Мэри Джойс - Страсть за кадром

Год назад Авери заявил в "Сегодня", что летом в Нью-Йорке нет никакой общественной жизни, и настаивал на том, что никто не сможет устроить торжества в период с июля по август. Барбара увидела в этом брошенную перчатку и приняла вызов. Она наняла Яна Вексфорда и потратила семь месяцев на устройство праздника в летний сезон. Авери прислал ей ящик вина Шати Лафит Ротшильд и осветил в "Сегодня", что она не вытянет праздник.

На банкете все было спланировано по минутам, включая еду, игры и представления. По китайским традициям каждое девятое блюдо заканчивалось сенсацией: от нежного и сладкого до горячего и острого - все от владельца шикарного ресторана из Манхеттена.

Все было продумано, и Барбара предвидела свою победу. За четвертым блюдом, горя желанием услышать похвалу и комплименты, она принялась вертеться, стараясь быть постоянно на виду. Пока группа акробатов в блестящих костюмах давала свое представление, Захари наблюдал за своей женой. Барбара приблизилась к столу, где происходили шумные дебаты об арестах в Уотергейте. Молодой мужчина отодвинул свой стул и пристально поглядел на нее голубыми глазами с поволокой.

- Миссис Норт, вы сегодня очаровательны!

- Спасибо, мой добрый господин, - ответила Барбара и поклонилась так низко, как позволил ей узкий наряд. Она положила ногу на ногу, демонстрируя соблазнительный разрез на платье.

- Конечно, мне все равно, но я уверена, что такой молодой красавец, как ты, мог бы найти множество интересных дел в субботний вечер, - скромно сказала она в шуме окружавших их разговоров об Уотергейте.

- Я не могу думать о делах, которые должен выполнить. Может быть, только об одном. - Он откинул светлые волосы со лба и улыбнулся с озорством.

- Только об одном? - соблазнительно спросила Барбара, понимая, что игра уже началась.

Худая, мускулистая фигура Карсона была результатом четырехлетней игры в футбол в Гарварде. Он окончил его в мае и ожидал своего часа карьеры, но не был к этому готов. Барбара была его первой женщиной.

- Карсон, ты едва притронулся к тому, что лежит на тарелке, - заметила Барбара.

- Я боюсь, не смогу взять что-либо этими палочками.

Барбара подхватила пальчиками кусочек фаршированной утки и поднесла к губам Карсона.

- Иногда это самый простой способ. Он посмотрел ей прямо в глаза и, приняв предложенный лакомый кусочек, облизал ее пальчики, втянув их себе в рот. Глядя на это, Захари подошел и ревниво положил руки на плечи Барбары. Избегая ссоры, Барбара сказала:

- Дорогой, ты знаком с Карсоном Галахером? Карсон, это мой муж, Захари Ярроу.

- Превосходная вечеринка, сэр, - сказал Карсон, протягивая руку.

Игнорируя ее, Захари жестко сказал:

- Барбара, Стюарты спрашивали тебя.

- Клаудия требует к себе столько внимания, - сказала она поднимаясь, чтобы последовать за Захари. - Ты останешься на фейерверк, Карсон? - спросила она с усмешкой в глазах.

- Я не смогу пропустить его, - ответил он. Подносы с тортами в форме луны, сладкими черными бобами и солеными желтками утиных яиц - яствами Фиесты в честь луны августа - были расставлены на каждом столе. Затем огни потускнели, заиграл оркестр, и четыре официанта внесли необычный искрящийся торт в форме бабочки. Ударили тарелки, и гигантский разноцветный дракон - доброжелательное животное из китайского фольклора - пустился в пляс, позвав гостей спуститься к воде на фейерверк.

Полчаса ночное небо разрывалось кометами, искрящимися обручами и салютом, который можно было видеть за много миль.

Лилиан подошла к Бретт, наблюдавшей спектакль с Лизи и Дэвидом:

- Малышка, тебе самой нравится?

- Это лучший из праздников, - живо откликнулась Бретт.

- Может, пойдем попробуем торты? - предложила Лизи.

- Я останусь здесь подольше, - сказал Дэвид. Заинтригованный именитыми гостями и всем происходящим, он втягивал голову, стараясь разглядеть бассейн, где, как ему казалось, праздник только начинался.

В гостиной после торта с молоком девочки обсуждали события вечера.

***

Барбара не видела ничего противозаконного в том, что она убедила Карсона прогуляться с ней по лунному берегу. Для нее он был шестифутовым, красивым, сильным, ищущим удовольствия, и Барбара не могла больше сопротивляться этому соблазну и приняла вызов. У лестницы, ведущей к пляжу, Барбара присела.

- Я должна снять эти сандалии. Карсон встал на колени и поднял с песка ее изящные золотые туфельки. Он провел сильной горячей рукой по ее ногам и, дойдя до бедра, коснулся долгим нежным поцелуем открытого места в разрезе платья. Барбара издала низкий гортанный стон.

