До конечной (СИ) - Николаева Елена

Дрожащими пальцами поглаживаю чёрный экран мобильного. Он внезапно загорается из-за входящего смс.

«Руслан»

Мою грудь сотрясает рваный вдох. Поддержка охраны ничто в сравнении с тем, когда чувствуешь рядом твёрдое плечо близких людей. Руслана я отношу к их числу, не смотря на то, что они с Евгением соперники. Бывшие. Хотя, для меня Женя всегда был единственным мужчиной, кому я отдала не только сердце, но и душу…

Рус: «Привет, Лисичка. Как у вас с Тимохой дела? Буду на днях в Москве. Хочу увидеться с племянником».

Я: «Женя в реанимации после ДТП…»

Отправленное мною сообщение получает статус «просмотренного». Руслан что-то долго набирает в ответ, но спустя какое-то время, не дописав смс, решает перезвонить.

Вздрагиваю от раздавшегося рингтона и на автомате принимаю вызов, едва удерживая телефон рядом с ухом.

— Лис?! Ты как? — доносится взволнованно.

— Хреново… — всё, что выходит выдавить из себя вместе с разразившимся приступом плача.

— Твою ж… — сцепляет зубы, сдерживая ругательства. — Держись, малышка, скоро увидимся. Я буду решать вопросы сдачи в аренду ресторана Виктории. Задержусь в Москве на какое-то время. Если хочешь, заберём мать из санатория.

— Я боюсь, Руслан, — принимаю бутылочку с водой из рук Германа, делаю глоток. На пару секунд отпускает, но не способствует прояснению мыслей в голове.

— Ни хрена с ним не будет, Яна! — рычит в своём репертуаре. Его голос действует успокаивающе, не смотря на выразительную интонацию. — Он крепкий мужик! Очухается. Не впервой. Когда это случилось?

— Пару часов назад.

— Паркуйся у центрально входа, — командует Герман, и я спешу закончить разговор.

— Рус, нам пора.

— Я буду на связи. Звони в любое время. Поняла?

— Как скажешь, дядя Рус…

— Млять… — глухое рычание в трубке прерывается тишиной.

— Яна, — Терентьев опускает ладонь на моё плечо, сжимая его в знак поддержки. — Пора идти, девочка. 

Яна.

На проходной сразу же сталкиваемся с проблемой. Охранники требуют пропуска, на получение которых нужно время, а у нас его нет. Оно на вес золота.

Терентьев начинает психовать, поглядывая на пустые места в приёмном отделении.

«Пересменка у них, что ли?» — нервничаю я.

На электронном табло мигает время. Уже давно за полночь.

— Где, блять, все подевались? — ворчит рядом стоящий Алекс.

— Я сказал, без документов не положено! Дождитесь медперсонал, — грозное предупреждение охранника неприятно царапает по нервам.

— Да что ж они такие непонятливые? — лепечу, шмыгая носом. Слёзы не останавливаются. Смахиваю их тыльной стороной ладони, отходя в сторону, чтобы санитарка смогла протереть полы.

— Девушка, — говорит она тихо, чтобы только я слышала. — Не обращайте на них внимания. Наша больничная охрана способна только бабок доводить до инфаркта, да орать на врачей, которые дома пропуска забывают. Но как только в больнице появляется пьяный головорез, их как будто ветром сдувает. Защитнички херовы. Сейчас девочки подойдут, оформят пропуск. Потерпи, милая.

— А с ЭТИМ пропустишь? — рявкает Герман, тыкая в лицо охранника какое-то удостоверение. — Девушка с нами.

— Проходите, — цедит тот, уступая проход в коридор. — Нужно было раньше предьявить. Дежурный врач по коридору налево.

Мои ноги, как и в прошлый раз, несутся сами по себе. Мыслями я вся с ним. Каждое мгновение отсчитывается болезненным биением сердца.

Только бы успеть. Только бы увидеть. Только бы жив остался…

Женечка, родной мой, мы здесь, мы рядом. Только не умирай! Живи ради сына и твоего ещё нерождённого малыша.

— Стас! — голос Германа вынуждает вздрогнуть и оглядеться по сторонам.

Охранник Жени возится с кофемашиной.

Подбегаем к нему.

— Ну что там? Докладывай. Что нового? — Терентьев впивается взглядом в парня.

— Пойдёмте за мной, — отвечает тот.

