Олег Руднев - Долгая дорога в дюнах-II

Артур даже оторопел. Комната ничем не отличалась от хорошего гостиничного номера. Что еще более странно — на письменном столе стоял телефон. Первым побуждением Артура было броситься к аппарату. Но он дотерпел до того момента, когда за Лицисом закрылась дверь.

Трубка ответила ему глухим молчанием. Конечно, в этих «нарах-люкс» все было предусмотрено. И все же какая-то наивная надежда толкнула Артура ко второму аппарату, без диска. Этот ответил четко, без промедления:

— Дежурный слушает.

— В моей комнате не работает телефон, — пожаловался Артур.

— Утром я вызову мастера, а сейчас, извините, ничем не могу помочь. Может, чаю хотите?

— Спасибо, нет.

Бросив трубку на рычаг, Артур еще раз оглядел свои апартаменты. Мягкие кресла, диван, чистая постель. Даже телевизор. Комната как комната. В ванной капля за каплей мерно шлепала из крана вода, как бы отсчитывая томительные минуты. Артур осторожно повернул ручку двери — не заперта ли, но она легко поддалась. Он вышел и остановился. Дальше идти не было смысла — за стеклянными дверьми, в которые они только что беспрепятственно прошли с Лицисом, недвусмысленно маячила фигура дежурного.

Вот так! Не арестован, а не выйдешь. Артур вернулся в комнату, раздвинул портьеру, открыл форточку. Уже без удивления отметил, что, как в кабинете следователя, окно на три четверти зарешечено. Тупая безысходность и отчаяние навалились, будто кошмарный сон. Вдруг захотелось закричать, завыть, начать крушить все подряд, лишь бы вырваться отсюда, любой ценой вырваться. С большим трудом овладев собой, Артур уселся за письменный стол, подвинул к себе стопку чистой бумаги. Нужно хоть чем-нибудь заняться, не сидеть сложа руки…

Размашисто и уверенно выстрелил Артур первой строчкой.

«Прокурору Латвийской ССР товарищу…»

Но дальше вместо белого листа бумаги перед внутренним взором почему-то возникли свинцовые балтийские волны… Мерно покачивается палуба, с которой почти ничего не видно из-за плотного утреннего тумана… Но вот проступает в нем, как мираж, высокий борт другого судна, и с него скатывается вниз веревочный трап…

Нужно сосредоточиться. Артур прогнал ненужное видение. На середине листа вывел крупно «Заявление», подчеркнул, снова задумался. А память навязчиво подсовывала ту же картину: волны, предрассветный туман… Медленно сближаются два судна бортами. Мягкий толчок — и снова скатывается трап к его ногам. Немного помедлив, Артур начинает карабкаться вверх. Следом за ним — Марцис, на удивление сосредоточенный и молчаливый. Два матроса встречают их на высокой палубе, помогают одолеть последние веревочные ступеньки. Трап убран, и Марцис делает знак рулевому. Родная «эрбешка» торопливо и немного воровато отваливает… Каюта капитана обставлена с непривычным комфортом и даже роскошью. Артур и хозяин, приятный холеный бородач в красивом белом кителе, сидят друг против друга в уютных мягких креслах. В сторонке на низком дамском пуфике неловко скрючился Марцис. Он вежливо притворяется, что его занимает пестрота непрерывно сменяющихся картинок не экране телевизора, но взгляд то и дело перебегает на низкий полированный столик, за которым устроились их капитан и Артур. Перед ними хрустальные стаканы со льдом и необычная стеклянная бутылка. Еще красивая японская шкатулка с дорогими сигарами. Кажется, вся обстановка располагает к непринужденной беседе, но есть во всем что-то необычное… Сразу бросается в глаза, как напряжен и насторожен Артур. Пока длится беседа, не прикасается к выпивке. Нервно и нетерпеливо подрагивает его рука с сигаретой. Он больше слушает, чем говорит; время от времени роняет короткие отрывистые реплики…

Резкое противное жужжание зуммера вернуло Артура к действительности. Белесое утро уже чуть просвечивало сквозь плотные гардины. Мутный рассвет вползал через ставшую полупрозрачной ткань, делая комнату холодной и бесприютной. Машинально Артур схватил трубку городского телефона, но она была по-прежнему нема. Это трезвонил требовательно и бесцеремонно аппарат внутренней связи, тупая черная коробка без диска…

«МОСКВА» — сообщали размытые из-за унывного сентябрьского дождичка буквы с крыши стеклянного здания аэропорта. Зябко поеживаясь после теплого уютного салона самолета, Эдгар накинул плащ. К остановке экспрессов «аэропорт-город» выстроилась длинная нахохлившаяся очередь. Эдгар взглянул на часы и направился к стоянке такси.

