Мишель Ричмонд - Год тумана

Все воспоминания теперь кажутся такими смутными, как будто принадлежат кому-то другому, а ты всего лишь рассматриваешь фотографии в чужом альбоме. Думаю о том единственном, что есть постоянного в моей жизни, — об Аннабель. Об Аннабель на заднем сиденье машины — она лежит, положив ноги мне на колени, и ровно дышит во сне. Об Аннабель на снимке, который она прислала мне недавно, — округлившийся живот, короткая стрижка. Несколько дней до родов.

Вчера я нашла непроявленную пленку, помеченную «Новый Орлеан, Калифорния». Извлекла из кассеты, отнесла в фотолабораторию, намотала на металлическую бобину и проявила, потом дала время просохнуть, разрезала негативы на полоски и выбрала несколько штук для печати. Было так приятно снова стоять в фотолаборатории и заниматься неторопливой, даже монотонной работой: увеличить, проявить, закрепить…

Когда фотографии «созрели», я забрала их вниз и разложила на полу, в должной последовательности. История как она есть, голые факты. Мы с Джейком и Эммой, вместе, в маленьком прибрежном городке неподалеку от орегонской границы.

На пленке запечатлен момент нашего прибытия в пляжный мотель. Эмма стоит под вывеской и указывает на неонового дельфина. На следующей фотографии девочка сидит на пляже, у большой скалы, зарывшись ногами в песок и подставив лицо солнцу. На следующей — они с Джейком съезжают с водяной горки в «Цунами-тауне», обветшалом парке развлечений, названном так в память о знаменитом цунами 1964 года. Высота горки — двадцать футов; она возвышается над миниатюрным макетом города, двадцать девять кварталов которого были стерты с лица земли. Вот Эмма, в купальнике, с косичками; катится, сидя у отца на коленях. На первом снимке оба крошечные — не более чем точки на самом верху горки, а на следующей летят прямо в объектив, рассекая ногами воду.

Во время этих достопамятных выходных я несколько раз позволяла Эмме фотографировать самой. Несложно определить, какие снимки сделаны ею — все взяты крупным планом и сверху вниз (характерный для ребенка ракурс). Вот рожок ванильного мороженого, купленного в каком-то магазине, открытом круглые сутки. Вот раковина в ванной, а на ней — бритва Джейка и крошечный кусочек мыла. Вот аквариум — блестящее брюхо акулы, медуза (вид снизу), несколько снимков морского конька; разноцветное создание с хвостом-завитушкой одиноко замерло в мутной воде словно по волшебству.

Последний снимок сделан мной на парковке, в момент отъезда. Джейк сажает Эмму в машину. Она стоит боком ко мне и улыбается отцу, который ее поддерживает, а сам смотрит в сторону, на машину, тормозящую рядом. Помню этот автомобиль — потрепанный «чеви», влетевший на парковку явно с превышением скорости. Джейк на фотографии — воплощение отца. Прикидывает взглядом, на каком расстоянии «чеви» находится от его дочери, не выпускает Эмму из рук и не сводит глаз с машины; каждую секунду он готов встретить опасность. И на лице девочки написано, что сейчас для нее существует лишь один человек на свете — отец, которому она полностью доверяет.

Вчера весь вечер я разглядывала, сидя на полу, фотографии. У меня не хватало сил оторваться. Момент истины. Июнь, лето в Новом Орлеане. Эмме было шесть, мы с Джейком любили друг друга и собирались стать семьей.

Человек помнит и забывает, а наша память живет собственной жизнью.

Теперь, когда к нам приближается волна, решаю непременно запомнить эту минуту, клянусь описать ее, вернувшись домой: туман странного оранжевого оттенка, подсвеченный солнцем; спина Тины; неровные очертания скал — ближе, чем мне когда-либо доводилось видеть; соленый запах океана.

