Юлия Шилова - Венец безбрачия, или Я не могу понять свою судьбу

Страшно представить, сколько людей умирает, так и не дождавшись донорского органа. Если бы не погибла несчастная женщина, не было бы и меня. Я знала, что после пересадки надо пройти восстановительный курс от двух недель до нескольких месяцев. Главное, чтобы сердце прижилось! На протяжении всей оставшейся жизни мне придётся принимать иммунодепрессанты, зато меня уверили, что уже в скором будущем я смогу вернуться к нормальной жизни.

После операции я пролежала в клинике почти два месяца. Наконец меня стали готовить к выписке. Однажды во время врачебного осмотра мой лечащий врач сказал:

— Ириша, ты заметно похорошела! Вон румянец на щеках появился. Значит, жизнь будет у тебя долгой и счастливой.

— Именно об этом я и мечтала.

— Как себя чувствуешь?

— Отлично. Сердце бьётся, я ощущаю. Мне сначала было не по себе, что теперь у меня сердце взрослой женщины, а потом я подумала: «Какая разница, сколько ей было лет? Главное, человек хороший». А то, что хороший, я не сомневаюсь. Вы сами говорите, сердце нормально приживается. Александр Владимирович, вы даже представить себе не можете, как я вам благодарна. Вы ведь сделали невозможное! Вы мой спасатель. Хирург от Бога!

— Главное, донорское сердце вовремя нашлось, ведь счёт шёл на дни. Я делал десятки подобных операций и имею определённый опыт. Ирочка, и всё же я должен сказать тебе правду. Просто обязан, ведь ты уже взрослый человек. Эту правду будешь знать только ты и твой отец.

— Что за правда? — На меня вновь накатил страх. Показалось, что от меня скрывают что-то серьёзное и с моим здоровьем не всё в порядке.

— Да не переживай ты так. — Доктор словно прочитал мои мысли. — Здоровье у тебя в порядке. Но ты должна принять к сведению: в твоей груди бьётся сердце не женщины, а мужчины.

— Как мужчины? — опешила я.

— Мы не смогли найти женское сердце, но нам повезло найти мужское.

Я ошеломлённо смотрела на врача.

— Ира, ну что ты опять побледнела? Всё хорошо. Я же сказал, об этом никто не будет знать. Только ты и отец. Какая разница, какое сердце: женское или мужское? Главное, операция прошла успешно, ты восстанавливаешься нормально, даст Бог, скоро пойдёшь на выписку.

— Понимаю… Ведь я чудом осталась жива. Но всё же… мужское сердце… А на мне это никак не отразится?

— Нет, конечно, — рассмеялся доктор. — Сердечко работает как мотор, так что самое страшное позади. Ты главное, не зацикливайся на этой мысли. Вообще не думай об этом. Так что — добро пожаловать в полноценную жизнь!

— Спасибо, — кивнула я. — Александр Владимирович, а мужчина, чьё сердце теперь моё, тоже погиб в ДТП?

— Да. Не справился с управлением. Мчался на большой скорости в проливной дождь.

— Надо же… Наверное, семья осталась?

– Ирина, тебе вообще не нужно об этом думать. Зачем нагружать своё сердечко? В любом случае, оно теперь твоё и тебе с ним жить.

Из больницы меня забирал отец, любимый человек Мартин и друзья. Конечно же, было много охраны, согласно статусу моего отца. Близкие люди были с шарами, цветами, шампанским. Будто не в кардиологию пришли, а в роддом.

После праздничного ужина я с Мартином поехала к себе домой, мы зажгли свечи, сели друг напротив друга и открыли шампанское. Мартин, как и я, был сыном состоятельных родителей, которые хотели, чтобы мы поженились побыстрее.

— Вот наконец мы и дома. — Мартин поднял фужер.

Я прослушала пламенную речь о том, как сильно он переживал за меня всё это время. Мы выпили за моё второе рождение и закусили аккуратно нарезанными фруктами.

— Ирина, а тебе хоть трахаться-то можно? Что врачи говорят? А то у меня уже яйца ломит от воздержания, — неожиданно произнёс Мартин.

Я пришла в замешательство.

— Ты, придурок, думаешь, что говоришь?

— А что я такого сказал? Нормальные мужские потребности. Мы с тобой далеко не чужие, к свадьбе начнём скоро готовиться. Просто твоя болезнь внесла коррективы, но к счастью, всё позади. А то, что я трахаться хочу… Я не мужик, что ли? Я же к своей будущей жене пристаю.

С этими словами Мартин подошёл ко мне, сел на корточки, обхватил мои колени и попытался сунуть руку под юбку. Я резко отстранилась и пальцем указала, чтобы он вернулся на своё место.

— Ирка, ты чего? — обиделся Мартин. — Если тебе ещё нельзя трахаться, так и скажи. Зачем шоу устраивать? Я же твой родной человек, всё пойму. Включу порно, подрочу, и на этом поставим точку, делов-то. А хочешь, прямо на тебя подрочу?

— А с чего ты взял, что ты мне родной?

— Мы же скоро поженимся.

— А ты уверен?

— Ну… Когда мы с тобой познакомились, ты мне сразу намекнула, что на тебе венец безбрачия, мол, несмотря на потрясающие внешние данные и деньги отца, тебя никто замуж не берёт. Я не растерялся, не стал раздумывать, почему такая деваха пропадает, и сделал тебе предложение. И заметь, я не какой-то там альфонс или убогий. Я молодой мужчина в полном расцвете лет, и состояние моих родителей ничуть не меньше, чем у твоего отца.

Мартин сел на место и плеснул себе в бокал шампанское.

— Послушай, Мартин, а почему ты постоянно кичишься состоянием то моего отца, то своего? А сам не попытался даже копейку заработать? Живёшь на всём готовом.

— Кто бы говорил, — прыснул со смеху Мартин. — Можно подумать, ты живёшь на свои денежки! На хрена мне сейчас работать, если я студент? Разумеется, работать буду, только, в отличие от простых смертных, меня папик пристроит на тёпленькое местечко, так называемый «райский остров». Может, ты ещё будешь стыдить меня за то, что у меня крутой папик? Да если бы у тебя не было крутого отца, возможно, и тебя бы сейчас не было. Хрен бы тебе добыли донорское сердце. Ира, я не знаю, что между нами творится… Может, отходишь от болезни… Но мне кажется, что тебе вложили в грудь сердце злой, одинокой, фригидной, нищей и не удовлетворённой жизнью тётки. Сразу заметно, в тебе сердце тётки, которой под полтос. Раньше ты никогда так себя не вела. Скажи: это у тебя отходняк или ты теперь всегда такая злючка будешь?

— Мартин, прекрати! Никто не давал тебе права меня оскорблять. Дело в том, что ты ведёшь себя не как мужчина, а как избалованный ребёнок.

— Дорогая, я знаю себе цену и соображаю, как воспользоваться возможностями моих родителей. Ещё скажи, я ничего не умею в этой жизни, а живу безбедно за счет предков, которые жируют на деньги налогоплательщиков. Это и к тебе относится, ведь твой папаня тоже не последний человек во власти. Народ считает нас пресытившимися охламонами, которым и стремиться не к чему, ведь и так всё есть. Да, мы имеем возможность осуществить практически все свои мечты, но что в этом плохого? У нас иные взгляды на жизнь, мы выросли в определённой среде, мы — высший свет…