупо смотреть как они все разрушают. — В отчаянье попыталась отстраниться, но в итоге запуталась ещё больше в объятиях.

Ярослав внимательно посмотрел на меня, потом вытер мои слезы, так и оставив лежать руки на щеках.

— Послушай меня, куколка, я скажу тебе одну очень важную вещь. — Ярослав стал очень серьёзным. — Моя мама не так проста, как пытается казаться, но это ты и так поняла. Так вот, все намного хуже, чем ты могла подумать, игры, в которые она играет, и интриги, которые плетет, имеют глобальные масштабы, а цена им — чьи-то людские жизни.

Хорошо, я прониклась. Так что даже мурашки побежали по спине.

— Мой отец, ему что-то угрожает? — Воскликнула я, закусывая губу и сразу же отпуская её.

— Если он с ней связался, значит был готов. Все-таки Антон очень разумный мужчина.

— Надо что-то сделать. — Я, только что пришедшая за поддержкой к парню, уже собралась ехать обратно, спасать отца. Все-таки слова Ярослава для меня значили очень многое.

Я ему верила. И как оказалось позже, зря.

— Ты никуда не пойдёшь и ничего не будешь делать. — Парень внезапно стал очень серьёзным.

Я только сейчас заметила, что он бросает странные взгляды на проход, словно ожидая кого-то.

Неужели я оторвала его от чего-то очень важного? Что если он действительно кого-то ждет и тут я, как снег на голову, появилась?

Но если один вопрос был худо-бедно решен (я все рано планировала позже примчать к отцу и промыть мозги!), второй и очень важный для меня все ещё оставался открытым.

И как бы я не хотела отложить его, от него все равно не убежишь.

Будь, что будет! Если финал, который мы создали вместе, будет грустным, так тому и быть. Лучше расставить сейчас все точки над "i", пока чувства не так сильны и есть ещё путь назад.

Не стоит запускать все до такого состояния, когда в итоге кто-то из нас зачахнет от своих же сильнейших чувств.

Пока я мялась рядом с парнем, продолжая глотать только-только зародившиеся слова, Ярослава тоже что-то беспокоило.

Он не улыбался, как хитрый лис, а, наоборот, был сосредоточен и даже угрюм. Никаких ямочек, таких любимых мной, на лице и в помине не было.

Ладно, хватить трусить. Сейчас или никогда!

— Ярослав, ты решил? — Выпалила, как будто стрелу запустила. Так громко, уверенно… и несуразно.

Вспотевшими ладошками я комкала майку парня.

Думаю, от напряжения у меня вот-вот глаз начнёт дергаться.

— Да. — Кивнул парень. Его безэмоцианальный голос слегка покорёжил и заставил вглядеться в глаза в поисках хоть каких-то чувств.

Под ложечкой засосало, предчувствуя нехорошее.

— И каков твой ответ? — По-моему, я даже не моргала от перенапряжения.

Парень молчал. Минуты тянулись, я ждала хоть какого-нибудь слова, но его не было. Только вот где-то глубоко внутри я уже знала ответ и все же, как за последний оплот, схватилась за него, желая услышать хоть что-то.

— Ярослав, прошу! В последний раз прошу, расскажи мне, я же знаю, ты дорожишь тем небольшим, что зародилась между нами, не разрушай этого, умоляю… — Мои глаза опять защипало, но я пока себя сдерживала.

Господи, какая же я сейчас жалкая. Столько мольбы в голосе… Кажется, я готова переступить через себя и свои принцы. Что же ты со мной сделал, Яр?

— Прости. — Тихо сказал он, не отрывая глаз от меня. — Прости, но нет, ты никогда не узнаешь ничего обо мне. Я не люблю тебя и никогда не полюблю, прости.

Последние слова упали, как камни на меня. Я пошатнулась, но парень, словно издеваясь удержал, прижав сильнее.

— Ты тоже меня обманывал? — Вырвалось из меня вместе с горькими слезами. А ведь я хотела не плакать.

— Я изначально ничего тебе не обещал. — Отстраненно заметил парень, отпуская меня одной рукой и заводя её за спину.

— Но твои поступки, они говорили за тебя. — Прошептала я, и тут до меня дошло. — Ты опять со мной играл, да?

— Нет, не играл, ни тогда, ни сейчас, ты действительно дорога мне, но…

— Но не на столько, чтобы рассказать о себе правду… — Я хотела ещё что-то сказать, но слова застряли в горле, а вместо этого вырвался жалкий всхлип.

— Ты права. — Парень кивнул. Рука за его спиной вновь показалась и в ней было что-то непонятное.

— Спасибо. — Прошептала, рассматривая шприц, который был наполнен какой-то белой прозрачной жидкостью.

— За что? — На секунду смутился парень, но шприц все равно уверенно приближался ко мне.

Яр собирался ввести непонятную жидкость в меня. Уверена, именно я была его целью. И странное дело, я не сопротивлялась. Даже желания не возникло.

Руки одеревенели, ноги тоже. И только лицо сохранило способность двигаться. По щекам продолжали течь слезы, горькие и словно бы обжигающие.

— За правду, — прошептала, на секунду прикрывая глаза.

Не могу видеть эти глаза с мириадами звезд. Сразу на ум приходят свои, только влюблённые, я же не умею скрывать своих чувств.

Правда открыть мне все же их пришлось. Когда почувствовала около шеи острый шприц, холодивший кожу, распахнула веки и приоткрыла рот, хватая ртом воздух.

— Прости. — Извинился парень и воткнул шприц, впрыскивая мне под кожу яд. На самом деле я не знала, что именно это, увы, по одному цвету не определить, но, чтобы там не было, для меня это был самый настоящий яд. Отравивший душу изнутри и зародивший непонятное чувство внутри.

Кажется, внутри что-то умирало, корчилось в предсмертных муках.

— Ничего. — Нашла я в себе силы улыбнуться. Сквозь пелену слез я уже не могла рассмотреть парня. Он все больше растворялся во мгле.

Одной из последних мыслей, перед тем как сознание полностью покинуло меня, была: «Все-таки любовь не всегда навсегда. Хотя мне больше подходит фраза про безответную любовь…».

И все, пришёл мрак, принесший с собой холод, заморозивший меня, как снежную королеву в той грустной и пугающей сказке.

Фиговое все-таки чувство любовь.

Ярослав наблюдал, скрепя сердцем, за тем как Мирослава сначала покачнулась, затем медленно закрыла глаза, а потом рухнула в его объятия.

Бережность, с которой он её поймал, поражала.