Владимир Купрашевич - Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание)

– Ну, я валяюсь! –предупредила она с порога – Зашла я в архив посмотреть на Аполлона…оно как раз вылезало из-за стола. Натуральный Квазимодо из «Парижской богоматери». Если бы не посторонилась, он бы меня смел. Там еще мрак такой – я даже не рассмотрела его толком. Рванула в обратную сторону. Есть там конечно уголок интересный – это угол стеллажа, что у окна. Из него как раз падает свет, какой нужно, но ради чего? Хотя вместе вы могли бы сняться в новой версии «красавица и чудовище». Без грима. Ну не знаю, флаг тебе, конечно, в руки…

– Флаг придется поставить в угол, пока, – уныло ответила Ксюша.

– Что же так?! – удивилась подруга.

– Как будто не знаешь. Через пару дней отпевание.

– Свадьба?! Значит, не раздумали?

Ксения не ответила.

– Вот и надевай это платье в загс. Вполне сгодится. Там этого теневого театра будет под завязку. Придешь из дворца с мужем и вереницей потенциальных… Все остальные причиндалы, вроде фаты там, всяких короночек…

– Все есть, – вздохнула Ксения. – Не думала, что эта процедура будет нагонять на меня такую тоску. Предчувствие, наверное. Ничего путного из этого не выйдет.

– Ну, это уж как на роду написано, – неожиданно ударилась

в философию Женя. – Вот я принесла платье, возьми. Надо еще,

наверное, что-то где-то подогнать, но на твоей фигуре все и без того в лучшем виде…

Ксения заглянула в пакет.

– Придется оставить здесь.

– Боишься брать в общежитие?

Подруга хмыкнула.

– У меня каждый день что-нибудь тащат. Сначала джинсы, теперь кофточку мою, самую любимую, стибрили…

– Вот подонки! – взвилась Женя. – Возьми меня в этот рассадник, я там быстро разберусь, кто есть кто. Отыщем все твои тряпки в большем количестве, чем пропали. Хочешь, ребят подключу!

– Нет, нет, – зачастила Ксения, кистями обеих рук отгораживаясь от подруги. – Ничего ты там не найдешь, а мне осталось всего пару дней там откантоваться. Черт с ними, с тряпками!

Официальная программа бракосочетания, из-за того, что их втиснули в график вне очереди, прошла кувырком. Ксения даже не успела ничего понять – куда то втолкнули, где-то за что-то расписалась, что-то скороговоркой продекламировали… Лишь фотограф затормозил их на минуту на парадной лестнице, и она получила возможность хотя бы оглядеться и заметить роскошь внутренней отделки. Затем их пригласили в зал просмотреть видеозапись. На экране Ксения никак не могла узнать себя, а Андрей почему-то был небольшого роста, губастый и в очках. Потом оказалось, что это не их кассета и что их вообще не снимали, так как не было заявки. По помещениям дворца шарахались всем стадом, в котором Ксении были знакомы лишь две– три физиономии. Тем же скопом завалились в квартиру к банкетному столу.

Но сюрпризы начались еще раньше и первый, с раннего утра, преподнесла лучшая подруга. Она прислала букет роскошных цветов с открыткой, где поздравляла новобрачных и проси

ла прощения, что по состоянию здоровья не может принять участия в празднике и что дарит ей то платье, в котором она красуется сейчас.

Ксюша попыталась до нее дозвониться, но к телефону никто не подошел. Настроение, и без того сомнительное, было испорчено окончательно. Вероятно потому, вечеринка показалась какой-то обыденной пьянкой, не имеющей к ней никакого отношения и, когда ее доставали требованием принять хоть какое-то участие, Ксения терялась.

Публики собралось на удивление много. Приехали родители Андрея – аборигены из Лодейного Поля, прихватив с собой еще пяток родных (Андрей не упустил случая упомянуть, что российский флот зарождался в их городе – еще сам Петр закладывал там, на судоверфях, первые ладьи…Ну, насквозь моряк!). Понравилась ли она новым родственникам Ксюша не поняла, но держались они с ней довольно уважительно. Вероятно, не могли даже представить, что их рассудительный Андрей, их надежда и опора, мог выбрать себе в жены что-то недостойное. Ксения, впервые, в тот вечер задумалась над странностью его выбора. Уж чем-чем, а гарантиями надежности их семейного союза с ее стороны не веяло изначально. То ли он принял ее как полуфабрикат, из которого еще предстоит приготовить фирменное блюдо, то ли за зеленый томат, который следует лишь некоторое время выдержать, чтобы созрел. По крайней мере, какая-то странная терпимость к ее выходкам имела место быть. Да и черт с ним. В любом случае сам он – не худший вариант. Ведь очень даже может быть, что и он, не слишком терзается любовным пылом. Правда, остается открытым вопрос, зачем тогда ему вся эта комедия? Или такие усредненные отношения и есть тот золотой рациональный подход к созданию долговременной семьи…На этой мысли Ксюше едва не стало дурно.

