Франческа Клементис - Большие девочки не плачут

Помолчав еще немного. Пол вторгся в ее грезы.

— Не о том ли вы думаете, о чем думаю я?

Марина выдала свою лучшую заговорщицкую улыбку.

— А о чем думаете вы?

(Сильно сомневаюсь, чтобы вы заметили, как официант только что отнес к соседнему столику две порции «Смерти от шоколада». И вряд ли вы думали о том, как бы тайком пронести одну порцию в женский туалет и съесть ее там под шум сливающейся воды — чтобы никто не слышал, как вы глотаете. Вот о чем я думаю.)

Пол огляделся.

— Я думал о том, как нам повезло, что мы можем вот так жить.

Он с любопытством взглянул на Марину.

— Знаете, что мне в вас нравится?

Марина съежилась от страха. Она знала, что это не ее прекрасные глаза, хотя она и потратила десять минут, накладывая тени для век, чтобы глаза казались больше. Как и не то, что она одевается со вкусом, хотя и отдала больше ста фунтов стерлингов за кусок роскошного шелка, перекроенного в накидку, которая якобы скользит по бедрам, скрашивает недостатки фигуры и маскирует грудь. Да и не рост в пять футов десять дюймов, который, будь она менее тяжеловесной, был бы прекрасным дополнением к шести футам двум дюймам Пола.

— Удивите меня, — сухо произнесла она.

— То, что я могу с вами разговаривать. И не только о делах, хотя вы наверняка знаете и о «Спарклиз», и о рынке средств для мытья посуды не меньше, чем я. Я могу говорить с вами о чем угодно. Как с другом. Или с сестрой.

То была не его вина. Он и не понимал, сколь обидным может быть сравнение с другом/сестрой для женщины, которая мечтает о том, чтобы в ней видели страстную сирену, бездумную куклу, сексуальный объект — все что угодно, но только не друга или сестру.

И тем не менее Марина была удовлетворена тем, что с деловой точки зрения обед прошел успешно. Да и друзей много не бывает. И Пол ни разу не взглянул на ее огромный живот. Может, не заметил? Ха-ха.

Еще как заметил. Он все заметил. Она ему понравилась. Она смешила его, ему было с ней хорошо. Она разожгла в нем чувство, которое предшествует физическому сближению или подразумевает его. И все же… Ну конечно, нет… Нет, эта женщина совсем, ну совсем не его тип. Под этим он подразумевал то, что она вообще ничей тип, а значит, и не его. Выстроив в мозгу эту логическую цепочку, он отвел Марине подобающее место в своей классификации и мысленно причислил ее к кругу «приятельниц».

Правда, она может и отказаться от этого места.

Вечером, по дороге домой, она не поддалась искушению заглянуть в кондитерский магазин. Она еще была под впечатлением того, что ей удалось привлечь три миллиона фунтов стерлингов и наладить хорошие личные отношения с клиентом.

Мучения в пятницу вечером начались с того момента, когда она поставила в микроволновку низкокалорийный заменитель пищи. Нудное гудение печи, в которой ее обед готовился к заслуженной кончине, перекрывал голос, нашептывавший ей: «Зачем ты это ешь? Ты ведь этого не хочешь, это невкусно, и ты все равно будешь голодна. Так к чему это?»

Марина пыталась не обращать внимания на эти слова, которые глодали ее изнутри. Она претворила в жизнь все приемы, которым четыре года назад научилась на курсах похудения: съедала морковку, потом еще фунт морковки: выпивала пинту воды; рассматривала в журнале фото страдающей отсутствием аппетита модели в нижнем белье; представляла себя в бикини, которое не нуждалось в инженерных конструкциях для поддержания ее исполинской груди; по двадцать пять раз пережевывала каждую ложку сухой овощной смеси; красила ногти; принимала пузырчатый душ (опасаясь, что застрянет в ванной, она теперь принимала только душ); ухаживала за своими великолепными, крашенными хной кудрявыми волосами и делала массаж лица; стоя перед зеркалом, самым серьезным образом объявляла своему отражению: «Я красивая женщина».

Все без толку. Желание похудеть становилось все более страстным. Однако она поймала себя на том, что рыщет по кухонным шкафам, раздумывая, как ей лучше поступить с коробкой кукурузных хлопьев, с пакетом шоколадного напитка для похудения с шоколадным вкусом и банкой сухого молока. Она взяла все это в охапку, прихватила кувшин с водой, тазик для стирки и направилась в гостиную.

Марина высыпала хлопья в тазик, опрокинула туда же сухое молоко, добавила сверху псевдошоколад и залила все это водой. Запустив в смесь руку, она размешала ее, превратив в хрустящую грязь. Ощущение было такое, будто между пальцами крошатся сухие листья. Темная слизь превращалась в пестрые комки, которые прилипали к ногтям.

