Линда Дэвис - Гадюшник

Бартроп впервые узнал о его существовании десять лет назад, когда возглавлял римское отделение М16. Ходили слухи, что Фиери, считавшийся одним из главарей сицилийской мафии, подкупал местных и не только местных политиков, чтобы прибыльные строительные подряды доставались компаниям, связанным с мафией. Впрочем, доказательств добыть так и не удалось — одни подозрения. Фиери всегда умудрялся перехитрить различных чиновников, охотившихся за ним.

Поднимаясь по служебной лестнице, войдя в ряды Шестерки, или «Фирмы», как называли ее все сотрудники М16, или «Друзей», на жаргоне информированных людей со стороны, Бартроп не спускал глаз с Фиери. Теперь Бартроп сделался директором отдела по борьбе с наркотиками (ОБН), а Фиери, если верить оперативным сводкам, — одним из лидеров мафии, отвечающим за сделки с наркотиками. И если Бартроп по своему положению мог позволить себе стрельбу по отдельной мишени, то Фиери такой мишенью и был.

Бартроп поднялся из-за стола, прошел к окну и выглянул наружу. Внизу несла свои грязные воды Темза. Разминулись два буксира. Бартроп заметил, как двое мужчин, стоявших на палубах, помахали друг другу. Вроде как смотришь немой фильм. Запахи и плеск воды вообразить нетрудно, но сквозь стекла можно наблюдать только безмолвные картинки. Такие стекла, утолщенные и не пропускающие звуков, поставили по специальному распоряжению министерства обороны.

Бартроп, прищурившись, смотрел на солнечные блики, играющие на воде. Был прекрасный июньский день. Он все стоял и стоял неподвижно, опираясь ладонями о подоконник и вглядываясь куда-то вдаль.

На фоне залитого солнечными лучами окна он выглядел невесомым силуэтом, словно бурлящая внутренняя энергия содрала с его костей все кожные напластования. На нем был элегантный темный костюм, только подчеркивавший стройность юношеской фигуры. И лишь лицо выдавало его истинный возраст. Пальцы у него от постоянного курения пожелтели, а вокруг глаз и рта разбегалась сеть морщинок.

Лицо у Бартропа было на редкость выразительным и подвижным. Но в то же время оно могло и замыкаться, становиться непроницаемым. Бартроп был непревзойденным актером, извлекающим все, что надо, из своих многообразных внутренних запасов. В результате сформировался поразительно острый ум, позволивший ему сделать в Фирме быструю карьеру. Поговаривали, что когда-нибудь он станет шефом.

Бартропа уважали; впрочем, была и немалая группа противников, утверждавших, что, может, у него немного больше ума, чем надо. Такие замечания до него доносились, и он со смехом отмахивался от них. В себе он копаться не любил.

Бартроп оторвался от окна и возвратился к столу. Нажав на кнопку, он попросил свою секретаршу Мойру вызвать заместителя директора ОБН. Майлз Форшоу появился через несколько минут и сел напротив Бартропа. Тот сообщил ему о перехваченном грузе и поделился подозрением, что за ним, возможно, стоит Фиери.

— Попробуем найти к нему новый подход. Забросим сеть пошире… Если не удастся поймать его на наркотиках, попытаемся найти слабое звено где-нибудь еще. — Заметив, что Форшоу собирается что-то сказать, Бартроп поднял руку. — Знаю. Мы и так занимаемся этим, но я хочу нащупать новые точки. — Бартроп замолчал и потянулся за сигаретой. Воспользовавшись паузой, Форшоу заговорил:

— Тут мы кое-что получили вчера вечером. — Он поскреб подбородок и продолжил медленным, тягучим голосом, который всегда так раздражал подвижного как ртуть Бартропа. — Из итальянского отделения. Вы ведь знаете этого финансиста Джузеппе Кальвадоро, которого мы сейчас проверяем? — Бартроп кивнул. — Так вот, выяснилось нечто весьма любопытное. Вчера мы отправили к нему садовников убрать высохшие цветы. Те полдня опутывали кабинеты и телефоны всякими проводами, и не успела еще подойти очередная смена, как вынесли из дома все старые «жучки».

Бартроп рассмеялся. Кальвадоро считался столпом миланского общества; личность видная и уважаемая, он был практически вне подозрений. Незаменимый брокер для какого-нибудь босса из мафии. У Бартропа не было доказательств связей Кальвадоро с мафией, но кем бы его клиенты ни были, они явно обладали секретами, которые следует охранять. Дважды в день служба охраны прочесывала роскошные рабочие помещения Кальвадоро на виа Турати на предмет обнаружения всяких подслушивающих устройств; даже корреспонденция проверялась: а вдруг «жучок» спрятан в недрах коричневого почтового мешка?

