Фрэнсис Поллини - Все красотки – по ранжиру

Было бы лучше и много удобнее называть ее… мисс Хадсон. Ему так казалось. Но он начал разговор именно так, как он обращался с ее одноклассниками. Только подумаешь о них, этих сегодняшних ребятах, размышлял он. Ну и дети пошли нынче! Они взрослеют так быстро. Он вспомнил о своей дочери, которой всего лишь десять лет, а она уже носит лифчик… ну, не совсем, как у взрослых, но тем не менее своего рода лифчик. Уверен, что ее однолетки тоже носят нечто подобное. Он слышал… о последнем изнасиловании. Он знал о нем. В любом случае он о ней очень беспокоился, не имеет значения, сколько лифчиков она носит. – Я хотел бы предоставить вам возможность еще подумать над этим вопросом… – сказал он. – Потому что, если вы поможете мне в этом трудном деле, вы понимаете…

Девушка кивнула и продолжала сидеть молча. Все, что только Мог делать Фолло, – это смотреть на нее. Она была красавица. Эти темные волосы…

– Я все понимаю, – наконец ответила она.

– Ну… и что вы скажете? – терпеливо спросил он.

– Лейтенант… – сказала она, глядя ему прямо в лицо. – За кого вы меня принимаете?

Он не нашелся, что ей ответить. Какой голос! Ее низкий мягкий голос просто потряс его. Что за дети пошли нынче!

– Я считаю, что ты красивая, хорошая девушка… – ответил он. – Очень хорошая девушка, на самом деле… пойми меня правильно… Рошелл… – Он смолк.

– Это как раз то, что я сама о себе думаю, – сказала она.

– Я знаю, что…

– Ну, разве можно задавать такие вопросы хорошим девушкам? А? Лейтенант? Скажите мне.

Фолло был совершенно растерян. Эта малышка заставляет его почувствовать себя полным дураком. Это не укладывалось в его голове.

– Это совсем не так… – начал было он возражать.

– Какого рода девушкам обычно задают подобные вопросы? – она совершенно загнала его в угол. – Ни один мужчина, ни один парень не позволит себе делать подобные предложения хорошей девушке. Разве вы не знаете этого, лейтенант? Они просто не осмелятся. Когда они делают подобные предложения, они обращаются с ним к определенного сорта девушкам. Не такого рода девушки, как я. Вы меня понимаете?

Фолло сидел совершенно ошеломленный и даже начал постепенно понимать, правда, очень смутно, какого дурака она из него сделала. Он возненавидел свое собственное имя, а заодно и Рошелл. Могла ли она сама стать следующей жертвой? Он вдруг осознал, что хотел бы этого…

– Хорошо. Все, хватит. Спасибо, – тихо и монотонно пробормотал он.

Девушка вышла из комнаты…

Какое монолитное единодушие царит на путях, которые иначе не назовешь, как отвратительные? Преступные. И все самое отвратительное прикрывается благочестивыми, праведными словесами. В этом вся суть. Вне всякого сомнения. Разве это случайность? Самые гнусные преступления, совершенные человечеством на национальном и интернациональном уровне, были обернуты в праведные, благочестивые фразы. Так было всегда. Мы не исключение. Мы лучшие, но не исключение. Но почему такое единодушие? Тигр размышлял над этим парадоксом, и вновь возвращался к своей прежней концепции, основной идее всех комплексов и процессов, – нормальное искривление. И это все далеко не случайность. Это постоянный, неизменный и трагический фактор этой парадоксальной концепции. Во всем комплексе процессов. В центре находится основная масса, которая постепенно расширяется. И есть края. И только вдоль кромки этих краев… раздумывал грустно Тигр… на самых их концах имелась реальная надежда на спасение, высвобождение от этого единодушия. Дневной свет. Голубое небо. Яркий свет солнца. Это трагично. Природа щедра на трагедии. Что мог сделать отдельный человек, все люди, ограниченные по своей природе… чтобы выйти из этой трагедии? Возмещение. Улучшение. Восстановление. Они все связаны. Навсегда. Либо какие-то пробные шаги должны быть сделаны во всех направлениях. Так что раз ты уж оказался на этом идущем вниз склоне… этом склоне… на другой стороне этого склона… Тигр начал пугаться и барахтаться, окутанный тенями и призраками… Он обнимал, целовал, ласкал Сонни Суингл. Она любила долго заниматься этим. Она игривая девушка. Ее он обычно называл Кошечкой, и не только тогда, когда она позволяла ему делать это. Она предпочитала, чтобы ее звали Сонни. За исключением тех нескольких моментов… Он не форсировал событий. Ему нужно было что-нибудь придумать, чтобы встречаться с ней по вечерам после окончания футбольного сезона, но для этого необходимо найти свыше полутора часов, так как ей нужно не меньше времени, чтобы получить полное удовлетворение.

Где она научилась этому? Бог знает… Вероятно, это у нее от природы…

– Ты помурлыкаешь для меня?

– Конечно… – сказала она и начала мурлыкать.

Кто еще мог мурлыкать так, как она? Даже его кошка Шиба… Он любил ее мурлыкание… Он поцеловал ее прелестный носик. Что за нос! Ее глаза. Ее коричневые волосы. Он позволил ей пошалить, порезвиться с ним в кресле. Кто еще мог так резвиться и шалить?

– Как дела? – поинтересовался он.

Тигр услышал мелодию. Это была его любимая мелодия. Она пришла, она зазвучала, это была прелестнейшая мелодия. Уже давно, много лет назад, его мать пела ему эту мелодию. Луби Лу и Джейн. Мелодия…

Она лежала на его руках, закрыв глаза, позволяя ему ласкать ее холмик между ног.

– Киска… – сказал он.

И она вздохнула и снова поцеловала его. Его. руки начали ласкать ее прекрасные груди – прелестные, мягкие, небольшие, соски на них горели ярким красным цветом. Великолепные соски.

– Кошечка… – снова сказал он.

Она ласкала его лицо. Она снова поцеловала его. Они играли и баловались…

– Я принимала все таблетки очень аккуратно, – похвасталась она, ее прекрасный ротик приблизился к его устам.

– Хорошая девочка, – тихо прошептал он.

– Тебе было хорошо со мной в последний раз? – спросила она.

Он усмехнулся. Как могло ему быть с ней хорошо, когда она надела тогда лифчик. Он не жаловался. Он даже ничего ей не сказал. Они вместе сняли его. Сокровища упали в его руки. Он подумал о миссис Мортлейк…

– Ты шутишь? – спросил он, целуя ее.

Она ответила на его поцелуй. Их языки встретились. И начали двигаться во рту. Они играли и шалили во рту друг у друга…

– Как я мог быть тобой доволен? – спросил он, лаская ей груди.

Он знал, что любит эту красавицу…

«Нежная Киска»… – сказал он ей на ухо…

Она глубоко вздохнула. Они очень долго целовались. Она собирается установить рекорд, подумал он. Наконец, она прильнула к нему, с сильно стучащим сердцем, горячая и дрожащая…

– У-м-м-м… – произнесла она. – О-о-о… – сказала она, ловя дыхание…

– Как ты? – прошептал он, кусая ей ухо.