Стефани Майер - Сумерки

— Мам, — я нерешительно остановилась, раздумывая, как бы поаккуратнее ей все объяснить. — Я хочу жить в Форксе. Я освоилась в школе, у меня там есть пара хороших подруг, — стоило упомянуть о дружбе, как мама бросила взгляд в сторону Эдварда. Так что пришлось зайти с другой стороны. — И я нужна Чарли. Он там совсем один, и он вообще не умеет готовить.

— Ты хочешь остаться в Форксе? — спросила она, совершенно сбитая с толку. Эта мысль не укладывалась у нее в голове. И она снова искоса глянула на Эдварда. — Но почему?

— Я же говорю — школа, Чарли… ай, — это я пожала плечами. Не лучшая идея.

Ее руки бестолково запорхали вокруг меня, выбирая место, которое можно было бы успокоительно похлопать. Наконец, она обнаружила мой незабинтованный лоб.

— Белла, солнышко, но ведь ты ненавидишь Форкс, — напомнила она мне.

— Ну, он не так уж плох.

Она нахмурилась и стала переводить взгляд с Эдварда на меня и обратно, на этот раз более решительно.

— Это из-за него? — шепотом спросила она.

Я открыла рот, чтобы соврать, но мама пристально смотрела мне в лицо, и я поняла, что она раскусит мгновенно любую ложь.

— Частично да, — признала я. Не обязательно было признаваться в том, насколько велика эта часть.

— Ты уже говорила с Эдвардом? — спросила я.

— Да. — Она колебалась, глядя на его совершенно неподвижную фигуру. — И я хотела бы обсудить это с тобой.

Ой-ой-ой.

— Что именно? — спросила я.

— Я думаю, что он влюблен в тебя, — тихим голосом обвинила она меня.

— И я так думаю, — я не стала отпираться.

— А что ты к нему чувствуешь?

Она почти не старалась скрыть жадный интерес. Я вздохнула и отвела глаза. Как я ни любила маму, не хотелось говорить с ней об этом.

— Я от него просто без ума.

Пожалуй, так — вполне подходящие для девушки-подростка слова о первом бойфренде.

— Он, вроде бы, хороший парень и — мой ты бог! — редкостный красавец, но, Белла, подумай, ты же еще совсем ребенок…

Ее голос звучал неуверенно. Насколько я помню, последний раз мама пыталась изобразить родительский авторитет, когда мне было восемь. Этот разумный-но-принципиальный тон был мне знаком по нашим с ней прошлым беседам о мужчинах.

— Я знаю, мам. Не волнуйся, это просто увлечение, — успокоила я ее.

— Ну хорошо, — легко согласилась она. Ей очень хотелось услышать что-нибудь подобное.

Потом она вздохнула и виновато посмотрела через плечо на большие настенные часы.

— Тебе надо идти?

Она закусила губу.

— Фил должен позвонить с минуты на минуту… Я не думала, что ты сегодня очнешься…

— Ничего, мам. — Я постаралась скрыть свое облегчение, чтобы не ранить ее чувства. — Я буду не одна.

— Я скоро вернусь. Знаешь, я здесь ночи проводила… — объявила она, гордая собой.

— Что ты, мама, зачем это? Ты можешь ночевать дома — я даже не замечу.

Коктейль из болеутоляющих не позволял как следует сконцентрироваться даже сейчас, после того, как я проспала несколько дней.

— Я просто нервничала, — покорно призналась она. — В нашем районе было совершено преступление, и мне не хотелось оставаться одной дома.

— Преступление? — заволновалась я.

— Кто-то взломал танцевальную студию рядом с нашим домом и сжег ее дотла — вообще ничего не осталось! А у ворот нашли украденную машину. Помнишь эту студию, зайка, ты туда ходила когда-то?

— Да, помню. — Я вздрогнула и поморщилась от боли.

— Я могу остаться, доча, если хочешь.

— Не надо, мама. Все будет в порядке. Эдвард побудет со мной.

Кажется, как раз из-за этого она и хотела остаться.

— Вечером я вернусь.

Поскольку она смотрела на Эдварда, эти слова прозвучали не только как обещание, но и как предостережение.

— Я тебя люблю, мам.

— Я тебя тоже люблю, Белла. Будь поосторожнее, когда идешь куда-нибудь, я не хочу потерять тебя.

Эдвард глаз не открыл, но на его лице мелькнула широкая ухмылка.

В палату торопливо вошла медсестра, чтобы проверить мои трубочки и проводки. Мама поцеловала меня в лоб, похлопала по забинтованной руке и ушла.

Медсестра тем временем просматривала ленту записи моего кардиомонитора.

— Тебя что-то беспокоит, детка? Вот здесь что-то очень уж высокий ритм…

— Нет, все в порядке, — заверила я ее.

— Я скажу доктору, что ты проснулась. Она через пару минут придет тебя проведать.

Как только за ней закрылась дверь, Эдвард вернулся на прежнее место у моей кровати.

— Ты украл машину? — спросила я, подняв брови.

Он улыбнулся без тени сожаления.

— Отличная была тачка, очень быстрая.

— Как спалось?

— Видел интересный сон. — Он прищурился.

— Правда?

Он отвел глаза.

— Я такого не ожидал. Я думал, Флорида… и мама рядом…. Мне казалось, это как раз то, что тебе нужно…

Я непонимающе посмотрела на него.

— Но ведь во Флориде тебе пришлось бы сидеть целый день взаперти. Ты выходил бы только по ночам, как настоящий вампир.

Он начал было улыбаться, но вдруг снова посерьезнел.

— Я остался бы в Форксе, Белла. Или в любом другом месте вроде Форкса. Там, где я не мог бы влиять на твою жизнь.

Поначалу я не поняла, что он хочет сказать. Я тупо смотрела на него, пока слова одно за другим не сложились в некий ужасающий паззл. Я не слышала, как все быстрее пищал кардиомонитор, но по резкой боли в протестующих ребрах я поняла, что дышу, как загнанная лошадь. Он ничего не говорил, с тревогой наблюдая за тем, как боль, не имеющая отношения к сломанным костям, боль бесконечно сильнее физической грозила уничтожить меня.

Тут в палату решительным шагом вошла другая медсестра. Эдвард хранил каменную неподвижность. Она наметанным глазом оценила мое состояние, даже не взглянув на мониторы.

— Пора принять обезболивающие, детка? — по-доброму спросила она, пощелкивая пальцем по трубке капельницы.

— Нет-нет, — пробормотала я, стараясь не показать своего состояния. — Мне ничего не нужно.

Сейчас я ни в коем случае не могла позволить себе закрыть глаза.

— Не надо храбриться, девочка. Лучше не трать напрасно силы, тебе надо отдыхать.

Она подождала еще, но я покачала головой.

— Ну ладно, — вздохнула она. — Нажми на кнопку вызова, когда будешь готова.

Она бросила на Эдварда суровый взгляд, затем тревожно посмотрела на мониторы и вышла.

Его холодные руки тут же коснулись моего лица. Я смотрела на него дикими глазами.

— Тише, Белла, успокойся.

— Не уходи, — срывающимся голосом взмолилась я.

— Не уйду, — пообещал он. — Теперь расслабься, а я позову медсестру, и она даст тебе лекарство.