Ярослав Питерский - Падшие в небеса. 1997

– В Советском союзе было много несправедливости, вот он и должен был умереть. Справедливость восторжествовала. Вы верите в справедливость?

– Не знаю, – выдавил из себя Валериан.

Гость хмыкнул, как-то противно. И скривил лицо. Но это не напугало Валериана. Напротив, он в эту секунду уже не боялся раздражения человека, напротив. Скрябин посмотрел в окно. Ему вдруг захотелось все рассказать этому человек, довериться этому страшному визитеру. Странно чувство, но Валериан вдруг ощутил какую-то нелепую симпатию к гостю.

– Так вы хотите поверить в справедливость?

– Что для этого надо? – устало, вздохнул Валериан.

– Для этого надо не много. Сделать шаг навстречу мне. Всего лишь шаг.

– Шаг? Навстречу вам?

– Ну да… довериться и сделать шаг? Что в этом странного?

– Просто я не понимаю, о чем вы говорите, – усмехнулся Валериан. – Просто бред какой-то?!

– Ну почему бред. Вы же не хотите причинить мне вред? Боль? Страдание?

– Вам? Вы о чем? Вы о чем говорите вы зачем вообще пришли в мой дом?!

– Я же говорю вам за справедливостью… все просто. Справедливость нужна и мне и вам.

Валериан внимательно посмотрел в глаза человека, напротив. Он словно пытался что-то разглядеть в зрачках, странный визит и странное поведение.

– Справедливость говорите? А нужна ли она? – выдохнул Скрябин.

– Несомненно. Иначе вы обречены на муки, которые, вас не просто убьют, а еще и съедят. Медленно и жестоко.

Валериан вновь взглянул на гостя и грустно улыбнулся.

– Откуда вы знаете?

Незнакомец вздохнул и развел руками затем, как-то картинно обхватил свое лицо ладонями, словно он был мусульманин и читал молитву перед обедом.

– Значит, вы уже мучаетесь, я попал в точку, – произнес он.

– Откуда вы знаете?

– Потому, что я сам такой.

– Какой такой? – вздрогнул Скрябин.

– Такой как вы. Мы из одной когорты. Я тоже мучился после первой жертвы,… – он сказал это словно палач, зачитывающий приговор смертнику.

Скрябин отмахнулся и зажмурился:

– Господи бред, бред какой-то.

– Сначала она стояла у вас перед глазами все время, потом лишь ночью и сейчас вы вообще стали забывать ее образ…

– Кого?

– Жены, вашей жены, но вы испытываете моральные муки и не можете понять почему? Вы злитесь и боитесь людей…

– Вы, вы, экстрасенс, оракул?! – вскрикнул Скрябин и дико расхохотался.

– Нет. Я, такой как вы, я описываю вам-то, что было.

– Зачем?!

– Что бы вы поверили в справедливость, за которой я пришел…

Повисла пауза. Скрябин вскочил и, пошарив где-то за холодильником, достал початую бутылку водки. Залпом, сделав несколько глотков, он подскочил к гостю и, схватив его за грудки, отчаянно прорычал:

– Что вы хотите от меня?!!!

– Что бы вы мне помогли. Я перестал быть таким как вы. Я долго шел к этому и перестал. Но сейчас я вновь должен стать таким. Меня, попросили люди, которым я не могу отказать, которым я верю и которых уважаю, и люблю. Но я не хочу вновь стать таким как вы. Это не справедливо и вы ради всего, что у вас осталось в теле, должны мне помочь.

Валериан вдруг все понял, он понял, что просит его гость, он понял и как-то радостно заплакал и, улыбаясь, размазал слезы по щекам:

– Но я не могу… я слабый…

– Можете, я вам помогу и научу… Но сейчас не об этом. У меня есть для вас подарок.

Скрябин вздрогнул, он недоверчиво посмотрел на гостя. Тот кивнул головой, подтверждая.

