Нора Робертс - Порочная невинность

– Но у него рассудок не в порядке, – Кэролайн устало поднялась. Становилось совсем темно, она включила настольную лампу, и розовый свет ночника немного рассеял сгустившиеся тени. – Неужели ты не понимаешь, что Дуэйн нуждается в профессиональной помощи? Надо не только выяснить, почему он это сделал, но и предотвратить такие же поступки в будущем.

– Я позабочусь о том, чтобы это не повторилось. А те женщины… Тебе никогда не приходило в голову, что они, возможно, и заслужили смерть? – Шагая по комнате, Джози терла виски, в которых гулко стучала кровь. – Так бывает, Кэролайн. Ты же никого из них не знала так, как я, поэтому не можешь обо всем этом судить.

Кэролайн была потрясена.

– Но разве кто-то имеет право осуждать других на смерть? И если что-нибудь не предпринять, может погибнуть еще кто-нибудь. Ты не сможешь это предотвратить, Джози.

– Да, пожалуй, ты права. – Она закрыла глаза рукой. – Я надеялась, что смогу, видя, как несчастен Дуэйн, но я, наверное, с самого начала знала, что этого избежать нельзя. Это живет в крови, – пробормотала она и взглянула на себя в зеркало. – Так бывает с дикой собакой: если хоть раз она отведает крови, назад пути нет. Назад пути нет, Кэро.

Кэролайн подошла к ней поближе, и их глаза встретились в зеркале.

– Джози, надо сказать обо всем Такеру, – голос Кэролайн теперь звучал твердо. – Мне очень жаль Дуэйна, но нельзя допустить, чтобы он оставался на свободе. Если тебе трудно, я скажу Такеру сама.

– Я понимаю, что ты действительно его жалеешь. – Джози со вздохом опустила руку в сумку. – Мне тоже очень жаль. Я даже выразить не могу, как мне жаль! Но другого выхода нет. – И, повернувшись, она прицелилась в Кэролайн из своего крошечного револьвера. – Мне надо выбирать между тобой, Кэролайн, и моей семьей. Ты или Лонгстриты. Поэтому выбор может быть только один.

– Джози…

– Ты видишь револьвер? – прервала ее Джози. – Папочка мне его подарил в день шестнадцатилетия. Он меня очень любил. Для него вообще семейные узы были священны. И я тоже его любила. Я ненавидела своего родного отца, но папочку очень любила.

Кэролайн облизнула губы. Она ничего не могла понять и была слишком потрясена, чтобы испугаться.

– Джози, опусти револьвер. Ты же не поможешь этим Дуэйну.

– Дело не в одном Дуэйне. Дело во всех нас. В нас, прекрасных, гордых, ни перед кем не сгибающих головы Лонгстритах.

– Мисс Кэролайн! – донесся снизу голос Сая, и обе женщины вздрогнули. – Мисс Кэролайн, вы у себя?

Кэролайн увидела, как в глазах Джози мелькнул панический ужас.

– Вели ему уйти, Кэролайн. Я не хочу этому мальчику зла.

– Да, Сай, я здесь! – крикнула Кэролайн, не отрывая взгляда от перламутровой рукоятки маленького револьвера. – Ты иди. Я сейчас тоже приду, через минуту.

– Но мистер Такер мне велел быть с вами…

Кэролайн почти видела, как он переминается с ноги на ногу, стоя у подножия лестницы, разрываясь между вежливостью и преданностью хозяину.

– Я скоро приду, – повторила она, однако в голосе прозвучали первые пронзительные нотки страха. – Иди, а то опоздаешь на фейерверк.

Тяжело дыша, она ждала, когда внизу захлопнется дверь, и только после этого снова обратилась к Джози:

– Ты же знаешь, таким способом проблемы не решаются И ты знаешь также, что я не желаю зла Дуэйну.

– Да, но ты сделаешь то, что считаешь нужным. Точь-в-точь как я.

Джози сунула руку в сумку и вытащила нож.