И мы все срываемся с места, следуя по длинному коридору, как в прошлый раз, к Вике, только не в этих стенах. Но в душе такая же давящая тревога и пульс гремит в ушах. Горло в постоянном напряжении. Я едва держусь, чтобы снова не отключиться от обморока.

— В общем, ситуация неутешительная. Оба в реанимации. С женой всё сложно. Открылось кровотечение. Выкидыш у неё. Кажется, поврежден позвоночник, вряд ли сможет ходить самостоятельно…

Он говорит, а у меня темнеет в глазах. Больничный, пропитанный лекарствами воздух, не проходит в лёгкие. Останавливаюсь, опираясь спиной о стену. Пытаюсь сделать вдох. С трудом удаётся.

— Яна, что с вами? — Герман подхватывает на руки, предотвращая оседание на пол.

Опускаю голову ему на плечо и не могу ничего ответить, лишь отрицательно верчу головой. Меня прошибает холодным потом, и страх забивается под грудь тяжёлым камнем.

Вцепляюсь пальцами в его пиджак и, чтобы не выть, снова прикусываю губу до крови.

В голове пульсируют слова Стаса: «Выкидыш… супруга вряд ли сможет ходить…»

— Захаров во время езды был «под кайфом». В его крови обнаружили высокую концентрацию запрещённого наркотического препарата. Галлюциноген. У Евгения Дмитриевича случился передоз. Ситуация критическая — откачивают. Это не считая травм и незначительных переломов. Точно не могу сказать. Нужно дождаться заключения лечащего врача.

Что теперь с нами будет?

Как пережить этот ужас?

Женя никогда не перебарщивал со спиртным. Когда он успел принять наркотики?

Пока я терзаю себя мучительными догадками, Терентьев снова раздаёт команды, направляясь в отделение реанимации.

— Стас, бери Алекса и пулей на ипподром, нужны записи с камер видеонаблюдения. Пока их ещё можно получить. Свяжись с журналистами, которые были на благотворительном вечере. Прошерсти весь видеоматериал. Снимки тоже. Нужно найти крысу, которая подсыпала ему эту дрянь. Обязательно отследить всех, вплоть до его супруги. Не нравится мне этот замес. Она должна была подписать бумаги на развод. Подписала ли? Где его личные вещи?

— У Ромы. Думаешь, она бы села к нему в машину, зная о катастрофических последствиях? — сомневается Стас.

— Она сумасшедшая, как я посмотрю, — невозмутимо утверждает начальник парня. — Он чересчур о ней заботился. Может, хотел отвезти домой. Да мало ли…

Выходим из лифта. В коридоре встречаем ещё одного телохранителя Жени. Его узнаю сразу. Рома держит в руках прозрачный пакет с одеждой. Вернее с тем, что от неё осталось.

Вцепляюсь взглядом в разрезанный рукав пиджака, затем замечаю лоскуты белой рубашки, испачканной кровью, и меня тотчас охватывает очередной приступ паники. По телу пробегает озноб. Руки начинают трястись, сердце выпрыгивать из груди.

Герман, заметив неладное, садит меня на один из стульев и опускается передо мной на корточки.

— Яна, порядок? — в который раз интересуется мужчина, пристально изучая моё лицо. — Может, примете успокоительное?

Отрицательно верчу головой.

— А можно мне взять его личные вещи? Пожалуйста… — мой голос меняется до неузнаваемости, сипнет, словно в горло кто-то затолкал плотный комок нервов. Я пытаюсь его проглотить, но делаю только хуже. Нарастает болезненное давление в ушах, в висках и в груди.

— Я проверю карманы и передам её вам. Договорились?

Вместо «да» — согласно киваю.

Герман встаёт, принимается вытаскивать одну вещь за другой.

— Ром, проверь карманы брюк, — передаёт их в руки парню. — Стас, Алекс, выполнять указания. Живо!

— Так точно!

Охранники без промедления ныряют в лифт, мы остаёмся втроём у закрытой двери в реанимацию.

Герман бросает на рядом стоящий стул рубашку и пакет с ключами Евгения. Начинает осматривать карманы пиджака. Выуживает из них портмоне и мобильник.

Не могу смотреть на то, как они роются в его одежде, заглядывают в каждый карман. Успокаиваю себя тем, что это необходимая мера. Им нужно искать ответы.