По моим правилам - Зоя Анишкина

– Мы уходим!

Решительность в моем тоне не особо подействовала. Зато Лику немного привела в чувство. Она встрепенулась и стыдливо отвела глаза. Ну да, самое время!

Я молча потащила ее ко входу. Парни смотрели не очень добро, поэтому следовало убраться как можно скорее. Мало ли. Всё-таки их трое, а я одна, да ещё и с балластом.

Судя по их нетрезвым повадкам и глазам с расширенными зрачками, там может быть не только алкоголь. Уже у выхода вытолкнула вперёд Лику, как почувствовала боль в руке.

Меня бесцеремонно затолкали обратно. Холодок прошёлся по коже, и я завопила:

– Лика!

Но какой там. Все же музыка и гогот, а потом рот мне зажали рукой так, что кричать я не могла. Ситуация наводила панику. Двое держали меня, а третий, что забавлялся с подругой, стал приближаться, расстёгивая ширинку и несвязно говоря:

– Не люблю, когда меня лишают сладкого. Придётся отработать за подружку. Нам всем. Не бойся, тебе понравится…

– Мне больно.

Собственный голос показался мне хриплым, надорванным. Вот тебе и спортсмены, вот тебе и баскетбол. В них явно был не только алкоголь. Сжала зубы.

Сразу всплыли слова мамы о том, что я слишком многое себе в жизни позволяю. Но мне девятнадцать. Я сама могу решать. Да только сейчас в голове набатом звучало: пока в подоле не принесла.

Вот такой странный диссонанс психолога и матери. Ибо для меня она первым никогда не станет. Один из парней больно схватил меня за волосы, и голова дернулась назад.

Я никогда не любила, когда тело без спросатрогают посторонние. А сейчас меня скручивало в рвотных позывах от страха и омерзения. Потому что я понимала, к чему все идёт. К насилию.

К насилию надо мной.

– Боль иногда очень приятна, а, рыжая? А теперь давай-ка открывай ротик.

Хватка по сторонам стала жёстче. Останутся синяки. Волосы натянулись, и слёзы выступили из глаз. Я словно в тумане была, пока он приближался, высвобождая своё достоинство.

Я никогда не видела вживую мужских причиндалов. Ничего впечатляющего, даже как-то противно. Хотя вся ситуация была не очень. Напряжение и дикий страх сковывали.

Боже мой. Он хочет заставить меня отсосать ему. Едва ли не впервые длинные рыжие волосы мешали. С короткой стрижкой им бы не за что было схватиться.

А так они стягивали меня назад, заставляя приоткрывать рот. Этим уродам нравилось. Они были возмущены и не замечали, что делают больно.

Руки сводило, и казалось, что меня раздирают на части. Я не сопротивлялась. Копила силы. Знала, что слёзы доставят им особое удовольствие и застыла, безэмоционально, по крайней мере,внешне, глядя на приближающийся член.

Кажется, после сегодняшнего вечера мне в девственницах полжизни ходить. Если вообще ходить, ибо ещё не конец, а на помощь мне никто не спешит. Боже, я не могу сделать это.

Меня скрутил тугой спазм, и рвотные позывы стали ощутимее. Я не сдерживала их. Может, в этом мое спасение? Но, как назло, до дела не доходило.

Он был совсем близко, и меня силой опустили на колени, все ещё держа голову. Один из парней попытался силой открыть рот, и мне удалось хватить его за палец со всей дури.

Голова тут же дернулась от удара. Второй пришёлся по рёбрам. В глазах потемнело. Я справлюсь. Я сильная. Это закончится.

– Сучка! Да я тебе в глотку засуну так, что ты…

В этот момент дверь комнаты с треском распахнулась, с такой силой, что вырвала замок. На пороге стоял хозяин дома собственной персоной. Все такой же чёрный и хмурый, как раньше.

– Кажется, я недостаточно хорошо проинструктировал вас насчёт правил этого дома.

Немного не такой речи я ожидала. Да и в целом в моем состоянии луч надежды сменился странным недоумением. Потому что меня все ещё продолжали держать.

– Самсон, так вот смотри. Она целка ещё небось, давай ты первый, в чем проблема.

Боже. Нет. Мне почему-то казалось, что он не может быть таким. Не может быть насильником. Нет, Самсонов тот ещё урод по рассказам, но… Не до такой же степени.

– Отпустили ее.

Хватка ослабла мгновенно. Я упала и со всей возможной скоростью забилась в угол. Миша перегораживал пути к отступлению, эти – кдругой двери, наверняка в ванну.

В итоге я сиротливо застыла посреди комнаты возле стула. Растирала руки. Как же больно, как же страшно. Я справлюсь. Я обязательно справлюсь.

Тот, что тряс передо мной своим жалким отростком, застегнул ширинку и пошёл к Мише навстречу.

– Самсон, ну ты же…

Чёткий прямой удар. Поставленный. Самсонов хоть и был далеко не качком, но силища в руках имелась колоссальная. Волейболистам вообще нельзя иметь горы мышц. Реакция не та, прыжок…

Парень свалился замертво. Без единого шанса, хотя в росте не уступал Мише ни на сантиметр. Упал прямо рядом со мной. Желание ткнуть его было нестерпимым.

И я сделала это. Вроде бы незаметно, вроде бы совсем не сильно. Обидно, по-девичьи, хотя тоже была в прекрасной физической форме.

– Эй ты, с тобой я позже разберусь. Пошла в угол, и чтобы я тебя не слышал, а вы…

Он сверкнул пьяным взглядом в сторону застывших и уже порядком напуганных дружков.

– А вы сели, расстегнули ему ширинку и по очереди сделало то, что заставляли сделать ее. А я пока пару фоток организую.

Он достал телефон, пока замершие парни ошарашено мялись в сторонке. Боже мой… Я не хочу это видеть! Меня снова скрутило.

– Ну! Пошли, и чтобы я вас больше не видел. В принципе, иначе сами понимаете…

И они понимали. На несущихся ногах приблизились и опустились на колени. Не смотреть! Не смотреть! Не смотреть!

Но я не могла отвести глаз от самого омерзительного зрелища за всю мою жизнь. Не помогало даже самоубеждение, что со мной все будет хорошо. Он не тронет. Не тронет? Так ведь?

В какой-то момент я отвернулась и поняла, что больше не могу. Меня стошнило. Стошнило в стоящую на столе вазу. Казалось, всю выворачивает на изнанку. Все нутро вырывается с рвотнымимассами.

Очнулась я от того, что перед глазами появилась небольшая новенькая бутылка воды объёмом в литр. Трясущейся рукой потянулась за ней, опасливо косясь на Мишу.

Тот смотрел на меня безразлично и даже немного