— Короче, — продолжил Форшоу, — Кальвадоро сделал и ответил на несколько любопытных звонков. Первый собеседник не назвался по имени. Он просто посоветовал Кальвадоро менять фунты на доллары. Шестьсот миллионов долларов, разбитых на равные части по двадцать пять миллионов в каждой. Кальвадоро тут же перезвонил трем брокерам в Лондон и велел им немедленно распределить двести миллионов долларов по обычным счетам, разбив их на части по двадцать пять миллионов в каждой.

Бартроп глубоко затянулся в ожидании главного. Форшоу слегка подался вперед, но спина по-прежнему оставалась совершенно прямой, словно он был затянут в корсет.

— Мауро, главе нашего римского отделения, голос показался знакомым. — Ради пущего эффекта Форшоу выдержал паузу. — Он считает, что это Фиери.

Бартроп поднял бровь, что должно было свидетельствовать о сдержанном интересе; Форшоу часто и всегда безуспешно пытался овладеть этим искусством.

— Сейчас я пытаюсь это выяснить. Но самое интересное заключается в том, что кто-то — не важно даже кто — хочет скрыть масштабы своих торговых операций. Возможно, конечно, он просто переводит деньги на двадцать четыре различных счета, но я в этом сомневаюсь. Скорее подозрительны сами сделки. На финансовом рынке шестьсот миллионов долларов привлекут внимание. Двадцать пять — нет. Все, что будет зафиксировано, — серия никак между собой не связанных операций, каждая на двадцать пять миллионов.

Бартроп с шумом выпустил дым.

— И когда же все это было?

— Как вы и сами догадались, — улыбнулся Форшоу, — за полчаса до того, как Английский банк объявил о понижении процентных ставок на один пункт.

— Стало быть, где-то в главных банках происходит утечка; может, даже в самой «Старушке».

— Похоже на то. — Форшоу уронил подбородок на руки и задумчиво посмотрел на собеседника. — И Антонио Фиери предпринял меры.

Оба разом улыбнулись. Бартроп с минуту помолчал. Глаза его затуманились. Он посмотрел на Форшоу:

— Вообще говоря, почти невозможно себе представить, что утечка, если она вообще есть, идет от «Старушки». Информация, касающаяся таких деликатных предметов, как процентные ставки и их уменьшение, доступна только на самом верху. Баррингтона, президента банка, я знаю много лет. Может, он и дурак, но уж никак не преступник.

На столе у Мойры раздался звонок. В приемной прозвучал бесстрастный голос Бартропа:

— Мойра, соедините меня, пожалуйста, с президентом Английского банка.

Президент уже вышел из кабинета, направляясь на ежемесячное свидание с министром финансов. Секретарша догнала его в сводчатом вестибюле.

— Хорошо, что я поймала вас, господин президент, — сказала она, задыхаясь. — На проводе некий Джеймс Бартроп. Он говорит, что дело срочное.

При имени Бартроп Энтони Баррингтон нахмурился и, постояв секунду, неохотно повернулся и размеренным шагом двинулся к себе в кабинет. Служащие этого банка никогда не торопятся. «Старая хозяйка Ручейковой улицы» — оазис респектабельности посреди шума и толкотни, царящих в Сити. Бегать по коридорам здесь считается неприличным. Пусть этим занимаются американские банкиры в своих башнях из стекла и стали.

Баррингтон закрыл дверь в кабинет, сел за стол и подождал, пока секретарша соединит его с Бартропом.

Тем же вечером, в семь часов, черный «ровер» Бартропа притормозил во дворе у служебного входа в Английский банк. В сопровождении Монро, охранника из Королевской военной полиции, выполнявшего одновременно функции его водителя, Бартроп вошел в здание и поднялся на лифте к личным апартаментам президента.

Баррингтон ожидал у себя в кабинете, гадая, о чем может пойти речь. По крайней мере ему удалось заставить Бартропа приехать сюда. Утреннее предложение нанести визит в «Сенчури-Хаус» — резиденцию М16 в юго-восточной части Лондона, обозлило его. Обычно бывает наоборот — люди ходят в банк сами, и — да будет известно Бартропу — директор М16 тут не исключение.

Размышления Баррингтона оборвал звонок. Он подошел к двери и приоткрыл глазок. Отступив на шаг от входа, стоял Бартроп, а за ним кто-то еще. Охранник, подумал Баррингтон, открывая дверь и громко приветствуя Бартропа. Баррингтон вопросительно посмотрел на охранника; тот угрюмо кивнул и сказал, что подождет снаружи. Хорошо хоть пасти не будут, с облегчением подумал Баррингтон, приглашая Бартропа в гостиную.