Хизер Грэм - Покоренная викингом

Поздно ночью, обнимаясь и прислушиваясь к падающему снегу и треску огня в камине, они касались друг друга снова и снова, и снова и снова занимались любовью, а потом Рианон забеспокоилась о сыне. Эрик был уверен, что с ним будет все в порядке до утра и что волноваться не о чем, потому что все знают, что Эрик поехал за ней.

- И они знают, что все будет в порядке, потому что ты непобедимый? спросила она вызывающе. Он засмеялся.

- Да, возможно.

- Ты очень самоуверен.

- И всегда буду, боюсь. Тебе это очень не нравится? Она вздохнула в притворном смирении.

- Мне придется с этим смириться.

- Правда? А мне придется смириться с тем, что ты, любовь моя, своевольна, горда и норовиста и мне всю жизнь придется носить на бедре шрам от твоей стрелы.

- Ты - требовательный, деспотичный и, кроме того, самонадеянный, напомнила она ему, нежно проводя пальцем по его шраму и уверяя его с улыбкой, что проведет с ним много ночей, искупая свою вину. Потом они снова обнимались и любили друг друга опять и опять, пока не погрузились наконец в ленивую полудрему.

Наступил рассвет, и она повернулась к нему и сказала взволнованно:

- Эрик, я не предавала ни тебя, ни Альфреда. Клянусь. Он - мой король и был моим опекуном, я люблю его и никогда не предам его. И тебя я тоже не предавала.

Он взял ее руку и поцеловал.

- Не нужно, любовь моя, я это знаю.

Он больше ничего не сказал, но воспоминания перенесли его в тот день, когда Рауен был еще жив и вместе с ним сражался с датчанами, а потом увидел его мертвым, лежащим на земле, и вспомнил кинжал.

Он придвинул ее к себе и поцеловал в лоб.

- Я знаю, любовь моя, я знаю.

Через несколько минут они поднялись, и он надел на нее свой плащ и завернул в мех. Они вышли наружу и увидели, что снегопад прекратился, и земля была покрыта прекрасным белым покрывалом. Они сели на белого коня, и огромное животное повезло их домой.

Время летело стремительно, и Рианон страдала от мысли, что Эрик скоро покинет ее. Ночами она молила Бога о том, чтобы время остановилось и прекрасное настоящее не сменялось будущим.

Тем не менее, в светлое весеннее утро они собрались во дворе, провожая мужчин в поход. Рианон с Гартом на руках, Адела и Дариа рядом с ней. Эрик подошел к ней, ведя под уздцы белого коня. Кольчуга прикрывала его грудь, плащ с гербом спускался с плеч. На голове у него был шлем, и поднятое забрало позволяло видеть притягательную синеву его глаз. Она затрепетала, подумав, как глубоко и нежно она любит его и как он прекрасен, даже собираясь на войну.

Он снял шлем, подойдя к ней. Нежно поцеловал сына, а потом вручил младенца сестре. Он взял Рианон за руки и поцеловал ее долгим и нежным поцелуем так, что ее сердце чуть не разорвалось.

Она задрожала, когда он отошел от нее. Ему грозила большая опасность. Мергвин не приплыл бы с ними сюда, если бы не знал, что ему грозит опасность. Она не должна его отпускать.

- Эрик...

- Все скоро закончится, и не успеешь глазом моргнуть, как я вернусь домой, любовь моя.

- Нет, - прошептала она отчаянно.

- Я вернусь. Я сказал, так и будет, так и должно быть, - заверил он ее с нежной улыбкой.

- Если только...

- Что? - спросил он.

Она покачала головой и вздернула подбородок. Она не будет расстраивать его перед походом своими слезами.

- Да хранит тебя Господь, любовь моя! Бог и все божества древних викингов! Он еще раз крепко обнял ее.

- С тобой все будет хорошо, и ты будешь в безопасности. Патрик остается охранять тебя. Дариа будет с тобой и Адела. Смотри за нашим сыном, миледи.

- Хорошо.

- И Мергвин остается здесь.

- Мергвин? - Она удивленно отстранилась от него. - Мергвин остается здесь? Он не едет с вами?

- Он хочет остаться с тобой. Он очень стар. Я бы не хотел, чтобы он настаивал на участии в походе.

Она кивнула головой и похолодела. Но все же попыталась улыбнуться.

Мергвин не считает, что Эрику будет грозить опасность. Он думает, что опасность будет грозить ей.

Она снова поцеловала Эрика - страстно, тепло и нежно. И когда он прошептал, что должен идти, они с трудом оторвались друг от друга. Она смотрела, как он, блестя доспехами, садился на коня, и заставила себя улыбнуться и махать ему вслед, пока он не скрылся из виду.

Потом, глотая рыдания, она повернулась и побежала в свою комнату, в их комнату, и там проплакала, пока все ее слезы не кончились.

