Диана Палмер - Мое сердце - твое, любимый !

- Она еще не пришла в себя после операции. Ей нужно время. Наберитесь пока терпения.

- Боюсь, что терпением я могу похвастаться только на работе. - Рамон кисло улыбнулся. - Но я постараюсь.

Мисс Плимм поднялась.

- Да, и еще я попросила мистера Дональдсона больше не приносить цветов. Это не идет на пользу, особенно после операции. Ему следовало бы знать.

Рамон прищурился:

- И часто он сюда наведывается?

- Каждый день, - ответила она. - Я думала, вы в курсе.

Оставшись один, Рамон напряженно смотрел на орнамент на обоях. Нет, этот Дональдсон выводит его из себя! Что ему здесь надо? По-видимому, не обойтись без объяснений.

В очередной визит Брэда Рамон остановил его прямо на пороге и заяви.!? ему, что Норин еще недостаточно окрепла для столь частых посещений.

- Почему? - кратко спросил гость.

Рамон никак не. мог придумать разумного объяснения. Устало прислонившись к дверному косяку, он произнес:

- Она идет на поправку не так быстро, как я рассчитывал. Плохо спит по ночам, несмотря на обезболивающие, да и вообще ей практически не удается расслабиться.

Дональдсон вызывающе вскинул голову.

- Может, это из-за обстановки? Норин все время на нервах.

Рамон едва сдержался, чтобы не нагрубить ему, и отошел в сторону, пропуская гостя.

- Спросите у Норин, хочет ли она вернуться в свою квартиру, - сказал он внезапно. - Мисс Плимм переедет вместе с ней, и в остальном тоже будет обеспечена помощь.

- Мило с вашей стороны, - произнес Брэд. Темные брови хозяина выразительно поползли вверх.

- Что, не ожидали? Тот нервно поежился.

- Все знают, что вы терпеть Норин не можете. Рамон не нашелся, что сказать в ответ, и скрылся в своем кабинете. Однако сосредоточиться на работе не получалось: в голову лезли разные мысли.

Распахнув дверь, Брэд широко улыбнулся Норин, которая в свою очередь ответила ему вялой улыбкой.

- Опять киснешь? - пошутил он, закрывая дверь и садясь на край кровати. - Доктор Кортеро сказал, что, если хочешь, можешь вернуться к себе. Он отправит с тобой мисс Плимм, и ты получишь всю необходимую помощь.

Ее сердце учащенно забилось. Какое облегчение! Находиться рядом с Рамоном было сущей пыткой.

- Когда? - спросила она, оживившись.

- Похоже, когда захочешь. Он просил сообщить тебе. - Брэд нежно коснулся ее волос. - Тебе ведь тут не очень нравится, да?

Она покачала головой и опустила взгляд.

- Он очень мил, но так хочется домой, где все родное. Уверена, я мешаю ему, даже если он старается этого не показывать. Он даже не может приводить к себе... людей... пока я тут валяюсь.

- Людей?

Она повела плечами.

- Женщин.

- Ну конечно, - усмехнулся Брэд. - Ни одной старой сплетнице не удастся найти повода, чтобы посудачить о нем. Ни с кем не встречается, похоже, все еще скорбит о жене.

- Да, он с ума сходил по Изадоре.

- А ты ведь тоже ни с кем не встречаешься. Мечтаешь о ком-то, кого не можешь заполучить?

Норин поспешно сменила тему:

- Узнай у него, когда я могу уехать?

На лице у Рамона ничего не отразилось, когда Брэд задал ему этот вопрос.

- Я дам ей знать. Думаю, скоро. Брэд кивнул.

- Спасибо. В домашней обстановке она быстрее встанет на ноги.

- Понимаю. - Рамон захлопнул за ним дверь и постоял в нерешительности, прежде чем войти в комнату Норин.

Она сидела в напряженной позе, прислонившись к подушкам.

- Ты можешь уехать утром, - сказал он ей. - Мисс Плимм будет с тобой и дальше. Мушку тебе придется оставить здесь.

- Знаю, - с грустью кивнула Норин.

- Я о ней позабочусь, - пообещал Рамон. - Послушай, ну почему ты не хочешь остаться? У тебя ведь тут есть все. И Дональдсон приходит в любое время. Почему ты так рвешься домой?

Она подняла к нему измученное лицо.

- Мой дом - все, что у меня есть.

- Что ты хочешь сказать?

- Я живу одна. Мне нравится жить одной. Мне неуютно с людьми.

- Хочешь сказать, со мной.

- Да. - Норин сжала губы. - Я ценю, что ты сделал для меня, продолжила она после минутной паузы. - И очень тебе благодарна. Ты спас меня, но было вовсе ни к чему жертвовать ради меня своей личной жизнью, своим уединением.

