Тереза Крейн - По велению сердца

— Прости меня, моя дорогая, — угловатая фигура Артура с трудом разместилась в маленьком кресле у камина, — но ты, разумеется, должна понять, что об этом не может быть речи. Отправиться в Италию? Одной? Имеешь ли ты хоть какое-нибудь представление о том, что значит подобное путешествие?

Кэрри хотела ему заметить, что в отличие от него она несколько раз совершала такие путешествия будучи еще ребенком. К тому же с таким неорганизованным и легкомысленным существом, каким была в то время ее мать. И ничего, осталась жива и невредима. В то время как Артур ни разу не был за границей. Но она на всякий случай промолчала.

— Нет, нет и нет. Кроме всего прочего, политическая ситуация в Италии по-прежнему остается нестабильной. Эти фашистские молодчики совсем распоясались. Но если бы меня спросили, я бы сказал, что это как раз то, что нужно такой стране, как Италия. Но чтобы ты поехала туда одна?

Артур покачал головой, опустил чашку на блюдце точно посередине и поставил его на пробковую подставку, которая лежала на чайном столике рядом с ним.

— Выброси это из головы. Надо найти другой выход из положения.

Кэрри опустила глаза. Чай давно остыл. Мутноватая потемневшая жидкость совсем не выглядела аппетитной.

— Нет, — тихо сказала она. — Другого выхода нет. Так сказал мистер Бзгшоу. Кстати, он тоже упоминал о политической ситуации и сказал, что беспорядки происходят, в основном, в городах. Но после событий в Риме и поражения социалистов, в стране установился порядок. Новое правительство держит все под контролем. Так он сказал. — Она слегка наклонилась и неловко опустила чашку на стол. Чашка стояла на самом краю подставки, рискуя свалиться. — Мистер Бэгшоу особенно подчеркнул, что мое личное присутствие обязательно.

Всем своим видом Артур выражал недовольство. Тонкие губы плотно сжались, раздраженно подрагивая. Он протянул длинную худую руку, чтобы поправить ее небрежно поставленную чашку.

— Не сомневаюсь, дорогая, что здесь что-то не так. Должно быть, ты неправильно его поняла.

Когда Артур бывал так уверен в себе, Кэрри и сама начинала верить в то, что он говорил, поскольку она тут же начинала в себе сомневаться.

— Возможно, — неохотно ответила она.

— Я сам поеду к этому адвокату и выясню все детали. Если дом принадлежит нам, значит он наш. Это просто нонсенс — заявлять, что мы не можем вступить во владение собственностью, находясь здесь, у себя дома.

Она решила сделать еще одну попытку.

— Мне очень жаль, Артур, может быть, я не очень хорошо объяснила тебе. Но таковы итальянские законы. Они отличаются от наших. Кажется что-то, связанное с Наполеоном, — она испуганно потупила взор, заметив его нетерпеливое движение. — Нельзя просто так завещать все кому-то одному. Каждый, оставшийся в живых, член семьи имеет право на часть имущества. Я уверена, он сказал именно так.

— Но у тебя больше нет своей семьи, поскольку твоя мать и ее братья умерли.

— Я думаю иначе. По крайней мере, я полагаю, что у меня могут быть родственники. Мой кузен Лео. Ты его помнишь? Сын дяди Джона.

— Лео? Но ты давно ничего не знаешь о нем. С самой войны. Наверняка его уже нет в живых.

В ее сознаний еще свежи были воспоминания, которым она недавно предавалась, о детских годах, проведенных у бабушки, и ей не хотелось, чтобы он заметил, как она вздрогнула от его жестоких слов.

— Возможно, ты прав. Но может быть и нет. Если бы он был жив и если бы бабушка не оставила в своем завещании все мне, дом принадлежал бы нам двоим. По закону. Но бабушка почему-то этого не сделала. Она захотела, чтобы дом был только моим.

— Нашим, — поправил ее Артур.

— Да, разумеется, нашим.

Наступило гнетущее молчание, не предвещавшее ничего хорошего. Кэрри взглянула на мужа, не в силах скрыть смутной тревоги. Сегодня был вторник, один из тех дней, когда она опасалась вызвать его гнев, потому что чуть позже это принесет ей только страдания. У нее возникло неприятное ощущение, среднее между страхом и отвращением. Кэрри постаралась взять себя в руки.

— Ты не хочешь еще чая?

Он покачал головой.

— Итак, расскажи мне обо всем по порядку.

Кэрри вздохнула.

