Константин Лапин - Непростая история

Взвизгнув тормозами, у тротуара остановилась «Волга». Сидевший за рулем выглянул из машины. Блеснули белые зубы, полоска безукоризненного пробора в гладких волосах. Его спутница, совсем молоденькая женщина с ярко накрашенным ртом, раскуривала папироску.

— Привет, Малышев! Подвезти?

Хозяин машины радушно улыбнулся Кириллу и с интересом посмотрел на его девушку.

- Спасибо, Виктор Алексеевич! В такую ночь лучше пройтись!

— Добавьте: с такой милой спутницей. — Голова с безукоризненным пробором склонилась перед Лерой. — Всего вам наилучшего!

Машина отъехала.

— Наверно, только у поэтов бывают такие встречи. Кто этот элегантный красавец? Тоже писатель?

— Виктор Алексеевич — инженер. Мы вместе работаем.

Кирилл не сказал только, что Виктор Алексеевич — его непосредственное начальство. Сегодня это ни к чему.

— А его дама мне совсем не понравилась.

И когда Лера успела рассмотреть ее? Кирилл даже не взглянул на женщину в машине.

Они вышли к набережной и облокотились на гранитный парапет. По Москве-реке плыл буксир с баржей, в ночной тишине далеко слышалось шумное дыхание двигателя. Огоньки бакенов мигали под мостом.

Кирилл рассказал, как в детстве бегал сюда с Лешкой ловить уклеек, как зимой скользил на лыжах по льду реки к трамплину на Ленинских горах.

— А вы, Лера, ходите на лыжах?

— Немножко. Мы с ребятами больше катались с круч на ледянках — знаете, что это такое?

— Приблизительно. В общем что-то из льда.

Лера рассмеялась.

— Сразу видно горожанина. Ледянка, простите, из навоза делается. Его накладывают в решето и поливают на морозе водой.

Он смотрел на девушку недоверчиво:

— И вы сами... накладывали?

— А что? Еще как! Правда, чаще кто-нибудь из ребят отдавал мне свою раскатанную ледянку.

Как он понимал их, этих неизвестных ему ребят! Он и сам отдал бы ей все, чего б она ни попросила. Всего несколько часов назад ничего не знать о существовании человека, и вот уже все в его жизни интересует тебя, кажется таким важным...

— Говорите, говорите, Лера! — взмолился Кирилл, когда девушка замолчала. — Из каких вы мест?

— А может, мне не хочется быть разгаданной в первый же вечер? Может быть, я хочу что-нибудь оставить и на потом?

Лера шутила, но ее шутку можно было понять и в том смысле, что она верит в их новую встречу, больше того — хочет этой встречи. Лучшего и желать нельзя. До чего ж эта девушка не похожа на провинциалку! Неужели год пребывания в столице сказывается? Только вот почему она, такая умная, не учится дальше?

— Потому что я, такая умная, как вы считаете, не набрала баллов. Провалилась на экзаменах в МГУ. С треском.

Кирилл уже жалел, что задал бестактный вопрос. Что он, собственно, знает о ней, о ее жизни? Кто он, чтобы спрашивать?.. И все же хотелось рассказать Лере, что на их стройку приходят точно такие же девушки, окончившие десятилетку и не попавшие в институт. Два-три месяца курсов, и их не узнать в комбинезонах штукатурщиц и в спецовках крановщиц. Самые упорные занимаются по вечерам, через год они смогут держать в строительный... Да, такие же, как Лера, и все же не совсем такие. Ее он решительно не мог представить в спецовке или в комбинезоне. Стройка — не лучшее место для такой девушки.

- И почему это все пытаются наставить меня на путь истинный! — удивлялась Лера. — Сначала родители, потом дядя с теткой, начальство на службе, теперь вот вы. Наверное, у меня вид такой несолидный. А я, честно говоря, даже не знаю, хочу ли учиться дальше. Мучиться еще пять-шесть лет, чтобы получать каких-то восемьсот рублей, почти столько мне и сейчас платят... Да еще зашлют куда-нибудь в глушь... Я говорю, наверное, глупости, вы не слушайте меня!

Кирилл смахивал ладошкой песчинки с каменного парапета в воду. Всплесков не было — песчинки слишком малы.

Девушка тихонько дотронулась до его плеча.

— Теперь вы презираете меня, да? Не надо меня презирать.

— И не думаю. Я рад, что познакомился с вами.

— И я.

Он повернулся к ней лицом, взял ее за плечи. Вот когда прижать ее к себе, поцеловать эти погрустневшие глаза... Неплохой был бы, кстати, переход от разговоров к делу.

— Что я хотел сказать вам, Лера? Если я сам не смогу быть полезен вам в чем-либо, знайте: у меня есть хорошие друзья. Они в лепешку расшибутся, чтобы сделать все возможное для меня или для моих знакомых. Больше я вам пока ничего не скажу.

