Олег Руднев - Долгая дорога в дюнах-II

— Извини, Андрис, устал, — Артур помотал голевой, — уж очень ночка веселая выдалась.

— Ладно, ты не темни, — пригрозил Калнынь. — Этот Лицис хороший фрукт, но и ты, брат, не подарок. Так что выкладывай все начистоту — видно, не в последний раз мне тебя выручать приходится.

— Ну, если начистоту, как старому другу, — Артур нагнулся вперед и доверительно сообщил: — Жрать я хочу, Андрис, как зверь в джунглях.

Как ни напускал на себя серьезность Калнынь, не смог удержаться от смеха и хлопнул себя по колену.

— Черт меня побери! Опять не тем бортом зашел. — Он тронул за плечо молоденького шофера. — Давай-ка, Юрис, в нашу столовую.

Изящная, как богемская статуэтка, официантка в накрахмаленном передничке переменила блюда за их столом и неодобрительно покосилась на Артура. В этой «столовой», на фоне толстых ковров, хрусталя, сверкающих белизной скатертей, невольно бросалась в глаза его небритая физиономия. И вообще он был измучен и нереспектабелен. Впрочем, Артура не заботили впечатления официантки и, не дожидаясь, когда девушка отойдет, покачиваясь на своих тонких каблучках, он с жадностью набросился на бифштекс.

— Вот что, — задержал официантку Калнынь, — дай-ка нам бутылочку «минеральной» — поняла?

Андрис к своей тарелке не прикасался. Сейчас он был серьезным и мрачным, совсем не таким, как в машине.

— В голове не укладывается, — после долгого молчания, наконец, заговорил он. — Как тебя угораздило до такого додуматься? Может, они тебя подловили на чем? Запутали, а теперь шантажируют? Не мог же ты по доброй воле…

Андрис достал портсигар, торопливо закурил. Артур продолжал энергично жевать, не поднимая глаз от тарелки.

— Я-то? — переспросил он. — Я-то, может, и не додумался бы. Это все рыбачки мои, башковитый народ. Давно, оказывается, сообразили и выменивают у соседей рыбку ка всякое барахло — виски, сигареты… Все лучше, чем задарма протухнет.

Артур понимающе усмехнулся, заметив, какими дикими глазами смотрит на него Андрис, как вытянулась от удивления его широкая физиономия.

— Вот-вот. Я тоже таким тигром смотрел, когда узнал. Разгон устроил на десять баллов. А потом, знаешь, зло меня разобрало. Ну какого хрена гоним: сумасшедший план, душу вынимаем из людей, технику гробим. Потом ждем доброго дядю из «Запрыбы», бегаем за ним по морям-океанам. А дядя нос воротит! Всего забрать он все равно не может, вот и куражится. Что там у тебя — сельдь? Не надобно. Окунь? Тоже. А куда мне это добро девать? Для чего люди пахали и в шторм, и в зной?

Калнынь щурился то ли от дыма, то ли от ядовитых, недобрых мыслей.

— Ты в магазине когда последний раз был? А впрочем, — махнув рукой, Артур оглядел заповедную «столовую», кивнул на роскошный буфет, — тебе это без надобности. Но трески днем с огнем не сыщешь, а мы ее за борт, тоннами…

— Значит, все-таки сам, — с горечью констатировал Калнынь, словно и не слышал обличительного монолога Артура. — Сам пришел и продался со всеми потрохами. Нашел решение проблемы!

— Да, нашел! Артура вдруг понесло без тормозов. — Круминьшу очень хочется, чтобы я, как заводной болванчик жил — ать! два! под диктовку райкома! Думаешь, его заботит, где я запчасти и сети доставать буду? Ему или круглую цифирь на стол клади, или партбилет…

— Брось, Банга! Откуда в тебе такой кулацкий запал? Может, от Озолсов? Всю жизнь тебя к этой семейке тянуло! А Круминьш работник, конечно, молодой, но принципиальный коммунист. У тебя же вообще от любого начальства изжога. Он тебя носом ткнул, докопался до твоей партизанщины — вот ты и встал на дыбки!

— Партизанщины?! — Артур резко отодвинул тарелку. — А ты бы не поленился спуститься у себя в ЦК этажом ниже! Наверное, весь сельхозотдел завален моими докладными — да глухо! Кому охота возиться… Прямые хозяйственные связи с заграницей — ай-ай-ай, какой ужас!

— Слушай, ты вообще соображаешь, что несешь?

— Соображаю-соображаю, — вяло заверил Артур. — Что толку спорить, подождем сессии. Там я доложу обо всем. И о результатах тоже. Уверен, у нас много здравомыслящих людей. Они меня поддержат. Могу и на пленуме выступить. Пойми, нужно что-то делать, иначе крах! Бедой отольется нам эта гонка за планом.

Артур налил себе и Калныню. Выпил залпом, как бы подводя итог своей речи. Андрис пить не стал, сидел насупившись.

