Донна Дэвидсон - Дар Элизабет

Натану вовсе не хотелось бы, чтобы она заглянула в мысли большинства его дружков, равно как и половины мужского населения этой маленькой деревни. Он представлял себе, какое впечатление могут произвести подобные мысли на невинного ребенка. Впрочем, не век же она будет ребенком! Через несколько лет Элизабет достигнет совершеннолетия и сможет выйти замуж. Может, это и есть решение проблемы? Выдать ее замуж пораньше за какого-нибудь богатого человека, который сделает ей десяток детей, и она забудет и думать о своих глупостях.

Поток его мыслей внезапно прервался, когда она опустила голову, закрыв руками лицо. Натан почувствовал себя последним дураком, но привыкнуть к тому, что кто-то читает твои мысли, было очень трудно. Он наверняка привел ее в ужас!

- Элизабет! - мягко окликнул он, ожидая увидеть слезы или даже вспышку гнева.

Но она приподняла свое нежное лицо, склонила голову набок и очаровательно улыбнулась ему.

- Неужели прямо-таки десяток?- укоризненно произнесла она.

Глава вторая

Слезы скатывались по щекам Элизабет, врываясь в ее сон, и она никак не могла остановить их. Наступал тот самый момент между сном и явью, когда перед ее глазами появлялись картины, от которых невозможно было избавиться, которые преследовали ее потом целый день.

Элизабет тщетно пыталась проснуться, металась на постели, сбрасывала с себя одеяло... Напрасно. Перед ее мысленным взором возникла картина, которую она впервые увидела девочкой и которая повторялась затем десятки раз, наполняя сердце ужасом.

Элизабет стало трудно дышать, как будто ее затягивало в водоворот. От мелькания красок закружилась голова - темные ночные тени и красные розы, которые уже начали засылать, становясь по краям черными. Краски замелькали над палубой яхты, закружились вокруг спящих родителей Элизабет и над родителями Натана.

"Просыпайтесь, вставайте! - шепчет она во сне.- Ну, пожалуйста, вставайте и возвращайтесь домой!"

На палубе стоит высокий человек, дрожащий от бешеной ярости. Его руки сжаты в кулаки, голова откинута назад; он зашелся в немом крике, на его лице и шее вздуваются вены, которые похожи на червей. Наконец его судороги проходят, он открывает глаза, осматривается вокруг и улыбается. Постепенно улыбка застывает у него на губах и превращается в звериных оскал. От страха сердце Элизабет, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.

"Не смотри туда!"- мысленно приказывает она, сдерживая дыхание, потому что на другом конце палубы видит себя - маленькую фигурку, которая трусливо прячется за плечами Натана. Ужасный человек ищет их, но никак не может найти. Рычащие звуки вырываются из его пасти и отдаются эхом в соленом воздухе.

Вот он снова поворачивается к спящим людям и, улыбаясь, вынимает откуда-то длинный блестящий нож. Золотой дракон на клинке оживает, когда он направляет его на их родителей. Краски снова начинают кружиться- все быстрее и быстрее. Они накрывают родителей Натана, затем приближаются к ее дорогим матери и отцу. Они кружатся так быстро, что Элизабет не может разглядеть их спящие лица. Краски продолжают мелькать, перемещаясь по яхте, и скрываются в воде за бортом.

- Нет! - кричит Элизабет и бросается вперед, чтобы остановить этого страшного человека, столкнуть его с палубы в воду, но, как ни старается, не успевает добежать.

От отчаяния она рыдает, зная, чем кончится этот сон. Налетает белый ветер, замораживая все кругом, перемешивает краски, которые начинают бледнеть, бледнеть, пока совсем не растворяются в воздухе, а ее родителям не суждено больше вернуться домой...

Первый раз, когда ей приснился этот сон, няня, услышав ее крики, вошла в комнату и сказала, что если кто-нибудь узнает о ее снах, то люди подумают, что она - колдунья, и никто не будет ее любить. Разрыдавшись, Элизабет обещала ей никому не рассказывать, но в душе, которая разрывалась от боли, затаила надежду, что когда-нибудь она станет сильнее, научится быстро бегать и ей удастся предотвратить то, что случилось в этом страшном сне.

Но шли годы, сон повторялся с убийственной периодичностью и всегда кончался одинаково.

Впрочем, на этот раз что-то было не так: белый ветер не спешил перемешивать краски, он замер, словно в ожидании чего-то. Растерянная, Элизабет не знает, что делать, потом оборачивается, чтобы взглянуть на ликующего монстра.

Внезапно ее охватывает гнев и она бросается вперед. Он поворачивается, удивленный ее атакой, и быстро замахивается блестящим клинком, несущим смерть. Но ей все равно: нужно успеть остановить злодея, больше ничто не имеет значения.

