Эдит Хилл - Порабощенные сердца

- Вставай, рекрут. Несколько дней боль в кишках будет напоминать тебе, для чего нужен щит. Стоит опустить его в бою, и ты мертв.

Руфус смотрел, как юноша поднимается на ноги. Тот боролся с непослушным телом, а в глазах его горела неприкрытая ненависть к стоящему перед ним темнокожему человеку. Руфус улыбнулся. Вот так это и начинается - превращение в солдата. Оскорбленное самолюбие и ненависть рождают доблесть. Мужчина становится крепче, как сталь после каждой закалки.

Руфус продолжал наблюдать, как новобранцев одного за другим вызывали вперед. Урок, данный первому, не прошел для его товарищей даром. Ни один щит не опустился более, чем на дюйм, и каждый удар по столбу был нанесен по правилам.

Но Галена Мавриция удовлетворить было не так просто. Пот из-под шлемов новобранцев стекал ручьями, а он приказывал повторять упражнение снова и снова, внимательно отмечая каждое отклонение от прицела или от правильного положения щита. И лишь только когда у них уже не осталось сил, чтобы поднять оружие и нанести удар, последовал приказ прекратить упражнения и положить оружие. Мечи и щиты сразу же с глухим стуком посыпались на землю.

- Враг не заботится о том, устали ваши руки или нет. С завтрашнего дня я тоже не буду обращать на это внимание, - неторопливо произнес Мавриций, отчеканивая слова, чтобы они дошли до каждого, и пронизывая всех по очереди одним и тем же предупреждающим взглядом. - Но сегодня я в хорошем настроении. Вы свободны.

Как пыль на ветру, шеренга распалась, новобранцы врассыпную бросились к выходам из амфитеатра. Конечно, прямиком в гарнизонные бани, подумал Гален. Он посмотрел им вслед и с удовлетворением отметил, что, если не обращать внимания на пыль и пот, они выглядят вполне пригодными для завтрашних учений. Если бы он мог сказать то же самое о себе! Гален переложил трость в левую руку и расслабил мышцы правой. Отдача от удара по щиту новобранца разбередила старую рану.

Смирившись с болью, которая, как Гален знал, будет отдавать в плечо еще не один день, он обратил внимание на группу опытных солдат, разбившихся на пары для тренировочного боя в середине арены. Гален узнал среди них одного из четвертого легиона, широколицего парня с большими оттопыренными ушами, который откликался на имя Фацил. Хотя в казармах его считали кем-то вроде клоуна, в учебном бою этот североиталиец был совсем не промах. Его противник только что имел возможность поблагодарить богов за то, что схватка была учебной - на лезвии меча была кожаная насадка.

- В последнее время твоя палка сильно бьет, Мавриций. - При звуке знакомого голоса Гален удивленно поднял бровь и медленно повернулся. В Дэве было немного людей, от которых он мог бы вытерпеть критику, лысый гигант из Фракии был одним из них.

- Не так сильно, как вражеский меч, - ответил он, слегка улыбнувшись при виде знакомой медвежьей фигуры. - Если ты не хочешь получить еще один перевод за неповиновение, Сита, я советовал бы тебе прибавлять к моему имени слово "центурион".

Руфус Сита рассмеялся и дернул кожаные завязки шлема, запутавшиеся в его седой бороде.

- И в какую же еще вонючую дыру могут меня направить, центурион Мавриций? Честное слово, хуже этого острова быть ничего не может! А вот почему ты здесь? В последний раз, я слышал, император лично приказал, чтобы тебя перевели в четырнадцатый легион в Рейнские земли с какой-то формулировкой вроде "необходимость в верных офицерах для укрепления лояльности рейнских легионов в Верхней провинции".

Гален явно избегал взгляда ветерана.

- А теперь Веспасиан направил меня сюда. Это все, что тебе нужно знать, Сита. Сита пожал плечами.

- Пожалуйста, я и не хочу ничего знать. Скоро начнется. Орлы расправят крылья.

- На чем основана твоя уверенность? - Хорошее настроение Галена исчезло без следа. Однако, если Сита и заметил перемену тона, то не показал этого. Он стащил с головы шлем и, перед тем как ответить, провел своей гигантской ладонью по макушке.

- Я говорю о прибытии нового наместника. По слухам, Агрикола намерен начать там, где отступил перед горными племенами Фронтин.

Гален расслабился.

- Если бы человек мог путешествовать так же легко, как слухи и сплетни... Я не жду боевых действий в скором времени. Да, Агрикола занял новый пост, но он не Цезарь. Кроме того, он прибыл из-за моря, когда истекло более половины лета - сезона военной кампании. И мы не выступим до конца зимовки, если вообще выступим. А пока, в первое время, Агрикола наверняка займется управлением. Будет развлекаться пышными официальными визитами или сидеть, скучая, над гражданскими делами. И только после того, как ознакомится с состоянием доходов, успехами дорожного строительства, видами на урожай и спросом на рабочую силу, только тогда он объедет позиции легиона.

