Альфред де Мюссе - Гамиани, или Две ночи сладострастия

— Конечно, благодарить! — воскликнули мы с Гамиани в один голос.

— Фанни, радость моя! — обратился я к девушке. — Я без ума от вас. Примите доказательства моей любви. Гамиани, я жажду оросить этот божественный цветок небесной влагой! — и с этими словами я заключил Фанни в свои объятия. Девушка с готовностью приняла мои ласки, и пылкая страсть закружила нас в вихре наслаждения.

— О, Альсид, — страстно шептала моя подруга, — я чувствую, как моя душа расстается с телом… Альсид… любимый…

— Вы были великолепны, дети мои, — сказала Гамиани, когда мы с Фанни, утомленные, замерли, не разжимая, однако, своих объятий. — Ну, довольно! Будьте благоразумны, Альсид, — добавила она, заметив, что мы собираемся возобновить погоню за наслаждением.

Я довольно неохотно высвободился из тесных объятий Фанни и та, явно недовольная тем, что ее оторвали столь бесцеремонно от занятия, которое ей доставляло большое удовольствие, капризно сказала:

— В чем дело?

Гамиани, не смутившись, обратилась ко мне:

— Альсид, теперь ваша очередь рассказывать, если вам, конечно, есть, что рассказать…

Я не дал долго себя упрашивать и, собравшись с мыслями, начал свой рассказ.

Не знаю, почему моим родителям, веселым и жизнерадостным людям, пришло в голову сделать меня священником. До сих пор для меня это остается загадкой. Я был крепким, озорным мальчуганом, скучал во время молитвы, глазел по сторонам, когда меня водили в церковь, предпочитал обедне игры со своими товарищами, которых у меня было множество.

Однако несколько лет, проведенных мной в стенах католического колледжа, несколько изменили мой характер. К двенадцати годам я стал серьезным и задумчивым, строго следовавшим всем заповедям Христовым. Мои духовные отцы внушали мне глубокое уважение, их мнение по любому вопросу для меня было законом, и я не сомневался ни в существовании Бога, ни в его могуществе, ни в правильности избранного мной пути. Я с увлечением изучал теологию, с удовольствием выступал на богословских диспутах. Родители радовались моим успехам, мои наставники хвалили меня, предрекая мне в недалеком будущем сан епископа, чья расшитая золотом мирта завладела моими мечтами ничуть не меньше, чем маршальский жезл — мыслями настоящего солдата. Но Господу Богу было угодно направить меня по другому пути…

Природа создала меня мужчиной, и вскоре я услышал ее первый зов. В Библии содержится немало эротических эпизодов, так как большинство святых и пророков, прежде чем стать святыми, вволю погрешили. Однажды, углубившись в чтение Ветхого завета, я обратил внимание на историю гибели Содома и Гоморры. Особенно меня потрясло то, что жители Содома хотели изнасиловать двух ангелов Господних. Этот эпизод неприятно поразил мое воображение. Ночью же эротические видения, посетившие мой сон, вызвали у меня излияние семени. Проснувшись утром, я обнаружил следы этих извержений, и мне стало ужасно стыдно.

Я подверг себя строгому посту, надеясь умертвить свою плоть, но пост не принес мне желанного облегчения. И если днем мне еще удавалось бороться с искушением, то по ночам меня преследовали сладострастные видения. Я потерял покой, стал очень рассеян и раздражителен. Я потерял аппетит, молился без прежнего увлечения и часто страдал головокружениями.

Как-то случайно мне повстречалась молодая женщина, и она показалась мне прекрасной. Я почувствовал, как вся моя кровь прилила к голове. Фея излучала какое-то сияние, воздух вокруг нее пронизывали невидимые электрические искры, которые, касаясь меня, вызывали в моем теле неудержимую дрожь. Я чувствовал, что горю, словно в огне. Перед моими глазами витали образы, один обольстительнее другого. Я вдыхал с наслаждением аромат, который исходил от этой очаровательной особы. Он опьянял меня, и казалось, что я теряю сознание от блаженства, от нахлынувшего желания. Глаза мои затуманились, мысли и чувства смешались, я только чудом не упал в обморок.

Когда же я очнулся, женщина уже исчезла, оставив лишь печальное воспоминание. Несколько дней после этого я не мог прийти в себя и боялся, что потеряю рассудок. Постепенно я успокоился, но образ прекрасной незнакомки еще долго являлся ко мне во сне.

Однажды утром, стряхнув едва дремоту с глаз своих, я почувствовал странное напряжение во всех членах. Все мое тело как будто свело судорогой, руки и ноги конвульсивно дергались, как в припадке падучей. В испуге я хотел позвать на помощь, но голос не повиновался мне. Вдруг перед моими глазами возник красный вихрь, в центре которого появилась быстро растущая точка. Вот это уже не точка, а стремительно вращающийся черный круг, который неудержимо приближается ко мне. Вот он уже вырос до гигантских размеров, заслонил собой все. И вдруг поток ярчайшего света хлынул сквозь него, он ослепил меня, озарил все вокруг и открыл передо мной необозримый, бескрайний простор, яркий, как горящее небо. То тут, то там вспыхивали зеленоватые звезды, мелькали золотистые нити молний, хвостатые кометы разбрасывали дождь изумрудных искр. Это было похоже на гигантский разноцветный фейерверк.

Внезапно огонь погас, и пространство засияло ровным и мягким голубоватым светом, он обволакивал меня, и я, охваченный восторгом, будто плыл в этой бесконечности, а навстречу мне медленно и плавно двигались мириады сильфид. Их одежды, словно сотканные из воздуха и солнечных лучей, переливались всеми цветами радуги. Их туманно-прекрасные лица ослепляли своей божественной красотой. Они пели нежными, серебристыми голосами и манили за собой в страну наслаждения. Охваченный негой и восторгом, я устремился вдогонку за ними, но они шаловливо смеялись и ускользали от меня, струясь между моих пальцев, уносились в бескрайнюю лазурь и снова приближались, еще более прекрасные и очаровательные. Они щедро дарили мне лукавые взгляды, обольстительные улыбки, кружась вокруг меня блестящими гирляндами. И опять, как только я хотел приблизиться к ним, они плавно ускользали.

Потом они исчезли совсем, и вместо них появились прекрасные женщины с глазами жгучими, дышащими страстью. Их обнаженные груди трепетали, казалось, они умирали от истомы и ожидания ласк. Они раскрывали мне свои объятия, но когда я приближался к ним, медленно растворялись в воздухе, печально улыбаясь мне. Мучимый вожделением, я метался среди этих теней и яростным трением пальцев, сгорая от нетерпения, успокаивал своего возбудившегося приапа.

Я бредил любовным наслаждением, и сладостные видения сменяли одно другое. Я видел Юпитера, настигающего Венеру, и как она затем, упав на спину, жадно и нетерпеливо схватывала руками его раскаленный член. Потом я присутствовал на дьявольской вакханалии, которая проходила в темной и глубокой пещере, тускло освещенной зловонным факелом. Козлиные тела чертей переплетались в самых страстных движениях, непристойных и извращенно-похотливых. Они качались на качелях, увитых чертополохом, их глаза безумно пылали похотью, их возбужденные члены были готовы поразить любую мишень. А им навстречу, широко расставив бедра, в таких же качелях неслись их подруги. Они соединялись в полете с визгом и яростными криками. Некоторые в экстазе зажигали свой член и вонзали его, горящий, в раздвинутые бедра дьяволиц, и те стонали восторженно и страстно в пароксизме неистового наслаждения, которое им приносили и бешеные удары и боль от ожогов.