– Это папочкин. Он до смерти любил охоту и всегда сам свежевал убоину. Папочка не боялся выпустить кишки и замарать руки кровью! Иногда он брал меня с собой, и я тоже очень полюбила охотиться.

– Джози, пожалуйста, убери нож!

– Ну а Такер, – продолжала Джози, поднеся лезвие к свету, – Такер никогда не любил убивать и поэтому всегда при стрельбе мазал – нарочно, разумеется. О господи, как же папочка сердился и драл его за это! А Дуэйну ничего не стоило уложить оленя или кролика, но, когда дело доходило до свежевания, он зеленел от страха. Деликатный такой… И тогда папочка говорил: «А ну-ка, Джози, покажи парню, как это делается!» – Она рассмеялась. – И я показывала. Меня никогда не тошнило при виде крови. Наоборот, мне нравится ее запах. Есть в нем что-то дикое, сладкое…

Кожа у Кэролайн покрылась мурашками: она начала кое-что понимать. В глазах Джози появился какой-то странный тусклый блеск – и точно так же блестела сталь в ее руке.

– А когда папочка умер, нож перешел ко мне. Да, этот нож перешел ко мне!

Кэролайн не могла оторвать глаз от серебристого лезвия. А за спиной ее взорвались первые гроздья огней.

В правой руке Джози был маленький перламутровый револьвер, левой она сжимала нож. Револьвер рядом с ним казался невинной безделушкой, и Кэролайн застыла на месте. Все ее внимание, весь страх были сосредоточены на жутком серебряном блеске лезвия. Теперь она твердо знала, что у Джози не дрогнет рука.

А Джози почти смеялась. Было в ней нечто, что она больше не могла в себе контролировать, что сейчас со зловещей радостью рвалось наружу.

– Что, детка, ты удивлена? Да и кто бы поверил! Никто даже не подумал, что это может быть женщина, – и меньше всего наш замечательный агент по делам особой важности. Хотя я, конечно, постаралась, чтобы они не смогли ничего разобрать. Даже Тедди не мог сказать, были они изнасилованы или нет. А ведь Бернс сам говорил: ищите среди тех, кто ненавидит женщин. Но мы-то с тобой знаем, что никто не может их так сильно ненавидеть, как женщина!

Кэролайн содрогнулась, когда за окном снова взлетели огни.

– Но почему же ты должна была ненавидеть?

– У меня были причины. Много причин.

Она продвигалась все ближе и наконец оказалась в проеме дверей, ведущих на балкон. Глаза ее сверкали, словно огни, освещавшие сейчас небо.

– Но с тобой все иначе, Кэролайн. Я тебя уважаю. Я знаю, как будет горевать Такер. Не двигайся! – приказала она, когда Кэролайн пошатнулась. – Мне бы не хотелось тебя убивать, но я должна это сделать. И никто не услышит.

Да, никто не услышит. Она может кричать – как кричала Эдда Лу, – но никто не услышит и не заметит. Револьвер был нацелен прямо ей в горло. «Вылетит крошечная пулька, – подумала Кэролайн, – моя крошечная смерть…»

– Я не хочу, чтобы ты страдала, как другие, – сказала Джози. – Ты не такая, как другие.

«Думай!» – приказала себе Кэролайн. Она должна что-то срочно придумать. Она знала, что единственный ключ к сердцу Джози – семья. Но как использовать этот ключ?

– Джози, ведь они же оба из-за этого будут страдать – и Такер, и Дуэйн.

– Знаю. Но от позора они будут страдать еще больше. – Джози засмеялась, когда в небе сверкнули, расцвели и угасли золотые огни. – Правда, красиво? Лонгстриты устраивают фейерверки у себя в «Сладких Водах» уже больше ста лет. Это что-то да значит! Помню, папочка сажал меня на плечи, чтобы я была поближе к небу. А мама смотрела на нас, но никогда ничего не говорила. И не улыбалась. Она, знаешь ли, не хотела, чтобы я родилась…