Элизабет чувствует, что ветер снова оживает и дует теперь в ее сторону - ударяет в лицо, бьет в глаза, замедляя ее бег. От отчаяния она кричит, продолжая рваться вперед, чтобы уничтожить своего врага.

Неожиданно рядом раздается голос Натана, который громко зовет ее по имени. Она совсем о нем забыла! Вот кто может помочь ей - он такой большой и ничего не боится!

- Натан, помоги мне, помоги мне...

Элизабет чувствует на своих плечах его теплые руки, которые мешают ей броситься на монстра; она пытается вырваться и изо всех сил колотит его кулачками. Но он спокойно пережидает эту вспышку гнева, сжимая обе ее руки своей сильной рукой, а другой неумело гладит ее по волосам и тихо шепчет:

- Все прошло, Элизабет. Я здесь, ты в безопасности. Успокойся, успокойся, пожалуйста...

Но вот страшное видение исчезает, Элизабет открывает глаза. Слава Богу, она в своей залитой солнечным светом спальне, но Натан почему-то тоже здесь. Сдерживая дыхание, она попыталась успокоиться. Как унизительно, что он застал ее в таком состоянии! Неужели она все время будет оказываться перед ним в дурацком положении?! Элизабет прекрасно помнила, что именно так случилось, когда погибли их родители.

После трагедии Стэндбридж заполнили родственники и друзья герцога, но она никого не хотела видеть. Элизабет ходила по пятам за Натаном из комнаты в комнату, боясь выпустить его из виду, как маленькая собачка. Но ему скоро надоела эта чумазая горестная тень, и он послал за ее няней.

Теперь каждый раз, когда герцог присылал сообщение о своем предстоящем визите в Пэкстон, Элизабет молилась, чтобы его внук не приехал вместе с ним. Она надеялась, что прежде чем этот момент все-таки настанет, она успеет превратиться в неотразимую красавицу. И вот, пожалуйста, когда они, наконец, встретились, он застал ее пробудившейся от детского кошмара, наделавшей столько шума... Просто очаровательно!

Элизабет судорожно вздохнула и устало произнесла:

- Отпусти меня, Натан.

Он немного расслабил руку и посмотрел ей в глаза.

- Уверена?- спросил он с иронической улыбкой.

Элизабет совсем не хотелось смотреть на него, и она отвернулась, сразу же пожалев, что зеркало на туалетном столике слишком отчетливо отражает эту неловкую сцену.

- Ты просто какая-то тигрица! - В голосе Хоксли угадывался сдерживаемый смех.- Не укусишь меня, если я тебя отпущу?

Он наконец рассмеялся, но этот смех не обманул Элизабет. Она понимала, что сейчас последует допрос. Натан умел получать ответы на свои вопросы.

Она поглубже спряталась под одеяло, натянув его до подбородка, и попыталась выглядеть возмущенной. Любой мужчина сразу же понял бы намек и удалился!

Но Натан лишь усмехнулся ее позе и даже не подумал двинуться с места.

- Что случилось, Элизабет? Плохой сон? Ты волновалась о Мэриан?

Сдавшись, она вздохнула и откинулась на подушки.

- Нет, это был старый сон, который я иногда вижу, когда бываю взволнована или огорчена.

- И в нем фигурирую я? Ты звала меня - я услышал, когда проходил мимо твоей двери.

Элизабет взглянула на него, страстно желая, чтобы эти черные глаза не сверлили ее так настойчиво, не были такими властными. Она прекрасно понимала, что он не позволит ей не ответить, и это ужасно раздражало ее.

- Видишь ли,- Элизабет пыталась говорить подчеркнуто бодро,- обычно ты прячешься за моей спиной, спасаясь от чудовища, которое я пытаюсь убить. Но на этот раз я позвала тебя на помощь, и ты...

- Что?!- вскричал Хоксли.- Я прячусь?.. Прячусь за тобой?!

- Тише, не шуми! Разбудишь весь дом. И вообще, тебе нельзя здесь оставаться. Я больше не ребенок, мне будет неприятно, если тебя увидят сидящим у меня на кровати. Что они скажут?!

Хоксли быстро встал и сложил руки на груди.

- Так лучше, мисс Пристойность?

Лучше не стало, но Элизабет не могла ничего придумать, чтобы заставить его уйти, поэтому лишь метала глазами в его сторону молнии. Он же остался равнодушным к возмущению, написанному на ее лице, и требовательно сказал:

- Расскажи мне этот сон!

- Ты прямо как собака, вцепившаяся в кость, Натан! Уверяю тебя, в нем нет ничего важного. Это просто старый сон о наших родителях.

Элизабет надеялась, что ее ответ удовлетворит его, но не тут-то было: Хоксли сделал знак рукой, чтобы она продолжала.