Мама поневоле (СИ) - Доронина Слава

– Мой водитель будет за рулём.

Он сканировал меня своим тяжелым взглядом. Меня пробрала странная дрожь от его голоса, а на коже снова выступили мурашки. А ведь я должна уже была оправиться от дурмана? Или сколько времени он действовал? А сколько времени прошло с момента, как я переступила порог этой комнаты? Мария Гавриловна, наверное, с ума сходила от волнения и места себе не находила, пока я тут... 

– Не нужно, – я слабо качнула головой и тут же пожалела, что вообще пришла в себя, чувствуя звон в ушах и слабость во всем теле. В таком состоянии я бы не отказалась от чашки сладкого и крепкого чая, чтобы хоть немного вернуть способность ясно мыслить. – Я вызову такси, – тихо проговорила я.

Мне только не хватало продолжать это «знакомство». Неизвестно еще, что он был за тип. Кажется, я начала приходить в себя, размышляя о таких правильных вещах? Аллилуйя! 

– Хорошо, – он поднялся на ноги, взял со спинки кресла черный свитер и натянул его на тело одним легким движением. – Называй адрес, я вызову машину.

Я видела, что он потянулся к телефону, который лежал на столе, взял его в руки и вызвал такси, называя адрес этого притона, который теперь навечно высечется в моей памяти. Затем взял в руки бумажник и достал несколько зеленых купюр. Положил деньги на стол и выжидающе посмотрел на меня, словно ждал от меня каких-то слов. Или я ценник должна была ему сейчас свой озвучить? 

Я отвела глаза в сторону, сглотнула подступивший комок к горлу, ощущая горькое послевкусие от бурного секса и поднялась на ноги, наплевав на сильное головокружение и тошноту. Подобрала с пола платье, там же нашла клатч и обувь.

– Мне не нужны деньги, я их не возьму, – сказала я деланно спокойным и снисходительным тоном. 

– Это на такси, – я выпрямилась, взглянув на него. На секунду я ощутила, как внутри меня вдруг возникло отчаянное желание вновь испытать прикосновение его рук. – Я никогда не плачу за секс, а ты совсем не похожа на шлюху, – продолжил он, а мне показалось, что я уловила в его голосе чувственные нотки. 

До этой ночи я полагала, что была примерной матерью, но так ли это обстояло на самом деле? Отвернувшись от мужчины, я натянула на себя платье настолько быстро, на сколько мне позволяло мое состояние, и не поднимая глаз, направилась к двери. Я и так задержалась в этом месте. И самое лучшее, что я могла сделать в данной ситуации – уйти, чтобы вконец не растерять своего достоинства, которого и так почти не осталось. 

Я подошла к двери и, коснувшись рукой металлической ручки, замерла. Мне хотелось обернуться и еще раз взглянуть в красивое мужское лицо, но... зачем? Я и так его теперь не смогу забыть. 

Оказавшись в холодном и темном коридоре, я огляделась по сторонам. Страх, что охранник на выходе не выпустит меня из этого здания, все еще подстегивал меня, заставляя вести себя настороженно. Но благо на меня даже никто не обратил внимания. От того шикарного вида, с каким я переступила порог этого борделя, осталось лишь одно название и красивое платье. Я же чувствовала себя абсолютно выпотрошенный, как внутри, так и снаружи.

Дрожащими руками я достала телефон из маленькой сумочки, разблокировала его и увидела кучу пропущенных звонков от Марии Гавриловны и Алины, сбросила их в строке уведомлений и набрала номер такси. Я не собиралась садиться в машину, какую вызвал для меня этот незнакомец, потому что не хотела, чтобы он знал обо мне хоть что-то, а тем более мой адрес. Скорее всего он и не стал бы меня преследовать, но я решила перестраховаться. Жечь мосты, так уж по-крупному. Никаких полумер!

В машине я перевела немного дух и набрала Марию Гавриловну. Женщина начала свою речь с причитаний и слов благодарности Всевышнему, что я наконец-то вышла на связь. Заверив ее, что буду дома через полчаса и что со мной все хорошо, она немного успокоилась. Я спросила про детей и, удостоверившись, что с ними все тоже было хорошо, они мирно спят в своих кроватях, отключила телефон. Падение своего морального облика я уж как-нибудь переживу, а еще лучше забуду об этом. Ну подумаешь, оступилась и занялась сексом с незнакомцем, как ненормальная трахалась с ним несколько часов подряд в закрытой вип-комнате. Так мы больше с ним никогда не встретимся. Единственное, что вызывало опасения, так это полное отсутствие с моей стороны какого-либо раскаяния на этот счет. Надеюсь, таким образом не проявлялись во мне какие-то скрытые блядские наклонности? До этого дня я в этом замечена не была. 

