Франческа Клементис - Большие девочки не плачут

В свою квартиру Марина вернулась только 4 января. Она уже жила вместе с Полом и пришла домой, чтобы взять одежду и кое-какие вещи и перенести все это к нему. В почтовом ящике лежали в основном новогодние поздравительные открытки, от тех, кто забыл прислать открытки на Рождество.

Она решила просмотреть их потом вместе с Полом и посмеяться от души, воображая сцены, разыгранные в канун Рождества: «Я думал, ты уже послал ей открытку». — «Это твоя подруга, не моя!» — «Так съезди и сам опусти ей открытку в почтовый ящик» — «Не выйдет! Она сразу догадается, как это пришло нам в голову». — «А мы приклеим марку и размажем краску, чтобы было похоже на почтовый штемпель». Не один глоток шерри пришлось в отчаянии пропустить, прежде чем было принято решение отправить кого-то за открыткой с пожеланием «Нового года от Вашего друга!».

Продолжая радоваться предстоящему развлечению, она вдруг увидела небольшой конверт. Поначалу ей показалось, что он пуст, но когда она открыла его, то увидела внутри записку. Марина развернула ее. Сверху было написано: «От Дэвида Сэндхерста», а ниже нацарапаны пять слов:

Ты принимала «пустышку», ты, пустышка!

Только минут через двадцать она поняла, что сидит на полу и неотрывно смотрит в бумажку. Пять слов, которые изменили ее жизнь. Которые изменили ее всю. Теперь она снова другой человек. Теперь она стала человеком, который может худеть сам по себе, силой своей воли. Теперь она может и пополнеть, но, если захочет, в любое время снова похудеет.

Оксиметабулин оказался самым действенным лекарством.

Спасибо тебе, спасибо, спасибо, прошептала она Дэвиду, где бы ты ни находился. Интересно, а кто еще принимал «пустышку», подумала она. И тут вспомнила о Терезе. Тереза была уверена, что принимает «пустышку». Вот будет здорово, если и она получит такую же записку! Это обрадует ее. Она бросилась к телефону.

— Привет, Терри, это Марина. Решила тебе позвонить. Ты получила что-нибудь по почте?

— А почему ты спрашиваешь? Письмо от адвокатов Рода, из налоговой инспекции, и еще тысячу открыток Роду и мне от знакомых, которые не знают о том, что мы разошлись. Тебя это интересует?

Значит, Тереза принимала лекарство. Однако всегда верила, что глотает именно «пустышки», ей хотелось в это верить. Тем самым она способна была сесть на диету, потом еще на одну. На этом основании ей было нетрудно убедить себя, что в ее власти контролировать свое питание. Зная, что все в ее силах, она сможет справиться с собой, даже если произойдет срыв.

И никакой химии, так что у Марины не было права лишать Терезу надежды.

Нет, это ложь. Надо ей все сказать.

— Да нет. Просто я получила письмо… обыкновенное письмо с просьбой разослать его другим адресатам. Вот и все, глупое письмо с просьбой. Просто мне интересно, не получала ли ты такое же.

— Нет, а если бы получила, сразу бы в корзину выбросила. Вот что я бы сделала. Да выброси ты это из головы.

Так Марина и сделала.

Тереза заткнула пальцами уши, сделав вид, будто ее замучил детский плач.

Марина ущипнула Терезу за руку и увела ее в сад. Был прохладный декабрьский день, поэтому для того, чтобы согреться, им пришлось шагать быстро.

— Ну как ты, Терри?

— Развод был окончательно оформлен в среду. Теперь я свободная женщина. Гип-гип, ура! Так почему же я не чувствую себя свободной?

— На это нужно время, да ты и сама это знаешь.

— Вообще-то вчера у меня было свидание с мужчиной, — вдруг произнесла Тереза застенчиво.

Марина резко обернулась к ней.

— И ты мне ничего не сказала! Это же фантастика! Кто он? Как все прошло? Я хочу все знать!

Тереза взяла Марину под руку и снова пошла быстрее.

— Да не заводись ты так. А вообще все прошло плохо. Он торговый агент. Я познакомилась с ним на танцевальном вечере, о котором рассказывала тебе в прошлом месяце. Да нет, я вру. Не так все и плохо. Но ничего не было.

— Вы еще будете встречаться?

— Не знаю. Возможно.

— Возможно! — завизжала Марина. — Да это же замечательно! Еще полгода назад ты говорила, что никогда больше не будешь ни с кем встречаться. А теперь говоришь «возможно».

— Самое смешное то, что он мне как-то сказал, что предпочитает более полных женщин.

