Эффект бабочки (СИ) - Wilson Tasha

— Свали, иначе убью!

Смерив отца презрительным взглядом, Оливия дёрганными движениями поднялась на ноги и быстро убежала наверх — в свою комнату, также громко хлопнув дверью.

Ну почему именно она?! Почему именно ей достался такой папаша? Чем она это заслужила? Где провинилась? И можно ли вообще такое заслужить?

Деревянный каркас односпальной кровати жалко скрипнул, когда Лив улеглась в постель, сверля озлобленным взглядом потолок. Ей было противно абсолютно всё в этом доме: кровать, вид из окна, запах, даже она сама была себе противна.

Постепенно начинало смеркаться: комната была залита едва заметным светом заходящего солнца. Дома находиться совершенно не хотелось, поэтому Оливия, не позабыв натянуть тёплую осеннюю куртку, отодвинула вверх нижний слайдер деревянного окна и упёрлась коленкой в подоконник. Затем перевесила свой корпус через окно и наступила на толстую ветку дуба, растущего рядом с её окном. Наконец, девушка вылезла из своей комнаты и, оказавшись на дереве, ловко спустилась на землю.

Отряхнув руки от щепок, оставшихся на коже после соприкосновения с древесной корой, Тейлор пошла вперёд — сама не зная куда, лишь бы подальше отсюда.

Сухая трава, уже успевшая сменить зелёный окрас на жёлтый, громко хрустела под ногами, солнце постепенно склонялось к горизонту, скрываясь за лесом, окрашивая всё в округе в оранжевый, розовый, красный цвета. Холодало — совсем скоро выпадет первый снег, из-за которого на морозной улице было совсем тихо, ведь запоздалые гуляки теперь сидели по домам, наслаждаясь теплом горящих в камине поленьев, издающих приятное потрескивание.

Если бы только Лив могла, она бы с радостью наслаждалась этой атмосферой уединения: морозным воздухом вперемешку с едким запахом дыма из труб отапливаемых домов, щиплющим нос изнутри, весёлыми огоньками новогодних декораций соседей, полумраком, который Тейлор так любила… Но не сегодня. Ведь мистер Хиддлстон увидел её слёзы, полные обиды и чувства несправедливости, ведь она возомнила из вчерашней встречи с ним в кафе нечто необычайно важное, и учитель теперь точно был в курсе, и только Бог знал, что мог себе возомнить… Ведь отец снова поднял на неё руку, и на щеке остался красный след от его сильной ладони.

Девушка не заметила, как подошла к редко посаженным деревьям, ведущим к тёмному дремучему лесу, посреди которого находилась местная река со странным названием — Дандженесская. Но Лив решила не продолжать свой путь в лесной роще, дабы не сделать этот день ещё более ужасным и не заблудиться в лесу, поэтому решила возвращаться домой.

Зашла привычным способом — через входную дверь. Отец снова развалился на диване и громко храпел, задремав за просмотром какой-то документалки по «Национальной географии», а бледная женщина (которую, насколько светловолосой было известно, звали Нэнси) валялась на полу возле кресла, держа в руке стеклянную бутылку.

Лив кинула связку ключей на тумбочку и повесила куртку на крючок, едва не наступив на стопку писем, лежавших на полу, очевидно принесённых почтальоном совсем недавно.

Как всегда, квитанции о задолженностях, предупреждения из налоговой службы и какое-то странное письмо, выделяющееся на фоне остальных. Оно не было помятым, как другие, а совершенно ровным и гладким, и для конверта был использован дорогой пергамент, слегка шершавый, но всё равно очень приятный на ощупь.

«Оливия Моника Тейлор. Секим, Вашингтон, Кейбл-Стрит, 16», — значилось на нём.

— Странно, — нахмурившись, прошептала Лив, но всё же забрала конверты с собой и отправилась на второй этаж.

========== hopes. ==========

Несмотря на довольно досадный расклад дел, Лив никогда не переставала мечтать. Она очень часто витала в облаках, мечтая о светлом будущем перед сном: представляла идеальную и совершенно нереальную жизнь, которой хотела бы жить.

