Шайла Блэк - Их невинная наложница (ЛП)

И подобная репутация явно не помогла ей завести друзей в "Блэк Оук". Казалось, женщины вроде Аманды ее искренне ненавидели.

Раф скользнул обратно в кабинку и сел ближе к ней. Он выдавил лимон над устрицей и снова поднял ее.

— Знаешь, Пандора была самой красивой женщиной в мире. Она была подарком Зевса для брата Прометея.

Пайпер знала эту историю.

— Она была ловушкой. Подарки Зевса всегда обходились дорого.

Губы Рафа изогнулись в довольной улыбке.

— О, хабибти, мы можем это обсудить. Ты права, но я думаю, это был обман во благо целого мира. Без Пандоры, созданной когда-то и наделенной дарами, не было бы женщин на земле.

Кад вздрогнул.

— Это было бы поистине ужасно.

— Она открыла ящик, который не должна была, и обрушила страдания на все человечество.

— Взгляни на это с другой стороны. Вместе со страданием она принесла и радость. До Пандоры мужчины не знали любви, счастья и настоящего уюта, они жили без противоположного пола, не зная истинную ценность женщинам. Пандора сотворила само человечество.

Раф коснулся пальцами непослушного локона у ее лица.

— Ты испытываешь слишком много страхов, хабибти. Не бойся пробовать. Не бойся потерпеть неудачу. Бояться нужно обыденного существования, без взлетов, побед и поражений.

Он приподнял устрицу, предлагая ей угощение. Его слова, эти волшебные слова, произнесенные его невероятным голосом, напоминающим сорт дорогого шоколада, и шедшие из самых глубин его души, окутали ее слух, подобно чувственному заклинанию.

Ей не следовало идти на это. Он был практически ее боссом. И что еще более важно, он мог повлиять на презентацию, над которой она работала. Но ей было уже двадцать пять лет, и Пайпер неожиданно осознала, насколько ее жизнью руководили страхи.

Страх потерять сестру.

Страх потерпеть неудачу.

Страх ощутить боль.

Она посмотрела ему в глаза, и огонь заполыхал внутри нее, когда он поднес раковину к ее губам и наклонил устрицу. Та была мягкой, с цитрусовым ароматом лимона. Устрица скользнула в ее горло, и в этом было нечто первобытное.

Раф посмотрел на нее, всем своим видом источая удовольствие.

— Понравилось?

Она кивнула, чувствуя, как румянец разливается по ее щекам. Рука Када скользнула по задней стенке за ними.

— Что еще ты боишься попробовать?

Ответ на это, вероятно, шокировал бы их обоих. Секс. У нее еще не было секса, но сейчас мысли об этом наполнили ее рассудок, пленя и соблазняя.

Раф бы хорошо с ней обращался. Да и Кад наверняка знает, как позаботиться о женщине в постели.

Она подозревала, что любой из них сделал бы ее первый опыт незабываемым. Девушка вздрогнула, представив, как теряет рассудок на мягкой кровати, в плену этих сильных, загорелых рук. Когда ее щеки запылали ярче, Пайпер потянулась за своим холодным чаем и начала пить его большими глотками. Она боялась, что только что открыла свой собственный ящик Пандоры, и для нее уже нет пути назад.

Не в силах заснуть, Талиб Аль Муссад посмотрел из окна своего кабинета во дворце на сад, все еще окутанный ночью. Он задался вопросом, что сейчас делали его братья.

Долбаный ад, кого он обманывает?

Его интересовало, что делала сейчас Пайпер. Он был тридцатичетырехлетним, невероятно могущественным мультимиллиардером, и практически грезил о чем-то, столь малозначительном.

Вот только Пайпер не была чем-то малозначительным.

Девушка доказала, что обладает острым умом, и к тому же она разделяла множество его интересов - окружающая среда, история, экономические вопросы и малобюджетные коммерческие фильмы... но разве это могло служить залогом того, что она сможет стать могущественной королевой? Что, если она не выдержит внезапно обрушившегося на нее внимания, публичных выступлений и груза ответственности от ожиданий? То, что казалось таким разумным несколько дней назад, теперь звучало, как безумие.

Пайпер едва ли обладала изысканной утонченностью и не имела ни малейшего представления о том, что значит управлять страной. Быть королевой - значило больше, чем просто обладать острым умом, добрым сердцем и сострадательной натурой.

Хотя эти качества, безусловно, необходимы, способность к выживанию особ королевской знати теперь больше зависели от связей с общественностью и умением оставаться неизменно грациозными под возможным давлением.

Судя по всему, в настоящее время Пайпер едва могла пройти коридору, не спотыкаясь – что и говорить о том, чтобы выйти в дизайнерских туфлях, при вспышках фотокамер, под устремленные на нее взоры, а ведь это станет определенно неизбежным для их жены.

В случае, если он и его братья женятся на ней, Пайпер придется нелегко, в попытке примерить на себя такой образ жизни. Его беспокоил вероятный ход событий, и Тал задался вопросом, возненавидит ли она его за выпавшую ей участь стать их плененной невестой. Но ее знания и страсть к энергопроекту, над которым они работали, могли бы стать неоценимым благом для будущего Безакистана.

Их союз с женщиной из Западного мира послужил бы ускорению сепарации их страны c соседями, и стал бы важным активом в развитии их международных связей. Поэтому, если Кад и Раф подтвердят его выбор, никакие опасения не собьют его с назначенного пути.

Ее чувства должны волновать его еще меньше. Пайпер могут обучить всему, что ей будет необходимо знать.

Безакистан отчаянно нуждался в королеве, и он не мог выкинуть Пайпер из головы. Но даже если она справится с бременем, которое должна нести королева, что она почувствует, когда однажды поймет, что может стать мишенью жестокого насилия?

В голове Талиба начали шептать зловещие голоса.

Однажды ему уже довелось заплатить жизнью одной женщины за свои желания. Как он мог допустить мысль о том, чтобы рисковать другой?

— Тал?

Он обернулся и увидел свою кузину Алию. Она была одета неофициально, но беспокойство, застывшее на ее молодом лице, стало привычным для нее «нарядом». Никакие попытки убедить ее окончить университет не действовали. В первый год обучения она была похищена, и вызволена из кошмара сексуального рабства двумя его старыми друзьями, Коулом и Берком Леннокс. И с тех пор, что бы Тал ни предпринимал, никакие виды терапии - психологической или имеющей развлекательный характер, ничто не могло излечить ту темноту, что поселилась внутри нее.

Конечно, он не мог винить лишь себя.

Шесть лет назад его самого пытали из-за чьей-то грязной попытки провести политическую уловку. И он на своей шкуре выучил, что кровь шейха и его мольбы стоили ровно столько же, что и любого другого человека.