Думаю о Новом Орлеане и о цунами, снесшем целый город. Двадцать девять кварталов жили обычной жизнью — банкиры считали деньги, почтальоны разносили письма, школьники шли в столовую завтракать. В тысячах миль от них, где-то на Аляске, землетрясение поколебало горы и заставило сдвинуться подземные плиты. В недрах океана началось волнение. Жители Нового Орлеана, занятые повседневными делами, не заметили этого, не ощутили энергии, создавшей гигантскую волну.

Даже если ученые разрешат проблему памяти, ничто не изменится. Память по своей природе ретроспективна, это всего лишь осознание того, как мы стали тем, что есть теперь. Человеку не суждено увидеть молниеносное перемещение атома цезия, и каждая миллионная доля секунды приближает нас к великим переменам. И даже если однажды мы откроем формулу, с помощью которой можно будет управлять прошлым, будущее никогда нам не подчинится.

Тина жестикулирует, обращаясь ко мне. Волна приближается, она подобна серой стене. Чувствую, что приподнимаюсь как поплавок. Я чувствую, как волна набирает силу.

— Давай! — кричит Гуфи. Одним быстрым движением подруга встает на доске — колени согнуты, руки раскинуты словно крылья чайки, готовой к полету.

Делаю глубокий вдох, отчаянно гребу и жду, когда волна вынесет меня на сушу. Вокруг бурлит вода, доска дрожит, я ничего не вижу — и все-таки знаю, что лечу вперед.

Во время работы над романом мне помогли следующие книги: «Искусство памяти» Фрэнсиса Йейтса; «Из чего состоят воспоминания» Русико Бурчуладзе; «В поисках памяти: мышление и прошлое» Даниэля Шектера; «Справочник по серфингу для девушек» Андреа Маклауд; «Сан-Франциско, округ Ричмонд» Лори Унгаретти. Понятие «confabulatores nocturni» взято из монографии Джорджа Луиса Борджеса, посвященной «Тысяча и одной ночи».

Я благодарна своему непревзойденному агенту, Валери Борчардт, за веру в меня, а также издателю Кейтлин Александер, за терпение и старание; Энн Борчардт и Биллу Рену — за проницательные замечания на ранних этапах работы; Эрин Эндерлин и Джей Фелан, которые читали черновики. Также хочу поблагодарить сотрудников «Бэй-Эреа» и «Простых радостей» за моральную поддержку и кофе.

Я признательна Биллу Уайту, предоставившему мне жилище в Коста-Рике, а также Лоренсу Коатсу, Уэнделлу Мэйо и Кэти Фелан, которые помогли выкроить столько бесценных часов для работы, присматривая за моим маленьким сыном. К слову, я многое хочу тебе сказать, Оскар, за то, что будил каждое утро в пять часов.

И наконец, я благодарна Кевину.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Уилли Мэйс (р. 1931) — знаменитый американский бейсболист. — Здесь и далее примеч. пер.

Сутро-Басс — комплекс бассейнов, построенных в 1894 г. мэром Сан-Франциско Адольфом Сутро.

В 1986 г. в память о жертвах СПИДа был создан грандиозный мемориал в виде лоскутного одеяла, в котором каждый лоскут посвятили памяти отдельного человека, умершего от СПИДа.

Раймонд Лалл (1232–1335) — испанский писатель и философ-мистик.

Роберт Фладц (1572–1637) — английский врач, химик и астролог.

Алькатрас — остров в заливе Сан-Франциско. Территория острова использовалась как сверхзащищенная тюрьма для особо опасных преступников. В настоящее время тюрьма расформирована, остров превращен в музей.

В серфинге, сноуборде и скейтборде выделяются два типа: гуфи и регуляры. У гуфи (при нормальном движении вперед) стоит впереди правая нога, у регуляров — левая.

Тако — блюдо мексиканской кухни, пирожок с начинкой из рубленого мяса, томатов, сыра.

Армистед Джонс Мопин (р. 1944) — американский писатель, автор цикла романов «Городские повести», действие которых происходит в Сан-Франциско.

Немного (исп.).

Добрый день (исп.).

Да (исп.).

На автовокзал? (исп.).

Да, пожалуйста (исп.).

Грейсленд — поместье Элвиса Пресли в Мемфисе, США.