— Отличный эксперимент! — нескрываемая неприязнь промелькнула в тяжелом взгляде Калныня. — Колхоз превратил в личную вотчину — что хочу, то и ворочу. А теперь других решил надоумить с трибуны сессии. Выходит, тащи иностранному дяде все, чего ухватишь! Кому хлопок лишним покажется, кому золото. А кому, может, и еще что-нибудь позанятнее — чтобы дядя заплатил подороже. Смотри, Банга, с такими экспериментами недолго в КГБ на стажировку загреметь!

— Та-ак! Ну спасибо, что разъяснил! — Артур резко встал и плечом чуть не вышиб поднос с кофейником из рук их изящной официантки. Она едва успела отскочить в сторону, испуганно пискнув:

— Кофе, пожалуйста.

— Спасибо, дочка, кофе как-нибудь в другой раз, — он бросил на поднос потрепанный, по всему видать, последний четвертак.

— Слушай, а может, вы с Лицисом такое кино и придумали, чтобы меня душевно, по старой дружбе, под водочку расколоть? Тогда валяй, звони ему пускай подгоняет воронок!

Артур стоял, глубоко запустив руки в карманы, и в упор смотрел на побагровевшее от гнева и досады лицо Андриса. Калнынь сидел как на углях: респектабельные, но, к счастью, еще редкие в этот час сотрудники удивленно погладывали на них.

— Ну так как? — не унимался Артур. — Не желаешь проявить рвение? Ничего, у тебя еще будет случай…

Запыхавшийся бледный Калнынь догнал его на широкой застеленной мягким ковром лестнице.

— Стой! Ты… что ты сказал? — он крепко схватил Артура за локоть. — Кем ты меня считаешь? Все за Марту мстишь?

— Скажу — кем! — Артур вырвал руку. — Дураком тебя считаю, блаженным дураком! Не видишь или не хочешь видеть, как все кругом…

— Замолчи! — выкрикнул Андрис, и лицо его исказилось гримасой боли. — Не смей!

— Все кругом разваливается, гибнет, идет псу под хвост. А товарищи твои хлопают друг другу на пленумах и вешают ордена. Такие, как Круминьш, превращают партию в банду наглых карьеристов и хапуг…

У начала лестницы стоял и наверняка все слышал швейцар, но он был вышколенным служкой и потому даже вида не подал, что заметил шумный спор. А Артур никак не мог остановиться:

— Неужели сам не видишь, куда нас несет? — Артур теперь уже знал, что они с Калнынем давно по разные стороны баррикады. — Радеешь о службе, черт с тобой, радей, если тебе так нравится! Но как-нибудь ночью задай себе мои вопросы и ответь на них честно!

На шикарной царственной лестнице Калнынь стоял как оплеванный. Несмотря на злость, он вдруг понял, что ему нечего возразить против диких, просто безумных слов Артура. А тот не стал дожидаться, пока опомнится Калнынь. Медленно, ни разу не обернувшись, он спустился с лестницы и прошел мимо неподвижного оловянномордого швейцара на улицу…

Уже темнело, когда Марта поднялась на крыльцо и пошарила на кирпичном выступе под подоконником. Ключа не оказалось — значит, приехал. Войдя в дом, она удивилась — свет нигде не горел, но в одной из комнат явно шла какая-то работа. Марта поставила сумку и щелкнула выключателем.

— Артур! — привычно окликнула она.

Никто не отозвался, но шум сразу прекратился, словно гость затаился.

— Артур, это ты?

Ни звука в ответ. Марта застыла на пороге прихожей, настороженно прислушиваясь. Тихо. Недоуменно пожав плечами, стала снимать туфли. Почудилось, наверное… Она хотела было пройти на кухню, но решила на всякий случая заглянуть прежде в комнату Артура. И тут, на фоне полутемного окна, она увидела силуэт крупного мужчины, замершего в неуклюжей напряженной позе. В руках мужчина держал что-то большое.

— Ах! — вскрикнула Марта и отшатнулась, но мужчина не двинулся с места.

Несколько томительных секунд они молча стояли друг против друга. Похоже, гость был напуган не меньше хозяйки.

— Ради бога, не пугайся, Марта, — вдруг заговорил он знакомым голосом Марциса.

— Господи, Марцис… так это ты?! — она не поверила своим ушам, с опаской прошла в комнату и включила свет. У окна и впрямь стоял Марцис.

— Как же ты меня напугал! Что ты здесь делаешь?

Он молчал, виновато переминаясь с ноги на ногу. В руках бригадира был шикарный японский магнитофон.

— Да вот… Решил это… Немного почистить вашу квартиру, — наконец заговорил бригадир.

— Что ты такое говоришь? — опешила Марта, уставясь на магнитофон.

— Да мы тут… Хотели для клуба… Ивар и попросил меня занести… Ну, извини за беспокойство, мне пора. — Вспотев от вранья, Марцис начал бочком, осторожненько пробираться к выходу, но Марта решительно загородила ему дорогу.