Лежа там, она молилась за них обоих.

- Господи, храни его, помоги ему! Не оставляй его! И, молю тебя, Боже, не оставляй и меня!

ГЛАВА 18

Битва была быстротечной и беспощадной.

Вскоре они загнали датчан в Лондон и в течение нескольких последующих дней яростно сражались в стенах старого города. Альфред был решителен и бился как одержимый. Но потом события, которые произошли за время отсутствия Эрика, привели его в тяжелое положение.

Гутрум подписал договор, согласно которому ему следовало уйти в Восточную Англию, но известие об осаде Рочестера, по-видимому, так переполнило чашу его терпения, что он снова был вовлечен в борьбу. Альфред послал все суда, бывшие в его распоряжении, включая и корабли Эрика, против флота Гутрума на Темзе и одержал победу, захватив и флот, и добычу. Но, поскольку он приказал своему войску отправляться домой, датчане напали на его тяжелогруженые корабли и отвоевали все, что потеряли, и даже более того.

Они ушли в глубь страны, таща с собой награбленное. Альфред приказал сжечь бесчисленные деревни и города, и произошло великое кровопролитие. Король требовал абсолютного подчинения от своих подданных.

Теперь Эрик сидел верхом на Александре и вглядывался в руины Лондона. Это были обугленные руины. Люди на телегах увозили трупы, среди развалин бродили женщины и дети в поисках пропитания.

"Если теперь не случится ничего непредвиденного, - подумал устало Эрик, - война на этом окончена". И он снова уцелел: и он, и Ролло, и многие его люди. Альфред простил ему, что он уехал в Ирландию, и Эрик чувствовал себя обязанным вступать в любое сражение, не щадя ни себя, ни своих воинов. Он привык к войне - в этом была его жизнь. Но сегодня ему было больно смотреть на кровь и опустошения, и он от всего сердца радовался тому, что может через несколько дней уехать домой. Домой...

Должен быть заключен новый мирный договор. Писцы уже трудились над ним. Гутрум, лукавый датчанин, тоже умудрился выжить в бою.

Англия должна быть поделена на две части. Граница пройдет по реке Темзе, по реке Ли до ее истока, до Бедфорда, и наконец по Ауз до Вотлинг-стрит. Датчанам отойдет Эссекс, Восточная Англия, центральные графства на Востоке и земли к северу от Гамбера. На Юге будет править Альфред, и никто не будет оспаривать его верховную власть.

Настанет мир. Если только он сможет продлиться долго...

Он повернул лошадь и поехал в направлении множества палаток на окраине города.

Он заспешил, когда услышал крики, лязг мечей, и пустил лошадь галопом. Среди деревьев он нашел группу своих воинов и нескольких человек из ближайшего окружения короля, неистово сражавшихся с каким-то отрядом датчан. Он быстро выхватил меч и ринулся в бой. Эрик прорубал путь к Ролло, и, встав спиной к спине, они образовали смертоносную рубящую машину.

- Ради холмов Вальхаллы, - прорычал Ролло. - Что это? В самый день подписания мирного договора?

- Я не знаю! - прокричал Эрик.

Да в тот момент он не мог ни о чем думать. Враги подступали с обеих сторон одновременно, и ему нужна была вся его сила, чтобы спасти себе жизнь. Он споткнулся о чей-то труп, и это спасло ему жизнь, потому что меч, просвистев в воздухе, миновал его голову. Он выпрямился и пронзил своего противника, а потом вдруг увидел, что высоко с холма одинокий всадник наблюдал за ним. Он прищурился, пытаясь в утреннем тумане разглядеть герб на его плаще.

Человек взмахнул рукой. Эрик выругался и прикрылся щитом. Спустя мгновение в щит с огромной силой вонзился кинжал.

Всадник быстро уехал прочь.

Эрик вытащил кинжал. Он был как две капли воды похож на тот, каким был убит Рауен. Они могли принадлежать одному и тому же человеку.

Датчане, которые остались в живых, рассеялись между деревьев. Эрик крикнул Ролло, чтобы тот поймал всадника, а потом сам быстро побежал, отыскивая своего белого коня. Он галопом промчался по просеке, но всадник уже скрылся в неизвестном направлении. Ругаясь на всех языках, которые он знал, Эрик устало возвратился к просеке, где Ролло и остальные собирали раненых.

Юный Ион Винчестер, фаворит короля, наклонился над телом датчанина. Он выпрямился, когда к нему подъехал Эрик.

- Какому договору можем мы верить, если на нас нападают таким образом?

Эдвард Сассекский, друг Иона и бывший приятель Рауена, подошел к Эрику.

- Черт меня, побери, если я что-нибудь понимаю! По-моему, им было наплевать, кто победит, лишь бы пролить побольше крови!

- Для датчан это обычное дело, - горько сказал Ион.