Сьюзен Льюис - Классная штучка

Глядя на прелестное раскрасневшееся лицо и ярко-синие глаза, в которых плясали огоньки, Боб снова прижал её к себе и поцеловал в губы. В первое мгновение Элламария, не ожидавшая этого, немного растерялась, но затем и сама вся отдалась страстному поцелую. Ее шапочка, уже забытая, упала на землю, а рыжие волосы растрепались на ветру. Прильнув к Бобу, Элламария прижалась к нему всем телом.

- Господи, как же я по тебе соскучился, - простонал он. - Не могу без тебя.

Элламария не ответила, но он прекрасно понимал, о чем она думает. Что они должны быть вместе, что им нельзя расставаться. Что он и только он виноват в их постоянных разлуках. Что будь на то его воля, и их ничто бы уже не разлучило. В глубине своего сердца Боб и сам понимал, что так больше продолжаться не может. Это было бы несправедливо по отношению к ней. Элламария заслуживала куда большего, чем их мимолетные встречи, вороватые поцелуи и приглушенные переговоры по телефону. Она была молода и прекрасна. Она заслужила настоящей любви, о которой можно было кричать на весь мир. Она заслужила жизни с любимым мужчиной, который мог подарить ей все это. И все же отказаться от неё он не мог. Его любовь была слишком сильна.

- Останешься со мной на ночь?

Она кивнула, чувствуя, как нарастает внутри знакомое волнение.

- Дома?

Элламария вскинула голову.

- Почему - дома?

- Линда должна позвонить. Мне лучше быть на месте.

Элламария отстранилась. Настроение было испорчено.

- Извини, - поспешно сказал он.

- Ничего. - Она застегнула полушубок и нагнулась за шапочкой.

- Она просто должна сказать, в котором часу встречать мою мать. Она в пятницу приезжает.

- Понимаю.

- Мама собирается провести с нами Рождество, - добавил он. И тут же пожалел, что ляпнул это.

- Ну да, Рождество, - вздохнула Элламария.

- А ты уже решила, как его проведешь?

Элламария посмотрела на него в упор.

- Я бы хотела встретить Рождество с тобой.

Он снова заключил её в объятия, чтобы не видеть слез, навернувшихся на её глаза.

- Я тоже хотел бы встретить его с тобой, Элламария. Но ты сама знаешь - это невозможно.

- Да, знаю.

- Ты ведь не одна будешь, правда? - неуклюже продолжил Боб. - В том смысле... - он замялся. - С тобой, наверное, твои подруги будут, да?

- Не знаю, - соврала Элламария, чтобы он хоть немного помучался. Она не хотела говорить, что Кейт уже пригласила её встречать Рождество в домашнем кругу.

- Тебя ведь наверняка наперебой все приглашают, так что скучать тебе не придется.

- Господи, Боб, да хватит же обо мне заботиться! Разумеется, я одна не останусь. Но только от этого ничего не меняется - я все равно хочу быть с тобой. И рождественским утром я хочу проснуться в твоей постели. А вместо этого мне придется думать о том, что с тобой она! И будет с тобой целый день, а обо мне ты, может быть, даже не вспомнишь.

- Что ты, Элламария, я постоянно о тебе думаю. Вообще никогда не забываю. Каждое мгновение, которое я провожу без тебя, я мечтаю о тебе. Ты ведь сама это знаешь. - Он обнял её за плечи. - Я люблю тебя, Элламария. Безумно люблю.

- Но не можешь расстаться с женой, - не удержалась она.

Боб вздохнул.

- Я ведь тебе миллион раз говорил - мы с ней не живем. Вся моя жизнь принадлежит тебе и только тебе.

Элламария промолчала. Глаза у неё затуманились.

В такие минуты Боб ненавидел себя лютой ненавистью. Господи, ну почему он всегда ей лжет?

- Пойдем, - сказал он, глядя на часы. - Пора возвращаться.

На обратном пути Элламария так глубоко засунула обе руки в карманы, что теперь уже Бобу пришлось взять её под руку.

В её голове роились невеселые мысли. Посмотрите на нее, на Элламарию Гулд, которая всю жизнь строила самые радужные планы. Блестящая карьера, ошеломляющий успех, слава, всеобщее признание. Все и шло у неё по этому плану, пока она не встретила Боба Мак-Элфри. Блистательного режиссера, который завоевывал её расположение столь рьяно, терпеливо и неутомимо, что в один прекрасный день она подумала: "А какого черта? Я ведь никогда ещё не крутила роман с женатым мужчиной. Может, это мне понравится?" И - бросилась с головой в этот омут, ни разу даже не задумавшись о последствиях. Господи, как можно быть такой безмозглой? Перед её глазами было несколько подобных примеров, но со стороны все выглядело вполне респектабельным и даже завидным. Ей и правда казалось безумно романтичным - и завидным, да? - быть тайком увлеченной куда-то посреди шумной вечеринки. Страстные ночи, безумные ласки, любовь, которая от необходимости таиться делалась только слаще. Подобно запретному плоду. Боже, до чего заманчивым все это выглядело тогда со стороны!

