Без вести - Яна Юрьевна Егорова

– Попался, говнюк! – процедил сквозь зубы Одинцов и немедля пройдя к окну, распахнул шторы.

– Вставай, скотина, на этот раз тебе не сбежать! Здесь тебе не Париж! В Питере я тебя из любой канавы достану!!!

Одинцов приподнял ногу и толкнул ею в бок бездыханное, на первый взгляд, тело.

– Труп? – уточнил майор, который, не понимая до конца ситуации, остался стоять вместе с остальными возле входной двери.

– Пьяный, – отмахнулся, скривив губы редактор. – Горовиц, свинья! – выкрикнул он телу прямо в ухо.

Тело наконец пошевелилось. Что-то промычало в матрас, в который было уткнуто носом, затем, до этого свисавшую с постели руку подняло вверх и продемонстрировало большой палец:

– Во-о-от та-а-акой мужик! – проблеяло он и упало в храп.

– Что?! – взвизгнул Одинцов.

Он резко склонился над пьяным, схватил того за русые волосы на затылке и поднял его так, чтобы разглядеть лицо. – Это не он! Сука!!! – его гневный рев сокрушил стены гостиницы Азур.

В это же время, где-то в коридоре взвизгнула женщина. С той же стороны раздалось ее возмущение:

– Мужчина! Вы куда?! Нельзя по гостинице голым бегать!!!

– Майор! Он уходит!!! – закричал редактор, указав сопровождающим на дверь. Вся толпа ринулась на выход.

– К лифтам!

– Нет! К лестнице! – бросился в противоположную сторону редактор, увидев в том конце женщину в костюме уборщицы. – Майор! Сообщите вашим, чтобы перекрыли все выходы из гостиницы!!! Мы поймаем ублюдка!

Спотыкаясь о ковер ботинками из редкой крокодильей кожи, редактор мчался подобно профессиональному охотнику, почуявшему дичь. Ни хрена! На этот раз он его поймает! Не уйти тебе, не уйти!!!

Топот четырех пар ног пронесся по коридору и ворвался на служебную лестницу.

– Какого черта?! – возмущался майор на ходу. – Эта лестница должна была быть закрыта!

– Он отобрал ключ у уборщицы! – крикнул ему Одинцов, перепрыгивая сразу через три ступеньки. – Я же сказал вам, майор, это изворотливая сволочь! Готовьте пистолеты! На этот раз, я поймаю говнюка!!!

Редактор ускорился еще больше, потому что услышал, как в нескольких пролетах под ними кто-то уносит ноги. По пути беглеца что-то падало и грохотало, из чего редактор сделал молниеносный вывод, что его подопечный сегодня не настолько проворный. Скорее всего, он пьян, а это значит…

– Мы его поймаем! На входе его встретят мои молодцы!!! – догнал его крик полицейского.

Они проскочили еще пять или шесть пролетов, пока все вчетвером не оказались на первом этаже, где буквально чуть было не врезались в точно такую же голую фигуру, которую они только что имели счастье видеть в номере на восьмом этаже. С той лишь разницей, что на этой фигуре одежды не было совсем. Светлокожий мужчина, в обычное время во вполне хорошей физической форме, которая как нельзя лучше подчёркивала его высокий рост, пошатываясь на не слушающихся ногах остановился, потому что дорогу ему преградили другие полицейские. Судя по всему, те самые «молодцы», которых успел предупредить майор.

– Все, Горовиц, набегался, сука! – пытаясь отдышаться, редактор, не привыкший к подобным гонкам и вообще к каким-либо физическим упражнениям, схватился за пластиковые перила. – Это за тобой!

Голый мужчина медленно развернулся к преследователям. Спереди его внешность была гораздо в более плачевном состоянии. Неопрятная борода и усы скрывали его лицо, некогда утонченный нос распух, как после приличной драки, очки болтались на переносице. Как будто завершая целостность картины, человек держал в руках одежду и блестящие кожаные ботинки, прикрывая своей ношей собственный пах.

– Так и знал, что в Питер не стоит возвращаться, – нетрезво проворчал арестованный. – Одинцов, твою мать, что тебе в редакции не сидится?

– Сейчас ты у меня узнаешь! Что мне не сидится! – выпалил «Бархатный». – Майор, в кандалы его! И поехали уже, нас ждут. Ну, Горовиц, ну, сука! Заставил ты меня побегать!

– Скажи, весело было? – подмигнул пьяный преследуемый.

Редактор только одарил его гневным взглядом и с наслаждением наблюдал, как полицейские надели тому на запястья наручники, а после, как и был, голышом, вывели из здания.

В кабинете, рассчитанном на три полноценных рабочих места, находилось пять человек. Следователь, Терехов Денис Нестерович, редактор из Москвы, Одинцов Радик Романович, подполковник, Румянцев Алексей Алексеич, телохранитель и, собственно, сбоку возле стола следователя, пятой точкой на стуле и головой на самом столе, нетрезвый Горовиц. Мужчину уже успешно одели в то, что он успел схватить, унося ноги из отеля Азур – коричневые ботинки, мятые и порванные в двух местах, некогда бывшие дорогими, брюки и облитый несколькими спиртными напитками черный джемпер с v-образным вырезом на шее.

– Одинцов, фашист, кофе хотя бы дай, – простонал писатель, не в силах оторвать голову от стола.

– Меньше пить надо, Горовиц. Сам виноват. Вот тебе бумага, – редактор пододвинул белый лист к подопечному. – Вот тебе ручка. Записывай, что тебе Денис Нестерович рассказывает!

– Может быть, ему все-таки кофе сделать? – нерешительно и полушёпотом, при этом прикрыв ладонью рот, спросил следователь Одинцова. – Звезда все же, что люди скажут? Неужели мы звери какие…

– В самом деле, Радик Романович, – крякнул подполковник, в отличие от всех остальных, предпочитавший стоять, а не сидеть. На что следователь со своего рабочего места, а редактор с места для посетителей за тем же столом, подняли головы на первого. – В наших кругах Гарри уважают, уж простите, – пояснил свою позицию грузный Алексей Алексеевич. – Его книги всем городом читаем и с радостью приняли бы его совершенно иным способом, а не так, голым и в наручниках. Что у вас за методы такие бесчеловечные?

– Вот! Одинцов, – усмехнулся в неопрятные, слишком длинные усы пьяный писатель и таки водрузил голову на руку, которую упер локтем в стол. Мутные серые глаза смотрели на редактора с издевкой. Как же! Он – звезда! Звезда, не в такой уж маленькой степени благодаря тому издательству, от которого он так проворно убегает по всему миру. – Ну, – вытянул губы Горовиц, подражая маленькому ребенку, – не ворчи, налей кофейку, па-поч-ка.

– Записывать будешь? – не поверил подопечному Одинцов.

– Буду! – икнув, кивнула бородатая знаменитость. – Только он все равно ничего интересного не рассказывает.

– Что значит, ничего интересного не рассказывает?! Ты, Горовиц, сволочь, совсем зазнался? Они, чтобы это дело расследовать, всем отделом с ног сбились! Наша редакция все связи задействовала, чтобы тебе по большому секрету рассказали детали, чтобы ты, урод, книгу нам сдал наконец! Что тебе еще надо, изверг?! Опять мало?! Сиди и слушай!!! Через неделю мне книгу принесешь!

– Я послушаю, – опять икнув, и опять кивнув, упрямо пробубнил писатель, – но