Была на вечеринке и представительница от организации, где делала ослепительную карьеру Ксения – конечно же, инспектор отдела кадров, вездесущая Коклюшкина. Она лично оформляла ей краткосрочный отпуск, в связи с неординарным (с ее точки зрения) событием. Сама предложила, и сама проголосовала за свое участие в свадебной церемонии. Ксюша в голосовании приняла ее сторону. Одной вороной больше, одной меньше…В порыве воодушевления Коклюшкина предупредила, что, согласно приказу о приеме Ксении на работу, она числится не оператором поломоечного манипулятора, а лаборанткой НИИ.

– Не наоборот? – сострила Ксюша.

Коклюшкина решив, что шутка не для среднего ума не стала и напрягаться.

Отсвечивали в углу и курсанты с каким-то офицером старшего чина и более старшего возраста, который все время пялил на нее глаза. Представители от Морфлота выделялись примерным поведением (не считая лупоглазого), безупречно наглаженной форменной одеждой и скромностью в потреблении спиртного. Наверное, потому вечеринка прошла скучно и даже без драки.

Некоторое оживление в унылую атмосферу свадьбы внесла мать Ксюши, явившаяся по вызову телеграммой (телефон ее как всегда не отвечал) и без предварительного предупреждения. Шубутная и непоседливая она совалась всюду, где ее не ждали и везде с какими-то казусами. После того, как она пересолила цыпленка табака, которого не ей поручали приготовить (но очень хотелось) и разбила только что подаренную хрустальную вазу, в которую натолкала цветов, забыв налить воды, она ненадолго угомонилась. Но, под воздействием алкоголя, вновь распоясалась, и вся честная компания полвечера вынуждена была слушать ее громогласные мемуары о собственных проказах в молодости, в достоверности которых никто не усомнился. Ксения дважды выводила ее в прихожую, читала нравоучения, но особого действия это не возымело. Некоторое время ей пыталась создать конкуренцию Коклюшкина, но быстро сошла с дистан

ции, успев лишь вынудить молодоженов под вопли «горько» пару раз поцеловаться, и произнесла путаный тост, в котором чаще всего поминались деньги. Ее попытка внести репертуар застольных песен была сметена инициативой Ксениной матери, оказавшейся, на беду, еще и песенной энциклопедией.

Вечер закончился хоровым исполнением приемлемых для всех возрастов шлягеров и танцами необъяснимой хореографии. Шумовое отделение закончили еще до полуночи – квартира Андреем была арендована по наводке тетки из отдела кадров, и как отнесутся соседи к празднику, посреди рабочей недели, было неизвестно. Благоденствия Коклюшкиной этим не ограничились. К концу вечеринки она отвела Ксению и преподнесла главный сюрприз – Михаил Корнилыч, архивариус НИИ, живет один в двухкомнатной квартире. Правда на первом этаже, в старом фонде и дом давно не ремонтировался, но на временное жилье вполне сгодится. Она замолвит словечко. Правда ей это будет кое-чего стоить… Ксения расцеловала разомлевшую тетку, несмотря на ее прозрачный намек о том, что все услуги нынче платные.

Родители Андрея уехали в тот же вечер. Мать Ксении до утра сидела с ними на кухне, пила кофе, болтала, и время от времени порывалась спеть «Соловьи поют, заливаются…»

На другой день они проводили ее на автовокзал. На перроне она пространно извинялась, что, наверное, не очень прилично вела себя, обещала компенсировать причиненный ущерб. Вероятно, Ксения с мужем не очень настойчиво убеждали ее в том, что никаких претензий у них к ней нет, потому что, в заключение, маманя заявила, что, собственно, ничего особенного и не произошло. Подумаешь, попели песен, да поплясали… Кому какое дело, а если кому-то не нравится… Чтобы притормозить родительницу Ксения уныло спросила, почему она, со своей неуемной энергией, не выходит замуж. Та быстро взглянула на дочь, пожала плечами и заявила, что после ее отца ни на кого размениваться не хочет. Дочь скользнула взглядом по маленькой щупленькой фигуре матери и понимающе улыбнулась… Отец Ксюши умер рано, когда она училась еще в средних классах, и это был самый родной для нее человек. И, наверное, для матери тоже. По крайней мере, та, после его похорон, как-то растерялась (привыкла жить с ним «как за каменной стеной»). Она не скатилась до подвалов, но организовать собственное существование оказалась не способной. Для нее вдруг выяснилось, что возможности и желания могут быть трудно сопоставимыми, что иногда находятся деньги на банку дорогого кофе, но уже не хватает на батон. Иногда все пособие спускалось за один вечер на день рождения любимой кошки Юльки. Внезапные экономические провалы шокировали ее, но никогда ничему не учили. Придя в себя, она вновь принималась активно бороться за существование, с тем же результатом – все начатое оставалось недоделанным, не достиранным, не доклеенным…Найти мужика, который мог бы собрать ее в кучу, вряд ли было возможно. Нужен был опекун, а нынче мужики, чаще всего, сами нуждаются в поддержке штанов…