Сита приподнял косматую бровь.

- За эти годы ты научился риторике, центурион.

- Это не риторика, Сита, а цинизм. Цинизм человека, который слишком часто сталкивался с политическими махинациями за кулисами военных действий.

Лысая голова склонилась в знак согласия.

- Политику надо оставить политикам, а армию - солдатам. Тут ты совершенно прав. И насчет Агриколы, надеюсь, ты тоже прав. Мне осталось пять месяцев до увольнения. Не хотел бы провести их в месиве сражений. Однако, хотя Фронтин и оттеснил силлуров к югу, с гор просочились слухи о союзе между северными федерациями.

Сита посмотрел на запад. Его взгляд был устремлен не на двадцатифутовые стены из красного песчаника, неясно вырисовывающиеся за амфитеатром, а дальше. На предгорья, за которыми лежали таинственные горы - владения последнего не подчинившегося власти Рима племени, воинственного и враждебного. За ним нужен был глаз да глаз - задача такая же насущная, как и стремление императора контролировать минеральные ресурсы на их территории.

Дикая горная страна, земля рек и скал. Завоевать эту землю будет непросто, по крайней мере, обычными способами...

- Они там окопались, - продолжил Сита, - и укрепляются. Весной на одну из их деревень был кавалерийский налет - прощальный жест Фронтина. Как ни странно, они до сих пор не отомстили. Мне кажется, эти ублюдки специально выжидают. Они знают, что прибывает новый наместник. Когда они ударят, а они это сделают, то будет и месть, и проверка Агриколы. Летом, зимой или весной, центурион, когда бы это ни случилось.., мы выступим.

Нет, этого не будет, если план Агриколы удастся, подумал Гален и нарочито беспечно пожал плечами.

- Что ж, - произнес он вслух, - тогда придется выступить.

Руфус Сита посмотрел на худое, бронзовое от загара лицо своего бывшего и настоящего командира. Десять лет, конечно, могут изменить человека, но что-то в нем было не так...

- Возвращайся в казармы, Сита, - прервал его мысли голос Мавриция. Четвертый сегодня посылает отряд за фуражом. Пойдешь ты с Фацилом, испанец Друз и шесть новобранцев. Командовать буду я.

Руфус не мог сдержать своего удивления.

- Только десять человек? - прошептал он.

- Ты что, обсуждаешь приказы, солдат? - Холодок в голосе Мавриция ясно показывал неуместность дальнейших замечаний. Руфус кивнул головой.

После этого молчаливого ответа Мавриций развернулся и зашагал к центру арены, где Фацил и другие бойцы все еще упражнялись в фехтовании.

Готовь вещички, Фацил, подумал Руфус и вновь мысленно вернулся к странному поведению Мавриция. Центурион когорты... Центурион когорты не возглавляет фуражный, разведывательный или какой-либо еще патруль. В подчинении Мавриция было пять младших офицеров. Насколько Руфус знал, только один из них не был в строю - лежал в больничном бараке с язвой на ноге. Из оставшихся можно было послать любого. И потом, количество и состав патруля: всего десять человек и шестеро еще не участвовали в боях. Мавр, должно быть, сошел с ума! Неизвестно, что их может ждать в однодневном переходе по горам, да еще с гружеными мулами. Местные военные отряды нередко устраивали засады на отряды фуражиров. Иногда они брали пленных, но чаще - нет. Великий Митра! Неужели Мавриций хочет, чтобы их убили, или что-нибудь еще похуже?!

- Он ублюдок, этот тип.

Руфус поднял голову. Незнакомый голос принадлежал блондину-новобранцу. Держа шлем в руке, он стоял вместе с двумя товарищами, смотря на Руфуса с ухмылкой, и кивал в сторону удаляющегося Мавриция.

- И на чем ты основываешь свое мнение, рекрут? Юноша удивленно шагнул назад. Ухмылка исчезла с его лица.

- Я задал тебе вопрос, мальчик. Что дает тебе право судить его? Годы службы под штандартами Орла или особые знаки отличия на груди? - Руфус взглядом указал на доспехи юноши, покрытые потом и грязью, без медальонов и знаков отличия, которые носил он сам, гордые символы славы, завоеванные в боях.

- Я... Я слышал, как он с тобой разговаривал. Я просто подумал, что ты...

- Ты решил, что я соглашусь с тобой. Небольшое сочувствие между подчиненными, не так ли? Тебе придется многому научиться, мальчик. Например, держать язык за зубами и беречь свой зад. Мавриций был прав, что дал тебе пинка. Здорово он тебя, а?