Внезапная удача 2 (СИ) - Ренсинк Татьяна

Словно по зову страдающего сердца он в шоке застыл вдруг на месте, слыша доносившиеся со двора голоса... Взглянув на раскрытое окно, Алексей узнал голос Софьи, которую вышла встретить Екатерина Петровна Шувалова:

-Глазам не верю, девочка моя! - приняла она Софью в крепкие объятия. - Как же я дождалась?! Господь свидетель, как я ждала, что ты всё же навестишь меня!

-Если не одно обстоятельство, я бы никогда не приехала к Вам, Екатерина Петровна. Я уже больше года никуда не выезжала и не собиралась, - не скрывала взволнованности Софья, и статс-дама пригласила пройти в дом.

Схватив висевшую на брусьях трость, Алексей через боль и усталость ног торопился подойти к двери. Он переживал упустить возможность услышать их беседу, а тихо вернувшаяся Ульяна скорее подхватила его вторую руку.

Она помогла ему выйти в коридор и пройти к балкону, где, сев в кресло, он мог уже отчётливо слышать разговор устроившихся внизу для чаепития Шувалову с Софьей...

-Расскажи же, милая, как ты живёшь? Может стоит вернуться ко двору? Ты ведь уже родила, - сразу вопросила Екатерина Петровна, но Софья вздохнула, будто набралась тем самым стойкости:

-Я пришла говорить не обо мне. Моя жизнь течёт спокойно. Думаю, это было бы скучно описывать. Я занимаюсь дочерью и нигде не бываю. Я приехала не для этого.

-Но как же, дорогая? - хотела статс-дама всё же говорить об ином, мельком взглянув на балкон, где заметила, как Ульяна помогла Алексею сесть в кресло. - Тебя супруг не обижает?

-Умоляю Вас, выслушайте, - отказалась Софья от предложенного подошедшим слугой чая.

Когда тот ушёл, оставив их вновь наедине, Софья продолжила:

-Вчера вечером со мной впервые за всё время говорила моя... мачеха.

От последнего слова её Екатерина Петровна задержала дыхание. Поразившись тому, что Софья видимо узнала, что супруга её отца не является родной матерью, она с тревогой смотрела в глаза ухмыльнувшейся собеседницы:

-Значит, это правда... Вы являетесь моей тётушкой.

-Софьюшка, - нежно вымолвила Екатерина Петровна. - Да,... это правда. Как же ты узнала?

-Вчера вечером... мачеха... рассказала мне, почему нет ко мне тёплых чувств, но она тут же пояснила, что зла мне не желала никогда, - стала рассказывать Софья, глядя на горящие свечи подсвечника на столе, за которым сидели. - Она рассказала об измене моего отца с Вашей сестрой, о том, что их недолгий роман закончился моим рождением. Подкинутая служанкой моей умершей при родах матери с письмом, чья дочь, я внесла в их жизнь разлад. Однако мачеха нашла в себе силы простить супруга и, более того, принять меня, будто родную. Никто и не догадывается до сих пор, что я не её дочь.

-Да, я была против, чтобы сестра отдавала тебя Аганиным, но всё произошло за моей спиной. Я бы хотела забрать тебя себе, и всё бы сложилось иначе, - прослезилась Екатерина Петровна. - И даже с Алексеем не случилась бы беда.

-Мне пора, - поднялась сразу Софья, видно не желая продолжать беседы, но её тётя остановила:

-Нет, умоляю, расскажи всё, как есть!

-Что Вы хотите ещё знать? - сделала удивлённый вид Софья.

-Я же вижу, что ты несчастна, что всё не так спокойно, как ты утверждаешь да пытаешься всем вокруг доказать. Слухи разные ходят, но скажи ты правду мне. Чем заставил тебя Мамонов быть с ним? Почему ты к нему пошла да добровольно, как говоришь?

Глубоко вздохнув, Софья мотала головой. Она не выдерживала подобных вопросов и быстрой походкой поспешила выйти из дома...

-Софья! - выбежала за нею на двор Шувалова.

Остановившись у кареты и надевая протянутый кучером плащ, Софья оглянулась.

-Ты не могла предать Алексея! - воскликнула Шувалова. - Не поверю никогда, что ты бы могла это сделать и после его смерти. Видно по твоему лицу, измученному, опухшему от слёз, что всё не так, как ты утверждаешь!