И вот теперь она столкнулась с горькой правдой. С трагедией разбитых надежд и невыполненных обещаний. С вечным ожиданием, тоской, одиночеством и щемящей болью, о которых он никогда не узнает. С минутками украденного счастья. С сердцем, замирающим от радости, когда он, лежа рядом, шепчет на ухо нежные слова, уверяет, что никогда в жизни не испытывал подобного наслаждения. И с верой - глупой, наивной верой в эти слова, обещания и клятвы. А почему? Да потому что иначе нельзя. Выбора нет. Господи, и почему она его так любит? Неужели правду говорят, что из этого вечного и рокового треугольника, сотканного из лжи и крови, не бывает выхода?

И Элламария снова с головой ушла в себя.

ГЛАВА 5

Тяжело вздохнув, Кейт закрыла книгу и перевернулась на бок. В глазах её блестели слезы, но на губах играла едва заметная улыбка. Дочитав книгу, она частенько не могла сдержать эмоций.

Кейт посмотрела на часы. Половина шестого утра. Натянув простыню на голову, она закрыла глаза.

Рядом слышалось его размеренное дыхание. Кейт вытянула руки вдоль туловища и начала мечтать, чтобы он проснулся.

Несколько минут спустя она почувствовала, как его горячие руки начали шарить по её бедрам, постепенно подбираясь к животу. Приоткрыв рот, она ждала, пока его жаркие губы прильнут к её губам. Соски её набухли под его ласками, а его язык змейкой проник в её рот. Его фаллос затвердел и уперся в её лоно. Взяв её руку, он опустил её на свой набухший орган, и она принялась медленно и любовно ласкать его.

Не прекращая поцелуя, он приподнял её полусогнутую в колене ногу и закинул себе на плечо. Затем мягко, одним толчком вошел в нее. Их обнаженные тела ритмично задвигались навстречу друг другу. Опустив руки, он стиснул её ягодицы и, в последний раз судорожно войдя в нее, громко и хрипло выкрикнул её имя.

Кейт приподняла руку, чтобы погладить его по щеке, но ладонь встретила только прохладную ткань подушки и она раскрыла глаза. Осознание того, что она опять одна, было настолько ужасно, что она снова зажмурилась. А ведь ощущения казались совершенно реальными. Как, впрочем, и всегда.

Повернувшись на бок, Кейт почувствовала, что внутренняя поверхность её бедер увлажнилась, и снова вздохнула. Все её тело казалось охваченным огнем возбуждения, жажды мужской ласки.

Протянув руку, Кейт порылась в выдвижном ящике туалетного столика. Нащупав прохладный жезл вибратора, она затащила его под простыню. Затем перевернулась на спину и начала старательно доводить себя до оргазма.

Однако несколько минут спустя, устав от бесплодных попыток, она остановилась. Бесполезно. Занятие не доставило ей ни малейшего удовольствия. И не мудрено - Кейт скучала не просто по сексу; ей недоставало тепла и любви.

Раздраженно засунув вибратор в ящик, она встала. Влезла под душ и принялась во весь голос распевать. Потом, когда миссис Адамс - соседка сверху - остервенело забарабанила в потолок, чуть сбавила громкость. Прохладная вода освежила Кейт, а задорная песенка тоже прибавила настроения. Выбравшись из-под, она уже чувствовала себя заметно лучше.

В девять она уже была полностью готова к выходу. Села в машину, промчала по Фулхэм-роуд, выехала на Слоун-сквер и остановилась перед ателье Питера Джонса, чтобы узнать, не готовы ли её шторы. Нет. Кейт покатила дальше к вокзалу Виктория, неподалеку от которого располагалась редакция журнала "Красивая жизнь".

Три месяца назад, уйдя из журнала, чтобы целиком сосредоточиться на своей книге, Кейт решила, что бросит журналистику. Однако Маргарет Стэнли, знаменитый редактор отдела мод, убедила её, что этого делать не стоит. То и дело она сама звонила Кейт и подбрасывала работенку. А Маргарет Стэнли была не та женщина, которой можно отказать.

Джиллиан - фотограф - уже поджидала её, и Кейт, оставив машину на крохотной стоянке перед зданием редакции, спустилась с ней в метро и покатила в Вест-Энд. Маргарет поручила ей подготовить материал о съемках "Отверженных".

Утро сложилось удачно, и Кейт быстро заполнила блокнот довольно неплохими, на её взгляд, интервью. От приглашения остаться на ланч Кейт отказалась, шепнув на ухо Джиллиан, что осталась без гроша в кармане и должна ехать к папе. Джиллиан только ухмыльнулась в ответ и подмигнула ей.