Марина взглянула на Терезу. Эта тема по-прежнему оставалась запретной, и Марине было интересно, как Тереза отреагировала на подобное заявление. Тереза вернула вес, который утратила, когда принимала оксиметабулин, и прибавила немного сверху. Выглядела она замечательно и лишний вес воспринимала нормально, однако не вполне была счастлива своим положением.

На ее лице появилась лукавая улыбка.

— Я поверила ему. Правда, поверила. Роду я так не верила.

— Ах, Терри! Я так рада за тебя. Это так чудесно! Ты, наверное, чувствуешь себя теперь такой уверенной, убедившись наконец, что можешь понравиться мужчине.

— Да ведь со мной невозможно жить! Я кончу, как Сюзи. Моя неоспоримая красота расцветает только тогда, когда я стою рядом с женщинами, которые не так красивы, как я.

— Тсс, она услышит! — прошептала Марина, с беспокойством посмотрев в сторону дома.

— А, ерунда. Я видела, как она только что пробралась в ванную для гостей вместе со своей сумкой. Уж мы-то знаем, что это значит. Теперь ее полчаса не увидишь.

Обе захихикали, поджав животы. И тут Марина в испуге закрыла рот рукой.

— О Господи, мне бы лучше убрать сырный соус, чтобы у нее не появилось соблазна добавить в него кое-что особенное.

Тереза с отвращением засунула палец себе в рот.

— Слишком грубо! Поосторожнее, я потеряю аппетит, а я не могу худеть, иначе лишусь своих поклонников.

— Марина! Иди сюда! — закричал Пол из дома.

— Извини, — сказала Марина.

— Да ладно, — ответила Тереза.

Они вернулись в дом. Пол стоял рядом с ребенком, который все никак не мог успокоиться. Быстрым уверенным движением Марина взяла ребенка и поднесла его к груди. Она опустилась на диван, и Тереза села рядом с ней.

— Согласись, Сюзи была права насчет грудного кормления. Ты тощая как жердь!

Марина глаз не могла оторвать от красивого личика ребенка.

— Я и не знаю, сколько сейчас вешу. Я почти не сплю, а присесть могу только во время кормления, тут хочешь не хочешь похудеешь. Но знаешь что? Мне все равно.

Тереза с любовью смотрела на свою подругу, на лице которой было написано блаженство.

— Верю. Чертовски завидую тебе, но верю. Ах да, забыла спросить. Ты вчера вечером видела Гейл по ящику?

Марина широко раскрыла глаза.

— Да, и глазам своим не могла поверить. Фантастически выглядит, вся такая крепкая и энергичная.

Тереза согласилась.

— Согласись, впечатляет — документальный фильм на Би-би-си, и все про нее. Здорово.

— Она этого заслуживает. Она стольким женщинам делала добро. Я тоже ей многим обязана.

— Да мы все ей обязаны. Ты поблагодарила ее?

— Да. Мы встречались на конференции «Перрико». Одно разочарование. «Окончательных выводов нет, исследования продолжатся», и все такое. Она была очень огорчена. Хотела сорвать презентацию, а презентации-то и не было. Но я ей все равно сказала, какие перемены она внесла в мою жизнь, в наши жизни. По-моему, она была довольна, но Гейл непредсказуема.

— Это потому, что она не ждет награды. Она верит во все это.

— Смешно, правда?

Марина смотрела куда-то в пустоту.

— Что смешно?

— Гейл, наверное, самая счастливая из нас всех. Всегда счастлива собой. Живет себе, будучи честной по отношению к себе и ко всем вокруг. Она победительница, и всегда такой была.

Тереза задумалась над этими словами.

— Тогда почему же мы ее не слушали? То есть слушали, но не до конца?

— А люди вообще не умеют слушать. Это главная черта у нас у всех. Или слушают, а потом идут и делают то, что давно решили, каким бы глупым ни было их поведение.

Тереза погладила ребенка по головке.

— А если Сара не станет тебя слушать и учиться у тебя, тогда что?

Марина крепче прижала девочку к себе.

— Сара будет исключением. Я, во всяком случае, каждый день буду ей говорить, какая она красивая. Никогда в ее присутствии не произнесу слово «диета». Уж об этом я позабочусь.

Какое-то время они сидели молча. Лишь слышно было, как девочка сосет грудь. Тереза нарушила молчание.

— Вся эта история с «Перрико» такая странная, тебе не кажется? Да и Дэвид исчез.

Марина не отрывала глаз от ребенка.

— Может быть. Меня это больше не интересует. Не могу поверить, что когда-то это было самой важной частью моей жизни.

— Я тоже.

Марина скептически посмотрела на нее. Тереза заметила этот взгляд и подняла руки.

— Ну хорошо, хорошо, немного соврала. Я не говорю, что не съела бы еще одну таблетку, попадись она мне. Но в следующий раз это для меня не будет вопросом жизни.