Произнося свои неопределенно-обнадеживающие тирады, Кирилл и сам верил, что сможет многое сделать для нее. Ему хотелось верить в это. Теперь он знал точно, что девушке, несмотря на всю ее браваду, живется нелегко. Что ж, дайте только срок, она поймет, что значит иметь настоящего друга.

— Смотрите, смотрите, Кирилл! — воскликнула Лера, показывая за реку. — Луна за дом валится.

Над строениями на противоположном берегу скользило желтое пятнышко прожектора: там, на стройке жилого дома, работала ночная смена. Стрелы башенного крана, на котором был укреплен прожектор, не было видно, это создавало иллюзию второй луны на небе. Вынув блокнот, Кирилл записал что-то.

— Что вы пишете? — Девушка посмотрела через его плечо.

— Так, заготовка. Луна на земле, затмившая небесную, — в этом что-то есть... Ах, Лера, иногда так много хочется сказать, а нужных слов нет! Взять хоть этот башенный кран. Что такое кран? Механизм для подъема тяжестей. А когда он луну крюком подцепил — это уже поэзия... Я неясно выражаюсь?

— Мне кажется, я вас понимаю. — Она задумалась. — Хотите, я еще десяток сравнений придумаю? Даже лучших, чем это.

Лера тут же сравнила темную реку с крышкой концертного рояля, а волны от катера — с пассажами невидимого пианиста. Он похвалил ее, но блокнота больше не вынул.

— Вам, Кирилл, никогда не хотелось улететь далеко-далеко? На Марс, например. Я часто старалась представить себе, какие они, марсиане. По-моему, очень спокойные, худощавые, с длинными лицами, с тонкими, бледными до синевы губами.

— Головы, как скафандр! — вставил Кирилл, вспомнив рисунок из какого-то научно-фантастического романа.

— Нет, нет! Голова тоже удлиненная... А по цвету — серо-голубые.

— С кем мне надо познакомить вас в первую очередь — это с Гришей, — вслух подумал он. — Это мой друг, художник.

Не слушая его, девушка продолжала:

— ...Знакомясь, они тихо дуют друг на друга, а чтобы узнать мысли другого, делают вот так. — Лера пожала его руку у запястья, как врач, выслушивающий пульс.

Обняв девушку, Кирилл притянул ее к себе.

— Ого! — Она точно очнулась. — И вам часто удается так, сразу?..

— Почему часто? — Смутившись, он убрал руки.

— Уже вижу: не часто. Опыта нет.

Девушка явно смеялась над ним. Он был готов ругать себя: все-таки перешел от слов к действиям.

— А кому вы посвящаете свои стихи?

Кирилл только пожал плечами: пусть думает, что хочет. Если бы она знала, как смутное беспокойство выгоняет его вечерами на улицу, как, измерив шагами полстолицы, он, усталый, возвращается домой и пишет, пишет, пишет до рассвета... Кому он посвящает свои стихи? Никому!.. Многим...

— Многим — то же, что никому, — пробурчал он.

— И хуже вам казаться не к чему, Кирилл. Вы очень милый, честный и чистый мальчик.

Навстречу шла шеренга студентов, взявшихся под руки. Они пели: «Москва моя, ты самая, ты самая...»

— Вы такой, как они! — сказала Лера. — И я вам завидую. А у меня был трудный и скучный год. Меня уже ничто не веселит.

В этот момент она действительно показалась ему намного старше и печальнее. Черт его дернул вести себя с ней грубо! Еще неизвестно, что о нем подумала Лера.

— Давайте побежим! — предложила вдруг девушка.

Она схватила его за руку и потянула вперед. Через секунду Кирилл уже мчался по набережной, как призовой скакун, высоко поднимая ноги. Лера едва поспевала за ним.

— Стойте, умираю! — взмолилась она, останавливаясь. — Уф, не отдышаться!.. Зато хоть согрелась. Очень свежо у реки.

— Вы озябли, Лерочка? — с опозданием сообразил он.

Кирилл поспешно снял пиджак и накинул ей на плечи, как до него, наверное, проделали то же самое нынешней ночью тысячи более догадливых юношей.

— А домой не пора? Я не тороплю вас, Лера, но сейчас... — он поднес к глазам часы, — половина третьего.

— Ого! Домой я давно опоздала, а к Юльке — это подруга моя, я у нее иногда ночую — неудобно приходить так поздно. Вам надоело ходить со мной?

— Что вы, что вы! — почти испугался он. — Будем гулять до рассвета, до трамваев...

Но тут у него возник иной план.

Переулками он вывел Леру в район Арбата. Над воротами светились номерные знаки. Он показал девушке старинный особняк с шестью облезлыми колоннами. Здесь некогда танцевал Пушкин со своей невестой, а сейчас жили потомки известного декабриста; одного из них Кирилл знал по литературному кружку при районной библиотеке. А в этом сером доме на третьем этаже жил знаменитый летчик-испытатель, мальчишки всего переулка сбегались смотреть, когда он по утрам садился за руль своей полугоночной машины.