– Какой еще подарок?

– Ну, подарки бывают разные. Многим дарят то, что они заслуживают. Вот я, например, своему отцу подарил разбитый покореженный будильник.

– Будильник? – удивился Скрябин.

– Да, будильник…

– Зачем?!!!

– Все просто. Мой отец много пил. А когда напивался, гонял меня и мать. А однажды он схватил будильник и швырнул его об стену. Я был тогда подростком, но я спрятал этот будильник. Прошло много лет, отец отмечал пятидесятилетие, и вот я неожиданно подарил ему тот самый покореженный будильник, а к нему приложил записку – посмотри, когда остановились часы твоей совести. Вот так. Отец был поражен, он не мог ни есть, ни пить на банкете. А потом попросил у нас с матерью прощение и бросил пить. Он не пил до своей смерти. Вот так. Так что иногда каждый заслуживает тот подарок, который он сам сотворил.

Скрябин опять вздрогнул. Он как умалишенный открыл рот и затряс руками, Валериан замотал головой и зажмурился. Он сидел и трясся в ожидании конца. Но его все не было…

– Вы можете открыть глаза, – пистолетным выстрелом прозвучали слова гостя.

Валериан, попытался разжать веки. Но от страха у него это сразу не получилось, словно неведомая сила не давала посмотреть на гостя. Но наконец, Скрябин, открыл глаза и увидел равнодушное лицо своего визитера. Тот, как показалось Валериану, даже немного ухмылялся.

– Вот,… – гость кивнул на стол.

Скрябин опустил взгляд и увидел нож. Тот самый проклятый нож, которым он ударил Лидию. Ведь Валериан мог бы узнать его из тысячи. Его лезвие с пятнами бурой высохшей крови зловеще чернело на белом пластиковом кухонном столе. Скрябин зажмурился и затряс головой:

– Нет! Этого не может быть!

– Как видите, может.

– Но как?!!! Как? Это невозможно! – орал Скрябин.

– Возможно все.

Валериан открыл глаза и, склонившись над ножом, как-то нелепо рассматривал его, словно часовщик смотрел часы. Скрябин дрожал и тяжело дыша, хныча, спросил:

– Но зачем он мне?

– Поздоровайтесь, он скучает по вас. Он зовет вас. А вы просто подержите его, – каким-то мистическим голосом сказал гость.

– Подержать?!!!

– Да, возьмите в руку, ощутите ее холод. Ощутите! Это ведь холод смерти.

Скрябин вытянул руку, он медленно словно боясь обжечься, взял нож. Он сжал рукоятку и, подняв как-то нелепо вверх, словно казак шашку резко опустил его обратно. Затем брезгливо бросил и отшатнулся. Нож упал на стол и соскользнул на пол. Гость медленно нагнулся и аккуратно положил нож в полиэтиленовый прозрачный пакет.

– Очень хорошо, ну а теперь вам нужно выпить… вот из этой кружки…

Холод заставил прийти в себя. Холод вернул к жизни, к сознанию. Он пошевелил сначала ладонью, затем рукой. Вилор открыл глаза и увидел небо, обычное в облаках небо. Он еще несколько секунд лежал недвижим и не мог понять, где он находится. Затем собрался силами и, застонав, повернул голову набок. Это был берег обычный берег реки, невдалеке деревья и густые кусты. Галька и более крупные камни как-то необычно сильно впивались в тело, было немного больно. Вилор поморщился. Он попытался приподняться, но не смог из-за огромного физического напряжения болели мышцы и суставы. Борьба со смертью под холодной водой отобрала все силы. Щукин еще раз попытался приподняться на локтях, наконец, ему это удалось. Вилор осмотрелся, он лежал у самой воды, а совсем недалеко на большом бревне сидел человек. Это был высокий сутулый мужчина в длинном темно-зеленом плаще. Щукин напряг зрение, чтобы рассмотреть черты этого человека.