Оливия всегда страстно мечтала о верных друзьях, счастливой семье, может быть даже толпе поклонников, всегда стремящихся заполучить хотя бы её взгляд в их сторону. Она хотела быть популярной. Но не как Кэти, идя по головам и вгрызаясь в чужие глотки ради всеобщего признания, а просто потому что Лив была бы собой. Именно за это её бы ценили и любили. Но видимо, не в этой жизни.

«Дорогая мисс Тейлор!

Мы, безусловно, впечатлены Вашими успехами и рекомендациями, и с уверенностью сообщаем Вам, что с радостью примем Вас на учёбу в наш университет, если в списках на поступление не появятся кандидаты более достойные.

Искренне Ваша,

Джессика Ллойд,

Заведующая кафедрой кораблестроения и океанотехники».

Это конец.

Тихоокеанский Университет Сиэтла — как же Лив мечтала туда поступить! Какие же перспективы там открывались! Можно было бы стать старостой своей группы, всю себя отдавать учёбе, чтобы получать повышенную стипендию и не отвлекаться на подработку, вступить в студенческий отряд, стать его председателем, зарекомендовать себя как ответственную студентку и продемонстрировать блестящие знания на практике, чтобы в дальнейшем получить высокооплачиваемую работу и наконец выбиться в люди. Но, видимо, звание неудачницы течёт в её крови.

Ещё в начале учебного года Оливия собрала все необходимые документы: средний балл за последние три года обучения в старшей школе, список изучаемых предметов, хвалебные рекомендации учителей и результаты экзаменов. Наверняка не хватало внеучебной активности. По всей стране были тысячи старшеклассников, стремящихся поступить именно в этот вуз, и при таком раскладе, как бы пессимистично это не звучало, шансы Лив были равны нулю.

Ну и что она могла сделать? Выдвигать свою кандидатуру на старостат класса? На президентство школы? Чтобы её ещё больше загнобили? Ну уж нет! Тейлор, конечно, верит в чудеса, но она не дура. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Девушка от души смяла письмо, бросила его на стол и, схватив с полки деревянную фоторамку красного цвета, плюхнулась на кровать.

С фотографии ей ослепительно улыбалась женщина лет тридцати с длинными каштановыми волосами и густой чёлкой, множеством морщинок в уголках зелёных глаз и серыми веснушками на носу с небольшой горбинкой. Летнее платье с цветочным принтом плавно развивалось на лёгком ветру, а на руках женщина держала двухлетнего ребёнка, укутанного в тёплую кофточку.

«Джулия и Оливия, 2004 год», — небрежно начеркал кто-то в углу фотокарточки.

Оливия нежно провела большим пальцем по стеклу рамки у самого лица женщины.

Что с тобой случилось? Почему отец всё время винит меня в твоей смерти?

Светловолосая ничего не помнила. Но зато она помнила, как мама любила стряпать пироги и всё время давала маленькой Оливии облизать венчик от миксера, измазанный в шоколадном креме, как пела ей колыбельные перед сном.

— Только солнышко зайдёт, тьма над землёю упадёт, ты появишься сияя, так гори, звезда ночная, — помнится пела она, нежно поглаживая дочь по голове.

У неё был прекрасный голос. А вот Лив петь не умела, да и не любила это делать. Так, прижав фотографию к сердцу, Тейлор и не заметила, как уснула.

15 ноября 2019 г.

10:58

Биология была невероятно скучной, особенно когда её ставили первым уроком в пятницу, и монотонный голос миссис Парнелл действовал, как настоящее снотворное. Но к счастью, именно в тот день Оливия на удивление хорошо выспалась, поэтому сейчас думала о своём.

Точнее, её мысли постоянно возвращались к письму, полученному вчерашним вечером, которое девушка, успешно расправив, взяла с собой и всё время нервно теребила в руках. Её сердце пропускало удар каждый раз, когда она вспоминала, что не поступила. А что ещё ей оставалось делать? Нет, серьёзно, куда она денется? Увы, плана «Б» девушка не заготовила.

Саманта снова сидела рядом, внимая голосу учителя и щёлкая кнопкой автоматической ручки, тем самым раздражая Лив. Периодически Уильямс даже косилась в сторону Тейлор, задумчиво глядевшей в одну точку, но светловолосой было всё равно. Зачем тратить свою энергию на то, чтобы понравиться человеку, который всё равно скоро утратит свой интерес и убежит к ребятам популярнее?