-Екатерина Петровна, - усмехнулась Софья. - Я предала его, понимаете? Я всё-таки это сделала!

-Но почему? - не понимала её та. - Ты не могла, нет.

-Смогла, - развела руками Софья и вновь усмехнулась.

-Но ваша любовь, - никак не верила её тётя в подобное. - Ты не могла. Я уверена, Мамонов издевается над тобой, мучает чем-то. Я могу помочь тебе вернуться во дворец. До родов ведь тебе лучше было во дворце. Ведь нам удалось тогда тебя оставить с нами. Теперь ты родила, ты обещала вернуться после родов, но не выходишь даже из дома.

-В качестве кого мне быть во дворце? - засмеялась Софья и тут же стала серьёзнее, видя искренне переживающую за её судьбу когда-то ставшую дорогой статс-даму, которая, как оказалось, является самой родной и душой, и по крови...

-Я найду, в качестве кого, но так ты снова будешь подальше от ненавистного супруга, как до родов! - тихо ответила Шувалова.

Ничего не говоря в ответ, Софья села в карету, и приказала кучеру закрыть дверь. Он выполнил указание и был готов уже отправиться в путь, ожидая на то позволения. Шувалова же не хотела отпускать Софью вот так и прильнула к окну экипажа:

-Софьюшка, милая,... ты ведь не предала его.

-Предала, - взглянула Софья с сожалением в глазах и крикнула кучеру. - Трогай!

-Ну уж, нет, - смотрела Шувалова вслед умчавшейся карете.

Она взглянула на окна комнаты Алексея и видела, как он стоял у окна. Опираясь на трость, поддерживаемый верно оставшейся с ним Ульяной, он жалел, что не слышал всего, о чём Шувалова говорила с Софьей у кареты.

Одно понимал: Софья продолжает уверять в своём предательстве. Он знал, что Шувалова ей не верит. Она часто за всё это время просила его ждать и потом выяснить истину, а не доверять всему, в чём кто-либо пытается убедить.

Умудрённая опытом Шувалова будто видела Софью насквозь. Вернувшись в дом, она поспешила прийти в комнату к Алексею и с порога заявила:

-Не верь её словам! По глазам видно, что лжёт!

Глубоко вздохнув, Алексей молвил Ульяне:

-Уйди, прошу.

Та покорно ушла, закрыв за собою дверь, и Шувалова помогла ему сесть на кровати, подложив за спину подушки:

-Алёшенька, дорогой, не верь... Софья запугана, измучена. Ты ещё её опухшего лица не видел. Заплаканная. Видно, как страдает. На себя прежнюю не похожа.

Но Алексей молчал. Он смотрел впереди себя, упрямо пытаясь сдержаться, а слёзы наворачивались на глаза. Видя, как ему трудно, Шувалова заключила его в объятия и, как мать сына, укачивала, заставив выпустить все рыдания. Словно ребёнок, Алексей плакал в её руках, а с ним вместе заплакала и она, но продолжала шептать:

-Не верь... Твоя она,... любит и страдает,... как и ты... Не верь...

С тревогой застыв на пороге, прибывшие Николай и Антон остановились. Они смотрела на рыдающего на руках Шуваловой Алексея, и она сквозь слёзы сказала:

-Софья была здесь да продолжает уверять, что предала, но это не так! Я уверена!

-Софья видела тебя? - сразу вопросил Антон, а выпрямившийся на кровати Алексей вдруг выдал:

-Я должен пробраться к ним в дом! Я должен всё видеть своими глазами!

-Что видеть? - смотрел поражённый Николай. - Что ты там можешь увидеть? Она тебя видела?

-Софья не видела его, - ответила Шувалова. - Но я уже думаю, может стоит ей открыться?

-Я хочу сначала убедиться во всём,... сам, - сказал Алексей.

Он твёрдо верил: попав тайком в дом Мамоновых сможет понять, что творится с Софьей на самом деле. Видя надежду друга на их помощь, Николай с Антоном не смогли отказать, а Шувалова сразу пообещала, что её бывшая крепостная, всё это время славшая письма о происходящем у Мамоновых, поможет незаметно попасть в дом...

Бывшая крепостная Шуваловых, служившая теперь у Мамоновых, которая всё время тайно слала письма Екатерине Петровне с рассказами обо всём, что видела, ответила согласием помочь Алексею пробраться незамеченным в дом. В тот же вечер, после прочтения её письма, Алексей засобирался в путь.