– Ксюшенька, девочка моя, я всю ночь тебе звонила! – запричитала Мария Гавриловна дрожащим голосом стоило мне переступить порог своей квартиры. Время было позднее, и дети давно спали. – Я уже собиралась звонить в полицию и больницы. Чего только не передумала. Подружке твоей телефон побила, а она сказала мне, что не знает где ты и знать больше этого не желает. 

– Все хорошо, Мария Гавриловна, неприятности небольшие возникли, но не переживайте за меня, – натянула вымученную улыбку и погладила женщину по руке, успокаивая. 

– Господи, деточка, а может тебя...   

– Так, стоп, без «может»! – я сглотнула нервный комок, представив на секунду, что, будь мама жива, то сейчас бы я оправдывалась перед ней. Но я и без того ощущала себя отвратительно. После такого хоть в монастырь уходить и стричься в монахини, чтобы замаливать свои ночные грехи, да детей не на кого оставить. – Ничего со мной ужасного не случилось, – заверила я Марию Гавриловну. – Со мной, правда, все хорошо.   

Так хорошо, что я едва стояла на ногах, а все мышцы болели, словно я железки таскала в спортзале.

– Ох, Ксаночка, ты не обманываешь меня? Тебя точно никто не...

– Нет, Мария Гавриловна, никто меня не изнасиловал, – перебила я старушку твердым голосом. – Спасибо, что посидели с детьми, вот возьмите, – я вложила купюру ей в руки и вспомнила, как незнакомец пытался вот так же оставить мне деньги на такси. 

Да, я особо не шиковала, чтобы раскидываться деньгами налево и направо, считала каждую копейку, но и Мария Гавриловна жила одна, получала мизерную пенсию и помощи ей ждать было неоткуда. А я вон подрабатывала репетиторством, а не ночными потрахушками, – напомнила я себе. И стыдиться мне было нечего. Да, оступилась, но с кем не бывает. 

– Спасибо тебе, Ксаночка, помогаешь ты мне, одна ты моя отдушина с ребятишками. Но денег я твоих не возьму. Вам они больше пригодятся. Ты иди, отдыхай, а я после обеда к вам загляну, – сказала женщина, собрала свои вещи и направилась к двери. 

После ее ухода я устало присела на стульчик в прихожей – Надю на него сажала перед прогулкой, чтобы ботиночки ей застегнуть. Вздохнула тяжело и опустила голову на колени. Господи, что я творю? Ведь было же в моей жизни все хорошо и относительно спокойно. Зачем, спрашивается, мне понадобились эти приключения? Не было у меня мужика вон сколько времени и еще столько же не нужно, и незачем теперь изводить себя всеми этими мыслями и воспоминаниями.

Часы показывали начало четвертого утра. Мне бы поспать и решить все свои дела с Алиной утром, но я боялась, что растеряю все свою уверенность и запал. Резко поднявшись на ноги, я стянула с себя платье прямо в прихожей, покидала все Алинино шмотье в пакет, быстро переоделась, решив, что в душ схожу позже, чтобы смыть с себя мужской запах, и выскочила на лестничную площадку. Подошла к двери бывшей подруги и позвонила в дверь. Она открыла ее не сразу. Стояла передо мной с заспанным лицом и взъерошенной прической и смотрела осоловевшим взглядом. Интересно, давно уже вернулась домой? Неужели совсем не переживала, как я добралась до дома и что со мной? Хороша же подруга, ничего не скажешь! Алина облокотилась об дверной косяк, а в ее глазах зажегся гнев и возмущение.

– На вот, возьми свои тряпки, и чтобы больше тебя не было на пороге моей квартиры! – в сердцах проговорила я. 

– Дурочка, – хмыкнула она пренебрежительным тоном. – Я же как лучше хотела. Ты погляди на себя, ты через пять лет на бабку станешь похожа, с Марией Гавриловной не отличить будет, и кому будешь нужна?