- Я бы хотел это делать всю ночь, - хрипло сказал он.

Не успела Барбара сказать и слова, как он поднял ее на ноги и с жаром обнимал до тех пор, пока они не слились в одно целое. Они страстно целовались, а его руки в постоянном движении гладили ее плечи, руки, спину. Его все возрастающая настойчивость возбуждала ее, но перед тем, как окончательно уступить своему жгучему желанию, она оттолкнула его. - Пойдем дальше по берегу. Я знаю место. Когда они прошли дюны, у скалы скрывающей свет луны, она остановилась. Карсон стал расстегивать кнопки на ее платье. Барбара закрыла глаза и предоставила ему удовольствие раздеть себя. Она прижала ладони к его бедрам и поглаживала их все ниже и ниже... Карсон сжимал ее груди и наконец добрался до разреза, который так возбуждал его весь вечер.

***

Лилиан слегка щелкнула Бретт, прерывая ее разговор, и указала на угол голубого бархатного дивана, где уснула Лизи.

Бретт захихикала, шепча:

- Она всегда так. Говорит, говорит и вдруг уже спит.

- Я думаю, надо уложить мисс Пауэл в постель. Почему бы тебе тоже не пойти - я бы уложила вас обеих, - с нежностью сказала Лилиан.

- Можно выйти ненадолго из дома: я хочу снять еще несколько видов?

- Хорошо, только ненадолго, - ответила Лилиан.

Бретт взяла свою камеру, побежала и на террасе врезалась в Захари.

- Можно я возьму твое...

Он прошел мимо нее, словно не заметив, и вышел.

Бретт оделась и отправилась вдоль берега к скале - излюбленному месту размышлений над смыслом жизни. Приближаясь к скале, она услышала прерывистое дыхание и остановилась: потом все смолкло. На момент показалось, что это плеск волн и отзвуки оркестра. Затем она услышала шуршание и стон. Она подошла ближе и, когда открылась затененная часть скалы, увидела спину матери. Сначала из-за того, что Барбара была на коленях, Бретт подумала, что она ранена. Но когда рванулась помочь ей, увидела мужские ноги и поняла, что это не ноги Захари.

Она медленно попятилась назад, но в это время Захари подбежал к жене.

- Как ты смела! - заревел он. Барбара вскочила на ноги, прикрывая одеждой свою наготу.

- Захари, позволь мне объяснить...

- Объяснить что? Что ты за моей спиной спишь с мужиком! Я уже знаю об этом. - Голос Захари перешел в хрип. - Я люблю тебя! Ты мне нужна, и ты знаешь это! Ты заставляешь меня страдать!

- Вы должны успокоиться, - вмешался Карсон.

- Почему? Хорошо, вы оба можете гадить мне на голову и смеяться над бесхребетным евнухом, когда я уйду!

- Захари, послушай... - умоляла Барбара.

- Нет! Вам больше никогда не придется надо мной смеяться! - Захари поднял 32-дюймовое автоматическое ружье, прихваченное из дома. Пять четких, глухих выстрелов разорвали воздух, затем последовала глубокая тишина, которая, казалось, остановила время.

- Нет! - завопила Бретт, и ее голос эхом отозвался в ночном воздухе.

Барбара упала в обморок, а безжизненное тело Карсона с неуклюже вывернутыми ногами лежало на холодном песке.

Захари бросил ружье.

- Я сделаю так с каждым, - тихо сказал он.

Бретт бросилась бежать, спотыкаясь, падая, разрывая платье. Рыдая, она взбежала вверх и врезалась в собравшуюся там толпу. Руки старались схватить ее, голоса звали, но Бретт, видя сквозь слезы только тело Карсона, пробивалась сквозь толпу.

- Бретт! Что случилось? - Дэвид поймал ее.

Она царапалась, кусалась и визжала, пока наконец, не поняла, что это Дэвид. Затем ее тело обмякло, и она заплакала в истерике.

- Все хорошо. Все хорошо, - повторял он, неся ее домой.

***

У нью-йоркской прессы был знаменательный день: описание трагедии с Бретт, невинной юной свидетельницей, в центре. После случившегося Лилиан спрятала Бретт в своей квартире в Сан-Ремо, но и там Бретт осаждали бесчувственные репортеры и фотографы, а во сне ее мучили картины страшного события. Такое тяжкое состояние продолжалось до ноября; Лилиан добилась приказа, ограждающего Бретт от постоянного посягательства прессы, которая неустрашимо сконцентрировалась на Барбаре, оставшейся в своей квартире на Пятой авеню. Она никого не видела, даже свою дочь. Излучающая красота Барбары была узурпирована изможденной бледностью. Валиум и алкоголь притупили взгляд ее некогда сверкающих глаз, большие темные круги легли вокруг них, как зловещие тени.