Она зачерпнула ладонью эту смесь и отправила ее в рот. Ее глаза закрылись в псевдошоколадном восторге. Одна пригоршня следовала за другой, пока лицо Марины не покрылось грязными полосами. Но ей было все равно. Она знала, как выглядит — будь то с грязью на лице или без нее. Ее круглое лицо с чересчур большим числом подбородков, со слишком жирными щеками, с тяжелыми веками не было отмечено печатью индивидуальности. Даже со своими кудряшками она не выглядела моложе женщины средних лет.

Ей был тридцать один год.

К восьми тридцати тазик был пуст, начисто вылизан, последние пригоршни оставили мыльное послевкусие средства для мытья посуды. Но Марина этого не заметила. Она начинала психовать. Еды в доме больше нет. Дышала она теперь тяжелее и, расхаживая по комнате, пыталась отговорить себя от последующего неизбежного шага.

Неизбежность взяла верх. Марина схватила пальто и выбежала на улицу. Декабрьский морозец был ей нипочем. Она торопилась вперед, тщательно избегая отражений в темных окнах магазинов. Сосредоточившись на далеком маяке в виде супермаркета, работавшего двадцать четыре часа, она мысленно выстраивала свой маршрут среди его рядов.

Когда автоматические двойные двери раскрылись и впустили ее в рай, она глубоко вздохнула. Чувство радости и облегчения испытала она оттого, что не застряла в турникете, который недавно зачем-то был устроен в магазине — ну конечно же, для того чтобы унизить ее.

Наполнить излишествами тележку значило нарушить заведенные ею же правила, странные, но неизменные, поэтому она взяла корзинку и направилась прямо к мороженому, дабы как можно скорее насладиться чудесным процессом его таяния. Повлажневшими глазами она пробежалась по коробкам с содержимым на любой вкус, и наконец ее дрожавшая рука задержалась на шоколадном вафельном мороженом. А потом на «тофи-куки». А потом на бельгийском «чок-чип-капуччино».

В отделе сухих смесей Марина тщательно выбрала несколько больших, рассчитанных на целую семью, пакетов с хлебцами с солью и приправами, с мексиканскими чипсами и сырными палочками. Оказавшись в своем любимом отделе пирожных, она преисполнилась особой энергии и шепотом произнесла беззвучную молитву Богу (а может, это было проклятие?) за то, что Он послал миру мистера Киплинга. Она выбрала кофейное пирожное, шоколадный десерт, торт с патокой, коробку леденцов, еще одну коробку леденцов, вишневое пирожное, пирожное с грецкими орехами…

— Корова Му?

Марина уронила в корзинку пирожное с грецкими орехами и попыталась вспомнить, смыла ли шоколадные пятна с лица, прежде чем выйти из дома. Отыскав где-то внутри себя улыбку, она представила ее своей приятельнице.

— Сюзи! Ты-то что делаешь в этой трущобе?

Она мигом отметила отлично сидящий на Сюзи красный костюм, ее двадцатипятидюймовую талию и прекрасно уложенные белокурые волосы. Внешним видом Сюзи походила на специалиста по связям с общественностью. По ее словам, она именно этим и занималась, хотя на самом деле работала секретаршей. Выглядит великолепно. Не будь она старинной приятельницей, Марина тотчас возненавидела бы ее.

Привлекательный образ омрачала лишь куча сумок, которыми была увешана Сюзи. Она никогда не выходила из дома без списка безотлагательных покупок для семьи, у которой, кажется, не переводились ненасытные материальные потребности. Определялись эти потребности семьей или же самой Сюзи, Марине так и не удалось выяснить. Сюзи никогда никуда не ходила с одной целью, в одном направлении. Должно быть выполнено по меньшей мере четыре задания, в противном случае вылазка рассматривалась как потерянное время. В рабочие дни обеденные перерывы отводились на стратегические закупки. Просто потратить час на обед было бы непростительным потаканием своим слабостям.

— Я шла домой и вспомнила, что у меня нет хлеба, вот и заскочила сюда.

Она с любопытством заглянула в корзинку Марины.

— И где сегодня вечеринка, Корова Му?

Марине и самой показалось, что рассмеялась она слишком уж звонко и жизнерадостно.

— Да какая там вечеринка! Как ни смешно, это… помнишь, я рассказывала о детях своих друзей? Да нет, наверное, я рассказывала о них кому-то другому, так вот, они собрались заглянуть ко мне завтра, чтобы забрать рождественские подарки, но ты же знаешь детей, такие привередливые, и попробуй ошибись с пирожными и конфетами и всем прочим, к тому же я не знаю, что им больше нравится, дети есть дети, вот и решила, что лучше всего набрать всякого разного, на всякий случай.