- В моем уединении, как ты его называешь, я чувствую себя слишком уж одиноко, - произнес он, и она удивленно взглянула на него. - Так было и при Изадоре. Да, она устраивала вечеринки, поскольку не могла жить иначе - лишь в окружении людей и музыки. Я же проводил все больше времени на работе, ведь дома было совершенно невозможно ни просмотреть журналы, ни заполнить бумаги. С самых первых дней нашей совместной жизни Изадора возненавидела мою работу, даже хотела, чтобы я уволился. Ты не знала? Норин покачала головой.

- Было бы жаль... Она хоть догадывалась, сколько жизней ты спас?

- Ей было все равно. Изадора интересовалась только собой.

- Но вы казались счастливой парой.

- Ну, в обществе всегда приходится надевать маску, - задумчиво протянул Рамон. - За блестящим фасадом пряталось многое. Это и ревность Изадоры, и ее вечная неудовлетворенность, и растущая зависимость от спиртного...

Норин буквально лишилась дара речи - о таком она слышала впервые.

- Любить ей было мало. Ей надо было обладать. Такой вот инстинкт собственницы. Только сердце ее заледенело. Она могла подарить лишь свою красоту и неглубокие чувства. - Рамон вздохнул и грустно посмотрел на Норин. - Да и в постели она была самой холодной женщиной из всех, кого я знал. Только и думала о контрацепции.

- Но она говорила, что ты не хочешь детей, - вставила Норин.

- Да я-то их хотел, а Изадора обожала лишь мои деньги. - Рамон цинично усмехнулся. - И то, что на них можно купить. Ты знала, что у нее до меня был любовник? И она не бросила его даже после свадьбы. И до самой смерти у нее был все тот же любовник. И в Париж со мной она хотела поехать из-за него он должен был быть там. Изадора предупреждала меня, что, если я оставлю ее дома, мне же будет хуже. Грозилась, что расквитается со мной. - Голос его был полон горечи. - Так и поступила. Страшнее и придумать нельзя - умерла, оставив на мне груз ответственности.

- Ты винил меня...

- Я винил себя, - перебил он резко. - И сейчас виню. Свалить все на тебя было тогда для меня единственным выходом. - Его глаза с грустью посмотрели на нее. - Будто ты могла бросить кого-то в беде, бросить умирать... - Рамон усмехнулся. - Ты полна нежности, что заставляет меня ругать себя за каждое грубое слово, за все, что я наговорил тебе. - Он медленно подошел к кровати и сел на краешек. Тонкими пальцами взял руку Норин И прижал ладонью к своей груди, к сердцу. На лице, которое она любила больше всего на свете, отражалось желание. Да, он хотел ее. Однако это желание выросло не из любви, знала Норин, - обыкновенная физическая реакция.

Ее рука безвольно упала на одеяло.

- Все нормально, - тихо произнес Рамон. - По-моему, я тебе небезразличен, но я не собираюсь торопить тебя. Если хочешь вернуться в свою квартиру - возвращайся. Ты получишь все необходимое, все, что захочешь, кроме Мушки, - он улыбнулся, а котенок, словно почувствовав, что речь идет о нем, вытянувшись во всю длину, перевернулся на спинку.

У Норин защемило сердце при мысли о детях, которых не было у Рамона, и ее рука инстинктивно потянулась к шраму.

- Когда заживет, шва почти не будет видно, - заметил Рамон, следя за ее движением. - Я горжусь своей работой.

Норин улыбнулась в ответ.

- Потрудился на славу. - И подняла на него взгляд. - Ты был очень добр ко мне.

- Считаешь, что доброта вызвана угрызениями совести?

- Мне это приходило в голову.

- Ты не совсем права. Может, передумаешь и останешься?

Норин от волнения не знала, что и сказать.

- Я тут мешаю, - заикаясь, произнесла она. - И Брэд приходит. А тебе он не нравится...

- Я найду общий язык с твоим другом, - перебил Рамон. - И ты не мешаешь.

Однако девушку мучили сомнения. Оставаться не хотелось, но и уезжать тоже. Слишком большой риск - быть рядом с ним. А с другой стороны, она очень боялась за свое сердце. И как это удобно - иметь всегда под рукой такого врача. К тому же еще Мушка. Котенка ей будет действительно не хватать.

Внутренний спор с самой собой разозлил Норин, и она одарила своего собеседника недовольным взглядом: незачем вводить в искушение.

Он же только улыбнулся и продолжил уговоры:

- Оставайся, буду читать тебе вечерами.

- Бароху? - поинтересовалась она.

- Что захочешь.

Тут перед глазами возникла картина: в полутемной комнате этот глубокий бархатный голос читает ей испанскую поэзию, и ее щеки налились румянцем.

- Ничего неприличного, - заигрывающе пошутил он. - Мы ведь хотим, чтобы твое сердце работало нормально, а не билось с бешеной скоростью. По крайней мере, пока.

- Ну, - растерянно проговорила Норин, - если я на самом деле не мешаю...

В этот момент котенок вскарабкался на подушку и сразу нашел себе занятие по душе - от его быстрых и метких движений волосы в пучке Норин растрепались.