— Мне очень жаль, но я действительно не помню все эти термины, которые он называл. Что-что вроде usu frutto[1] — это я помню, потом еще что-то… — Она почувствовала, как краска заливает ее лицо, когда взгляд его глаз, остановившихся на ней, приобрел резкость и нетерпение. Как бы то ни было, это означает, что бабушка передала свою собственность в руки одного человека, своего близкого друга. И он, кажется, это мужчина — мистер Бзгшоу и сам точно не знает, — управлял домом по доверенности, пока там жил дядя Генри. Теперь мне надо заплатить небольшую сумму, и в соответствии с бабушкиной волей дом становится моим. Нашим, — торопливо поправила она себя.

— Какая невообразимая чепуха. — Неприязнь к иностранцам и всему, что с ними связано, так и сквозила в его сердитом голове.

— Да, Артур, мне тоже очень жаль.

Он наклонился вперед и, указывая на нее узловатым пальцем, произнес:

— Скажи мне вот что: что может воспрепятствовать этому… так называемому другу оставить дом за собой, а? Почему ты думаешь, что он так легко от него откажется, если дом уже у него в руках? — Он самодовольно кивнул. — Ну, скажи.

Кэрри сложила руки на коленях и бросила на них быстрый взгляд. Маленькие, ничем не примечательные руки с коротко подстриженными ногтями. Тяжелое обручальное кольцо, когда-то принадлежавшее матери Артура, было ей велико и свободно болталось на пальце. Руки, не подобающие настоящей леди, как однажды в порыве гнева сказал ей Артур.

— Я не знаю, что тебе ответить, Артур. Правда не знаю. Я рассказала тебе все, что сообщил мне мистер Бэгшоу. Он советует мне отправиться в Лукку к итальянскому адвокату бабушки, чтобы тот свел меня с человеком, который сейчас управляет моим домом. — Она слегка приподняла плечо и мельком взглянула на него, решив не исправлять свой очередной промах в надежде, что он ничего не заметит. — Очевидно, для Италии это вполне обычное дело.

— Боюсь, что это так, — нехотя согласился Артур.

Он размышлял, сосредоточенно глядя перед собой и постукивая по зубам крепким ногтем. Кэрри устало наблюдала за ним, ожидая его решения. Наконец он прервал свое молчание.

— Должно быть, дом чего-то стоит?

— Полагаю, что да.

— А этот Бзгшоу, он не знает, сколько?

Она с сомнением покачала головой.

— А имущество в доме?

Она пожала плечами.

— Я не знаю, осталось ли там что-нибудь ценное… Дом пустовал несколько месяцев. А дядя Генри — ну, ты знаешь, я рассказывала тебе о нем — он был не совсем… — она заколебалась.

— Что значит «не совсем»? Я не припоминаю, чтобы ты упоминала об этом раньше, моя дорогая. Из того, что я слышал, я понял, что он был глуповатым и бесхитростным, как ребенок, вот и все.

В воздухе вновь повисло неловкое молчание. Когда муж решительно распрямился в кресле, сердце Кэрри сжалось от недоброго предчувствия.

— Итак, решено. Я сам отправлюсь к этому Бэгшоу, — твердо заявил Артур. — И сам все у него выясню. Дареному коню в зубы не смотрят. И хотя условия завещания просто нелепы, дом, по-видимому, чего-то да стоит, и мы должны извлечь из этого выгоду. Да. Именно так я и поступлю — встречусь с адвокатом сам.

— Хорошо, Артур.

— В худшем случае мне придется взять небольшой отпуск и поехать с тобой в Италию. Пусть это будет нечто вроде увеселительной прогулки.

Маленькая робкая искорка надежды, вспыхнувшая сегодня днем, медленно погасла.

— Да, Артур, — бесцветным голосом произнесла Кэрри.

Он поднялся, подошел сзади к стулу, на котором она сидела, и, положив костлявую руку ей на плечо, прервал ее невеселые размышления.

— Кэрри…

От неожиданности она испуганно вздрогнула, взглянув на него снизу вверх. Заметив его тяжелый пристальный взгляд, Кэрри слегка побледнела.

— Сегодня вторник, моя дорогая. Ты ведь не забудешь принять ванну?

Ока медленно, словно в оцепенении, покачала головой.

— Нет, Артур. Не забуду.

После своего разговора с мистером Бэгшоу Артур вернулся домой разгневанный.

— Он просто надутый осел! Полнейший идиот! Тупица!

— О!? — Кэрри подняла голову и мягко примиряюще добавила. — А мне он показался довольно милым.

— У тебя все милые, Кэрри. — Это было сказано таким тоном, который давал ей понять, что это отнюдь не комплимент. Именно так она и поняла.

Артур задумчиво ходил взад-вперед по комнате, сцепив за спиной руки.

— Он настаивает на том, что поездка необходима. Нам придется поехать в Италию. Это совершенно некстати!

— Да, Артур.

— Я не знаю, сколько времени мне позволят отсутствовать в банке.