— Свободен? — он наклонился к полуопущенному стеклу.

— Извините… Вы, наверное, в город? Не могли бы захватить? — послышалось сзади. Девушка в короткой джинсовой юбочке застенчиво улыбалась ему, медленно растягивая плотно сомкнутые губы. Совсем как Лиля, подумалось Эдгару. Он улыбнулся в ответ и сделал широкий приглашающий жест:

— Прошу в экипаж, леди!

«Леди» в насквозь промокших теннисных тапочках радостно махнула кому-то.

— Поехали!

Возле машины возникли еще два существа неопределенного пола, дочерна загорелые, в вылинявших под южным солнцем джинсовых лохмотьях. С длинных, мокрыми сосульками свисающих волос стекала вода. Эдгар оглядел хипарей с веселым любопытством — в Иркутске такие еще не водились — и распахнул дверцу.

— Запрыгивайте, девочки!.. — Он смущенно осекся, только сейчас сообразив, что одно из странных существ относилось, видимо, к мужской половине рода человеческого. На эту мысль его вдруг навели голенастые волосатые ноги, которые торчали из джинсов, обтрепавшихся чуть ли не до размера шортов.

Впрочем, никто не заметил оплошности Эдгара. Компания нерешительно мялась у машины, терзаемая какой-то неразрешимой трудностью.

— Дело в том… Понимаете, у нас только два рубля…

Напомнившая Лилю «леди» снова застенчиво улыбнулась Эдгару.

— На всех, — педантично уточнил мохноногий рыцарь.

— Мы их прокутим в «Арагви» — с самым серьезным видом пообещал Эдгар и слегка подтолкнул парня к машине.

И вдруг Эдгара громко окликнули:

— Эй, летчик! На такси, что ли, не хватает?

Рядом притормозила черная, громоздкая, как броненосец, правительственная «Чайка». Из приоткрывшейся дверцы высунулся Лапин.

— Николай Сергеевич?! — бросился к нему Эдгар. — Ну и встреча… Какими ветрами?

— Да уж, наверное, теми же, что и тебя…

Эдгар радостно заулыбался. На руководителе полетов был неизменный изрядно потертый кожаный реглан, словно навсегда приросший к этому человеку, суровому и простодушному комиссару авиации.

— Ну, чего встал, залезай, — подмигнул он. — Так и быть, за трояк подкину.

Впереди рядом с шофером сидел молчаливый с большими залысинами человек. Он слегка повернул круглую голову и темно-карим глазом недовольно зыркнул сперва на Бангу, потом на Лапина, явно не одобряя нарушения «протокола». Эдгару он не понравился сразу.

— Трояк, конечно, цена божеская, — вежливо отшутился он, — но не могу — я с компанией.

Лапин не заметил предупреждающего ерзанья на переднем сиденье и с любопытством воззрился на экзотическую «компанию» Эдгара. У него эта диковинная публика тоже вызвала сочувственный интерес.

— Виктор Петрович, — он перегнулся к человеку с большими залысинами. — Жалко мокролапых-то, пусть насыпаются в машину, выдержит.

Добрый цивилизованный человек, он сочувствовал «братьям меньшим», будто четвероногим друзьям. Но для кадровика-особиста, присланного Минком, все происходящее было верхом неприличия и нарушения порядка.

— Игорь Евгеньевич поручил мне встретить вас. Я не могу сажать в спецмашину кого попало.

— Что значит — кого попало! — тут же взвился Лапин.

— Вы хоть знаете, кто этот летчик? Да он, может быть…

— Николай Сергеевич, не стоит, — пытался остановить его Эдгар, — мы и на такси прекрасно доедем.

— На такси? А что — пожалуй! — строптиво заявил Лапин. — А то у меня на этом диване зад в кисель превращается.

— Значит, это ваш товарищ? — холодно снизошел особист. — Ну, что же… Если для вас так важно… — неприязненным взглядом он скользнул по фигуре молодого летчика, угрюмо осмотрел его нереспектабельную компанию.

Вы не волнуйтесь, нам только до метро, — заверила его улыбчивая девушка, — до самого первого.

Особист не удостоил ее ответом.

Задрав квадратный нос, «Чайка» важно и мягко покачивалась, подминая под себя серую ленту шоссе. Все, кроме Эдгара, сгрудились на широком заднем сиденье. Летчик, не подняв спинки, пристроился на откидном креслице. Смущенные и притихшие, парень и две девушки боялись шевельнуться, а перед их глазами, гипнотизируя и укоряя, гневно багровели уши особиста.

Чтобы разрядить глупое напряженное молчание, Эдгар, стараясь говорить как можно непринужденнее, спросил:

— Николай Сергеевич, а вы не в курсе — что за пожар? Для чего мы так срочно понадобились Главному?